Книжные странники - Мехтильда Глейзер

Уилл осветил одну за другой каждую из темниц. Никого внутри.

Зачем Макалистерам столько камер? Свет фонарика скользнул по куче странных инструментов, и у меня по спине побежали мурашки. Блеснули какие-то зазубрины, острые, способные причинить немыслимую боль. Это были приспособления для пыток.

Я нащупала руку Уилла и прижалась к нему. Туннель стал таким низким, что нам пришлось нагнуться, но мы упрямо шли дальше, и наконец за каким-то поворотом вдруг посветлело. Кто-то зажег факелы, воткнутые в крепления на стене. Огонь потрескивал, отбрасывая в последнюю из темниц трепещущий свет.

Последняя камера не пустовала.

На узкой койке сжалась девочка в разорванном платье, закутавшаяся в волосы, как в одеяло. Свет факелов отражался в ее темных глазах. Выходит, Брок сделал то, что мы только пытались. Он поймал Принцессу. Я заранее знала – ключ подойдет к этой темнице.

Едва увидев ребенка, Уилл уронил фонарик. Плечи у него так и заходили ходуном, он так сильно сжал челюсти, что клацнул зубами. Звук разнесся вокруг, у меня чуть волосы не встали дыбом. Принцесса даже не моргнула.

На миг мне показалось, что Уилл бросится на дверь камеры, станет трясти решетку и орать на Принцессу. Почему она сделала это с Холмсом? Но он овладел собой и на удивление спокойно подошел к решетке.

– Дай мне ключ, Эми, – тихо сказал он дрожащим от напряжения голосом.

Металл нагрелся в моей руке. Я провела пальцем по ржавой бороздке, вспомнила о бабушке в луже крови, о хаосе в книжном мире и об искаженных сюжетах, а еще о том, что эта девочка пыталась меня убить. Сунула ключ в карман и выдохнула:

– Нет.

Уилл вопросительно посмотрел на меня.

– Сидя за решеткой, она не может причинить вреда, – объяснила я. – А у нас будет время все спокойно обдумать…

– Что? – не понял Уилл.

– Что мы с ней сделаем, – сказала я глухо.

Уилл взял мою руку и крепко сжал:

– Понятно.

– Понятно, – повторила я эхом, просто чтобы не молчать.

Как же жутко видеть в камере эту Принцессу… Но она там.

Мы долго стояли и просто смотрели на малышку, а та, склонив голову набок, сверлила нас взглядом. Я ожидала, что во мне вспыхнет ненависть, а еще гнев и жажда мести, как только мы ее найдем. Но сейчас я чувствовала себя просто неловко. Я растерялась. Вот же она, та самая девчонка, за которой Вертер, Уилл и я охотились неделями. Брок просто подал нам ее на серебряной тарелочке. И что теперь?

Подозреваю, здесь что-то неладно.

– Где украденные идеи? – спросила я Принцессу. – Куда ты их спрятала?

Но конечно, она не ответила. Закрыла глаза и отвернулась. Какая у нее худая спинка, из-под свалявшихся волос торчат острые лопатки. Она, наверное, еле жива от голода. Что это со мной, порыв сострадания?

Я чувствовала тяжесть ключа в своем кармане.

Нужно быстрее утащить Уилла от двери камеры! Он достал один факел из крепления, потому что фонарик сломался, и мы пошли прочь. Но, уже свернув за угол туннеля, услышали голос девочки.

– Она знала, – Принцесса говорила серебристым детским голоском, словно хотела утешить саму себя, – что Рыцарь остановит Чудовище.

Мы ускорили шаг, побежали по каменным проходам, вверх по лестнице, по коридорам замка. И скоро снова вышли под дождь.

Непогода усилилась, в море бушевал шторм, молнии прочерчивали небо, на котором сгрудились темные облака. Но я радовалась ледяным каплям на лице, они словно смыли все мои сомнения. Ветер унес прочь чувства, гром заставил замолчать голоса, шепчущие в голове. Им на смену пришли ясные мысли. Прозрачные, как стекло. Ведь только бредя за Уиллом по болоту, я осознала то, что вчера не давало мне покоя. Мне стало ясно, что во всем этом деле не сходится.

Вор, которого мы с Вертером нашли в книжном мире, не ребенок.

Он ростом со взрослого.

Слишком поздно пришло к Рыцарю прозрение.

Слишком поздно.

Как он мог не заметить превращения?

Что же он сотворил?

Мы пропустили сигнал тревоги от Вертера.

Всю ночь в хижине Уилла мы ждали, не разузнает ли Вертер что-нибудь новое и не позовет ли нас. Пока один из нас спал на диване, другой должен был держать перед глазами первую страницу «Питера Пэна». Но, видимо, что-то пошло не так, ведь, проснувшись утром, я не обнаружила Уилла.

Его экземпляр «Питера Пэна» одиноко валялся на ковре у печки. Книга лежала открытой, и я сразу же наткнулась взглядом на свое имя – по ходу действия его много раз выкрикивал Вертер.

«Госпожа Эми! Он снова здесь!» – значилось сразу после первого предложения, утверждавшего, что каждый ребенок когда-то вырастет.

«„Одиссея“! Он в „Одиссее“! Скорее сюда!»

Тут Вертер скрылся на задворках произведения, но уже скоро, при описании поцелуя, прятавшегося в уголке рта матери Венди, объявился снова:

«Госпожа Эми! Где вы застряли? Мне что, идти одному?»

Еще несколько строк Вертер суетливо перебегал туда-сюда.

«Госпожа Эми?»

Я пролистнула дальше. На второй странице действие продолжилось как обычно, значит, Вертер отправился в «Одиссею» без меня. Но на третьей он ворвался снова. Влетел в сюжет между двумя абзацами. Уже в мокрой одежде и весь какой-то растрепанный.

«Госпожа Эми! – крикнул он. – Слишком поздно! Вор украл одно из двух морских чудовищ, а второе… ох, оно снова здесь! Помогите!»

И опять пропал из книги.

Я выскочила из хижины на болото, дочитывая эти строки. Где, простите великодушно, торчит Уилл? Почему не разбудил меня? Он что, в одиночку полез в «Одиссею»?

Я на бегу проглядела «Питера Пэна» в надежде найти хоть какие-нибудь следы. И нашла: на пятой странице Вертер появился снова – раздалось долгое «Помогииииииитеееееее!», а затем все приближающийся топот тяжелых лап неизвестной рептилии. Затем Вертер пропал из книги окончательно. Уилл уже успел спасти его и загнать Чудовище обратно в «Одиссею»?

Я добежала до каменного кольца – думала, что найду там раскрытое издание героического эпоса под воротами. Но ошиблась. Там не лежало ни одной книги. Значит, в книжном мире сейчас нет никого из нас и Вертер один борется с преследующим его Чудовищем, а я потратила драгоценное время на то, чтобы добежать сюда. Почему я не отправилась Вертеру на помощь сразу же из хижины?

Черт, черт, черт!

Я бухнулась на землю и шлепнула «Питера Пэна» на лицо. Через миг буквы растаяли перед глазами, и меня засосало в книгу.