Добыча - Эндрю Фукуда

— С тобой все в порядке, — тихо говорю я. — Никаких царапин. — Я поднимаю ее блузку, и она одевается. — Слушай, ты вдохнула в меня воздух. Откуда ты знала, что делать?

— Ученый научил нас, — отвечает она. — Он всегда боялся, что мы утонем в том пруду в Куполе. — Она умолкает, смотрит на двери.

Сквозь щели просачивается утренний свет.

— Там, снаружи, небезопасно, — говорит она. — Теперь нигде не безопасно.

— Они были здесь. Старейшины. Смотрели, как мы будем умирать.

Сисси кивает:

— Я тоже их видела. Но почему они это сделали? Зачем им нас убивать? Я думала, что приказ от Цивилизации должен был защитить нас… от смерти.

Я поднимаю рубашку, выжимаю ее.

— На платформе мы слишком далеко зашли. Да еще на виду у всей деревни. Мы применили к старейшинам насилие, пусть даже и защищаясь. Они не могли этого так оставить. Не после того, как это увидели все девушки. Они должны были нас примерно наказать. И черт с ним, с приказом.

— Надо найти ребят. — Сисси быстро застегивает блузку. — А потом бежать в лес, как можно дальше отсюда. Не ждать, пока мост опустится. Сейчас.

Я кладу ладонь ей на руку:

— Мне надо кое-что тебе рассказать. Это важно.

Я повторяю ей все, что услышал от Клэр. Говорю быстро, чувствуя, что нам срочно нужно вернуться в дом, к ребятам.

— К востоку отсюда? — ошарашенно переспрашивает Сисси. — Ученый еще жив?

— Да, это непросто вот так осознать и переварить, я понимаю. Но нам в любом случае сейчас надо бежать. Переварить и осознать можно потом. А сейчас мы уйдем, спустимся с гор и пойдем вдоль реки на восток.

Но Сисси больше не слушает. И не смотрит на меня. Ее взгляд прикован к чему-то рядом со стеной стеклянной камеры. Бледнея, она указывает на колодец. Закатница — вниз лицом и не двигаясь — всплыла на поверхность безжизненной массой. Ее черные волосы расходятся лучами от головы, как трещины от дырки в стекле. Я протащил ее через перемычку внизу в вертикальную шахту. И она медленно и безжизненно всплыла на поверхность.

Сисси делает шаг к ней.

— Она мертва, Сисси.

— Надо убедиться, — говорит она и наклоняется.

Закатница — с полными воды легкими — оказывается слишком тяжелой. Сисси бросает ее на краю бассейна, и та лежит, как больной распухший язык, высунутый из квадратного рта.

Ногой я переворачиваю голову закатницы набок. Глаза закрыты, рот распахнут, как открытая рана.

Она издает стон.

Мы с Сисси отпрыгиваем назад.

Лицо закатницы испускает тонкие струйки дыма. Она начинает поскуливать, пальцы ее дрожат. Это свет химического фонаря. Недостаточно яркий, чтобы убить, но достаточный, чтобы медленно поджаривать.

— Надо ее прикончить. Уничтожить. Я вытащу ее на солнце.

— Сисси, давай не будем рисковать. И тратить время.

— Я не смогу спокойно спать, зная, что где-то в горах есть закатник.

— Сисси, — быстро и настойчиво говорю я. — Это слишком опасно. Она может ожить.

Но Сисси не обращает внимания. Вместо этого она наклоняется и подхватывает закатницу под мышки, вытаскивает из бассейна и волоком тащит к двери. Закатница мокрая и слишком тяжелая, Сисси роняет ее через несколько шагов. Снова тихий стон.

Я поднимаю закатницу с пола, перекидываю через плечо, голова бьется мне о лопатку, клыки оказываются неприятно близко. Стараясь не упускать клыков из виду, я разворачиваю ее, пока она не оказывается прижатой к моей груди. Лицо оказывается неожиданно хрупким, с длинными черными ресницами, резко выделяющимися на фоне бледной кожи. От ее кожи поднимается дым, запах горящей плоти резко бьет мне в нос.

Мы стоим у двери, вдоль краев которой внутрь просачивается солнечный свет.

— Она может прийти в себя. От боли. Осторожнее. Следи за ртом, за зубами.

Сисси встает вплотную ко мне.

— Я держу ее руки, — говорю я. — Ты следи за ртом и клыками.

— Поняла, — отвечает она.

Я крепче прижимаю закатницу к груди и бегу к двойным дверям. Двери от удара распахиваются и с грохотом бьются о наружную стену. Солнечный свет ослепляет нас, мы врезаемся в него, как в твердую преграду. Но мы не останавливаемся и продолжаем бежать, даже когда закатница начинает биться у меня в руках и ее кожа загорается от солнечного света. Мы бежим как можно дальше от Дома Пустоши, от его тьмы, в которой закатница может попробовать найти убежище.

Свет раннего утра заставляет закатницу издать леденящий вопль. Она щелкает челюстями — такой звук, будто трескается мрамор. Я спотыкаюсь. Не знаю обо что — о камень или о собственные ноги от страха, — но неожиданно я лечу. И падаю на землю, сбивая с ног Сисси и ударяясь так, что из моих легких вышибает весь воздух. Я сворачиваюсь клубком, даже не сознавая толком, что закатница вырвалась.

— Джин!

Оскаленные клыки мелькают перед лицом, тень подвижного тела неуловимым глазу движением проносится надо мной.

Я вскакиваю на ноги через долю секунды и бегу за ней. Закатница движется быстро, но у нее нет сил после того, как она едва не утонула, к тому же солнечный свет оглушает ее. Она быстро теряет скорость, спотыкается — ее ноги становятся мягкими, как сливочное масло на сковороде, кости превращаются в студень. Ее тело быстро оплывает, теряя узнаваемые черты — мышцы и скелет сгорают.

Я прыгаю на нее, опрокидываю на землю. Сопротивляться она уже не может. От моего удара ее волочет по земле, сдирающей клочки кожи и жира. Мы останавливаемся. Я прижимаю ее голову к земле, удерживая подальше медленно двигающиеся челюсти. Мои руки проваливаются в ее распадающийся череп, ставший мягким, как вареное яйцо.

Она окончательно теряет силы. У нее не остается ни мышц, чтобы двигаться, ни желания жить или есть. Ее грудная клетка поднимается и опускается слабо, как у больного кролика. Она тает. Только густые черные волосы остаются неповрежденными солнцем. С ней все кончено.

Но она шепчет, пытается что-то сказать.

Сисси опускается на колени рядом со мной. Закатница продолжает таять, нам под ноги течет желтая жидкость. Воздух наполнен едким запахом.

— Следи за клыками! — предупреждает Сисси.

— Все нормально, она готова.

Закатница неожиданно широко раскрывает рот, как будто зевает, демонстрируя ряд острых зубов. Ее челюсть трясется, вибрирует. Наконец она издает едва слышный звук.

— Проссс… — она шепчет, пытаясь выговорить слово.

Мы с Сисси с ужасом и недоумением переглядываемся.

— Просс-просс… — едва слышно бормочет закатница.

Я подношу ухо к ее рту.

— Нет, Джин, это ловушка.