Меркьюри и я. Богемская рапсодия, любовь и котики - Джим Хаттон

— Прости, — сказал я. Ответа не последовало. Больше мы не разговаривали вплоть до того дня, как я покинул дом.

Стремительно надвигалась дата моего выселения из Мьюз — 1 марта 1992 года, — а мне до сих пор некуда было податься. К счастью, в последний момент выручил один из друзей, предложив на какое-то время комнату в своей небольшой квартире в Шепердс Буш.

Вскоре нам с Фиби и Джо сообщили, что сразу же после нас туда поселится новый жилец. Мэри уже договорилась об этом, она хотела, чтобы кто-то присматривал за Гарден Лодж, пока она сама не переедет туда. Новый домоправитель должен прибыть прямо в день нашего выселения. Этому совершенно незнакомому человеку было суждено стать первым, кто войдет в мир Фредди после нашего декабрьского изгнания из дома.

Нас заверили, что из вежливости к нам этот чужак приедет не слишком рано; у каждого из нас будет достаточно времени, чтобы все осмыслить и отпустить свои воспоминания о Фредди. Но ими пропиталась каждая комната, и прощаться с домом Фредди было очень больно.

Два или три раза я мотался в Мидлсекс, в небольшой городок Айлворт, чтобы оставить у друзей свои пожитки на временное хранение. В один из таких заездов я был в таком подавленном состоянии, что едва не попал в аварию на автомагистрали. Я даже не мог слушать Mr. Bad Guy — просто плакал навзрыд.

Медленно тянулись дни, становилось очевидно, что Мэри не собирается приезжать и с глазу на глаз прощаться с нами. Очень жаль. Заработную плату за прошлый месяц нам отправили почтой накануне отъезда — впервые за все время Мэри не вручила нам деньги лично. Нам выплатили и выходное пособие, в моем случае — в размере оплаты за четыре недели. И хотя каждый из нас сдал свои ключи от Гарден Лодж, в считаные часы после нашего ухода все замки заменили. Так печально закончились самые счастливые годы нашей жизни.

Наступило наше последнее воскресенье в Гарден Лодж. В полвосьмого утра раздался звонок в дверь — на пороге с чемоданом в руке стоял новый домоправитель Мэри, жаждущий заселиться в свой новый дом и приступить к обязанностям. Нас лишили даже обещанного права достойно провести последнее утро.

Фиби ушел первым около девяти утра. Мы не стали лить слез — все они уже были выплаканы. Мы расставались, зная, что всегда будем на связи. Обняв меня и Джо, Фиби удалился. И все же, когда я прощался с Джо, без слез не обошлось. Он улетал в Америку. Я помог ему собрать вещи, и мы долго обнимались в дверях Мьюз.

Я решил, что уйду не раньше двух часов дня. Кроме «пришельца» и Шона, охранника, дежурившего в тот день, больше никого не было, и дом в последний раз оказался в моем распоряжении. Я подошел к Гарден Лодж и с тоской огляделся.

— Джим, а что насчет мебели из твоей спальни? — спросил Шон.

— Ничего, — ответил я. — Мне негде ее хранить.

К моему большому сожалению, пришлось все оставить там: стол в стиле бидермайер, который Фредди спроектировал для меня, кровать, декорированную бронзовой фурнитурой, и комоды.

Медленным взглядом я обвел дом и вышел через парадную дверь, оглядываясь на окно спальни Фредди и представляя, что оттуда в последний раз доносится его «Ау!». Потом прошел в Мьюз и взял оставшиеся вещи. Снова подошел к двери, в самый последний раз посмотрел на окно, стараясь навсегда запечатлеть его в памяти, и вышел прочь.

Шестого марта был день рождения Мэри, и я послал цветы в Гарден Лодж. Я не хотел больше враждовать и надеялся, что нашу многолетнюю дружбу еще можно возобновить. Я обещал Фредди, что буду рядом с Мэри всегда, и неважно, останусь я в Гарден Лодж или нет.

Меня полностью отстранили от того, что осталось от жизни Фредди, — на осознание этого потребовалось некоторое время. Я был раздавлен, потерян, морально истощен. Тянулись мрачные, унылые дни. Бывало, я приходил к стенам Гарден Лодж поздно ночью и, когда вокруг никого не было, тихо звал Мико и других кошек. К моей огромной радости, одна или даже две мурлыки перебирались через стену, услышав мой голос. Я играл с ними, гладил их, обнимал и частенько плакал, изливая им душу. Общение с кошками помогало хоть немного приблизиться к Фредди. Ненадолго мне делалось легче.

На протяжении марта, апреля и мая я совершал этот ритуал раза четыре в неделю. Не мог придумать для себя лучшего места, чем Гарден Лодж, и лучшей компании, чем кошки, чтобы воскресить воспоминания о Фредди. Визиты мои были регулярными вплоть до первой годовщины смерти Фредди в ноябре 1992 года. После нее кошки почему-то перестали откликаться на мой зов, и я их больше не видел.

Аванс, который обещал нам Джим Бич, наконец-то выплатили наличными в счет денег, которые мы вскоре должны были унаследовать. Мы рассчитывали на пятьдесят тысяч фунтов, но получили по двадцать.

В пасхальный понедельник, 20 апреля 1992 го-да, Фредди объединил всех любителей рока на трибьют-концерте, организованном на стадионе «Уэмбли». Он вновь незримо командовал парадом.

Я заказал свой билет через офис Queen и, как и все остальные, не пожалел денег на это мероприятие. Все вырученные средства планировалось направить на борьбу со СПИДом и повышение осведомленности общества об этой болезни.

Джо и Фиби тоже были там, и в антракте мы по специальным пропускам прошли за кулисы, чтобы встретиться с Брайаном, Роджером и Джоном. После кремации я видел их впервые, и они повели себя очень приветливо и дружелюбно.

Во второй половине концерта, находясь в толпе из 72 тысяч человек, я испытал смешанные чувства. Мне было приятно, что в память о Фредди решили организовать это мероприятие, но вот его формат немного смущал. Я знал, что Фредди определенно одобрил бы концерт, но не был уверен в правильности выбора музыкантов. Со многими Фредди вообще не был никогда знаком; мне кажется, стоило пригласить тех исполнителей, с которыми он близко дружил. А как же Монтсеррат Кабалье? Клифф Ричард? Питер Стрейкер? Где все музыканты, которых он так любил? Где Арета Франклин? Дион Уорвик? Натали Коул? Думаю, их даже не пригласили!

Летом я получил оставшуюся часть наследства Фредди. Нас с Джо и Фиби не уведомили о дате вступления завещания в силу, мы прочитали об этом в прессе.

Часть денег я потратил на покупку в Стэмфорд Брук скромного домика с тремя спальнями в последнем ряду блокированной застройки и начал его капитальный ремонт. Наконец-то у меня снова появился постоянный дом в Лондоне, где я мог бережно хранить ценные и памятные вещи, подаренные Фредди. Я целиком посвятил себя обустройству сада и даже соорудил небольшой бассейн для десятка молодых кои.

Я никогда не забуду ни одной из кошек Гарден Лодж, но, поскольку они не могли жить со мной, я завел себе двух друзей породы британская короткошерстная, которых назвал Зиг и Заг.

Меня навещали родственники и друзья, и наши встречи всегда были теплыми и сердечными. Летом 1992 года я отправился с приятелем в Испанию — туда, где никогда не бывал вместе с Фредди. Конечно, больше в моем распоряжении не было ни лимузина с водителем, ни прислуги — мне повсюду приходилось таскать за собой свой чемодан. Но я обнаружил, что получаю удовольствие от этих простых вещей.