Игрушка демона - Юлия Риа

— Конечно, я помогу, — улыбнулась, стараясь заглушить все еще тлеющий огонек раздражения в груди. — Только сначала сделаешь мне ромашкового чая?

Тина кивнула и поспешила на кухню. Я бросила еще один взгляд на рыскающего по поляне Рейтара и тоже вошла в дом. Пока высший рядом, мне не выйти за пределы кокона.

Расставив на столе красивые чашки из голубого фарфора, блюдца в тон и пузатый чайник, от носика которого поднимался ароматный пар, мы опустились на соседние стулья.

— Прости еще раз, что повысила голос, — вздохнула я. — Сама не знаю, что на меня нашло.

— Все в порядке. — Тина придвинула к себе одну из чашек. — Махр Кеорсен предупреждал о подобном.

Мне не понравилось, как это прозвучало. Потухший было огонек раздражения полыхнул с новой силой.

— Говорил, что из-за пробуждения демонской крови возможны резкие перепады настроения, — продолжила тем временем Тина. — Велел относиться к вам с пониманием.

С пониманием…

Окончание фразы разозлило еще больше, упав новыми искрами на труху моей выдержки. Занявшееся пламя стало разрастаться, точно подгоняемый ветром лесной пожар. Слишком стремительно, чтобы я могла его контролировать.

— А что еще сказал наш дорогой махр? — процедила сухо. В висках застучало, пальцы непроизвольно сжались в кулаки. — Как часто вы с ним ведете такие задушевные беседы? И давно ли Кеорсен воспылал к тебе столь трогательным доверием? — С каждым новым словом недовольство звучало все отчетливее.

Это что же получается? Я наивно полагала, что Кеорсен и не замечает Тину, а он, оказывается, мило общался с ней за моей спиной? Решил найти человечку посговорчивее?

Сердце жгли обида, ярость и… ревность. В один миг я осознала все грани ранее не испытанного чувства. Отравилась его ядом и ослепла от вставшей перед глазами алой пелены.

— Ну? Давай, расскажи мне. Что еще тебе поведал драгоценный махр? — Мой голос все больше скатывался в рычание.

Бушующие эмоции заглушили разум. Я с трудом понимала, что говорю и зачем.

— Он беспокоится о вас, махра, — пролепетала Тина. — Просил приглядывать. Говорил, что демоническая кровь будет провоцировать вас, толкать на жестокость…

— Приглядывать?! Конечно, куда уж мне без твоего пригляда! — Красная пелена перед глазами уплотнялась. — Мне не нужна твоя помощь! — выкрикнула я и с силой ударила ладонью по столу.

Под пальцами что-то звонко хрустнуло, а потом защекотало от расползающейся теплой липкости. Только я не обратила на это внимания, продолжая неотрывно следить за Пятианой. Та испуганно вскочила со стула, отступила на шаг и теперь замерла настороженным зверьком, будто готовая сорваться с места в любой момент. Ее левая рука, чуть подрагивая, прижималась к животу.

Мой взгляд зацепился за этот жест. За попытку защитить самое ценное.

Я моргнула. Да что со мной такое?

Однако найти ответ никак не получалось — красный туман, затянувший не только взор, но и разум, не позволял этого сделать.

— Махра, вы порезались. — Губы Тины подрагивали, но голос звучал упрямо. — Нужно промыть рану и перебинтовать.

— Не надо ничего! — зарычала я и, из последних сил вырывая себя из алого марева, вылетела во внутренний двор.

Я не желала Тине зла, и сейчас единственный способ ее защитить — сбежать.

Дождь прекратился, оставив после себя огромные лужи мутной воды и насытив воздух озоновой свежестью. Я стояла на крыльце, жадно дыша полной грудью. Старалась унять бешено стучащее сердце, сжимала и разжимала кулаки.

Неторопливо, словно нехотя, красный туман начал рассеиваться. Не желая оставлять ему и шанса, я разулась и побежала, шлепая босыми ногами по осенней слякоти.

«Если почувствуешь, что теряешь контроль — беги. Выматывай себя физически», — зазвучал в ушах голос Кеорсена.

Где же ты? Куда ты ушел, когда так сильно мне нужен?

Я бежала, не чувствуя холода и боли. Сознательно вгоняла себя в транс, надеясь найти в нем убежище. Только теперь не от внешнего мира, а от демонов, живущих в моей душе. В голове всплыли строки давно забытой песни:

Ба пела мне ее, когда я была маленькой. В пропасти разверзшихся эмоций эта песня стала моим канатом, страховкой, удерживающей на краю бездны. И я запела едва слышно:

Брызги от холодных луж оседали на подоле, намокающем и тянущем вниз все сильнее с каждым новым кругом. Я держала его одеревенелыми пальцами и продолжала бежать. Губы сами шептали слова, за которые я отчаянно цеплялась, не позволяя алому туману вернуться.

Ноги, не чувствуя усталости, продолжали отбивать ритм: правая-левая, правая-левая. Быстрее, еще быстрее. До сведенных судорогой мышц, до изнеможения, до жжения в груди от нехватки воздуха.

Сил едва хватало, чтобы переставлять горящие огнем стопы, но я упрямо продолжала бежать. И только песня Ба, как маяк, вела меня вперед.

Вместе с последней строчкой я упала на колени, врезаясь ими в острый гравий.

Запрокинула голову и жадно задышала. Грудь все еще полыхала, но уже не пламенем ярости, а сожженными за изматывающий бег легкими. Я едва могла сделать глубокий вдох.

— Махра, махра! — позвала Тина с крыльца.

Я повернулась на голос и грустно улыбнулась. Бушевавшие ранее эмоции успокоились, уступив место стыду и сожалению. На секунду в голове мелькнула малодушная мысль вернуться на трек или пройти полосу препятствий — что угодно, лишь бы отсрочить необходимость смотреть в добрые глаза Тины. Но только я не желала поддаваться страху, равно как и бегать от ответственности.

Поднявшись, я подошла к Тине и решительно встретила ее обеспокоенный взгляд.