Та сторона, где ветер - Владислав Крапивин

Правда, в тот день, когда кончили красить лодку, у Ильки снова чуть не испортилось настроение.

Пришел дядя Володя.

Илька был дома один. Любой человек мог заметить это сразу, но дядя Володя все-таки спросил:

– Ты один?

– Да, – сухо сказал Илька.

– А мама?

Вот дурацкий вопрос!

– Мама на работе.

– Жаль… Очень жаль.

Илька промолчал.

– А когда мама придет, если не секрет?

– Не секрет, – сказал Илька. – В девять вечера. У нее доклад на собрании.

Дядя Володя не отрывал ладонь от дверной ручки. Он то оттягивал дверь на себя, то прикрывал ее. На его лице была большая нерешительность.

– Жаль, – снова повторил он.

Илька приподнял плечи: «Жалейте, это ваше дело».

– Тогда вот что… – Дядя Володя снова потянул дверь на себя. – Ты скажи маме, что вечером я зайду. В половине десятого. Хорошо?

И тогда Илька ответил:

– Не надо.

Он сам испугался своей решительности. Но только на одну секундочку испугался. Он отвернулся к окну и сунул руки в карманы.

Дядя Володя молчал.

Поскрипывала дверь.

– Не надо приходить, – тихо сказал Илька. – Никто не обрадуется.

– Это точно? – так же тихо спросил дядя Володя.

– Да, – произнес Илька и подумал: «Скорей бы он ушел».

Дядя Володя не уходил.

– Послушай, Илюша, – сказал он. – Может быть, ты рассердился из-за фламинго? Зря. Я же убил его не нарочно.

– При чем здесь фламинго? – сказал Илька. – И при чем здесь я?

Дядя Володя покусывал губы.

– Ладно, я пойду… – Он оглядел Ильку от стоптанных сандалет до разлохмаченной макушки. – А я и не замечал, что ты уже настоящий мужчина…

Он осторожно и плотно закрыл за собой дверь. И в Ильке вдруг шевельнулась жалость к этому человеку, который больше не придет и который не хотел убивать фламинго. Илька не стал прогонять эту жалость, но он знал, что все сказал правильно.

А настоящим мужчиной дядя Володя назвал его зря. Если бы он был настоящим мужчиной, то отправился бы путешествовать. И прежде всего заехал бы в Африку или другие места, где разные фашистские гады воюют с народом, и помог бы партизанам.

Иногда в Генкином дворе появлялись Юрик и Валерка. Они приходили тихие, чуть виноватые, останавливались в сторонке и смотрели, как ребята возятся с лодкой. Могли долго-долго стоять и молчать, если с ними никто не заговаривал.

Один раз Генка сказал:

– Чем стоять, помогли бы смолу разогреть.

– Давай, – охотно откликнулся Юрик.

– Только покажи, как ее греют, – сказал Валерка.

В день, когда был назначен спуск фрегата на воду, Юрик и Валерка явились с инструментами: с киркой и маленькой лопатой.

– С раскопок? – спросил Владик.

– Ага…

– Не нашли еще клад? – усмехнулся Генка.

– Нет, – серьезно сказал Юрик.

– Подсвечник нашли и кольцо какое-то, – сообщил Валерка.

– Старинный подсвечник? – очень заинтересовался Илька. – А какое кольцо? Где они?

– В музей унесли, – сказал Валерка будто о самом обыкновенном деле.

– Там взяли?

– Взяли. Дяденька один. Нас к нему пустили.

– Ну и что?

– Сказал: «Интересно, интересно». Десять раз сказал «интересно».

– Не десять, а три, – строго поправил Юрик.

Это было очень любопытно.

– А что еще сказал? – допытывался Илька.

– Еще спасибо. И чтобы мы одни на берег больше не лазили, а то свалимся.

Илька услышал, как Генка насмешливо хмыкнул:

– И всё?

– Еще тетеньке у входа велел, чтобы нас пускали, – сказал Валерка.

– Он вот что говорил, – вспомнил Юрик, – «Этих товарищей пускайте в любое время и без билетов».

Илька вздохнул и про себя решил, что в свободное от плаваний время займется поисками кладов. И Владика попробует уговорить. А может быть, и Генку…

Забежал в перерыве между футбольными битвами Антон Калинов. Пожаловался:

– Жмут нас, братцы! Третий раз продули этим гориллам с Пароходной. У них все – во! – Он поднял над головой ладони.

– Отдышись, – сказал Генка. – Ты дымишься.

Антон обошел вокруг лодки. С уважением произнес:

– Ничего кораблик…

– Еще парус есть! – похвастался Илька.

Антон помялся:

– Когда, если время будет, покатаете?

Кому-нибудь другому Генка, наверно, сказал бы: «Когда мы работали, тебя здесь не видали». Но Антон был хороший человек. И поэтому Илька обрадовался, услыхав Генкин ответ:

– Факт, покатаем.

– Только когда из плаванья вернемся, – добавил Илька.

– А куда собираетесь?

– Да так, вверх по реке. Дня на два, – ответил Генка. – Владь, отец договорился на работе?

– Договорился, отпустят. Послезавтра тронемся.

– Мы тоже послезавтра, – вдруг сказал Валерка. – Только мы на пароходе.

– А куда? – заинтересовался Илька. – Тоже против течения?

– В Верхний бор. Весь папин институт едет, такая прогулка. Только мы на один день, а вечером вернемся.

– Ночью, – сказал Юрик.

– А какой пароход?

– Кажется, «Орехов».

– Эта галоша еще плавает?

– Почему – галоша? – заступился за «Орехов» Антон. – Хорошая посудина. Новые-то теплоходы еле-еле скребут по фарватеру, а этот по любому мелководью шлепает. У него осадка мелкая.

– Мелкая! – ехидно согласился Генка. – Вот он со своей осадкой на каждую мель и въезжает, как на санях. Брюхо удобное. Буксиры каждую неделю его с песка стягивают.

Ильке стало обидно за Валерку и за Юрика. Они же не сами выбирали «Орехов». И у них ведь нет такого фрегата, как «Африка». Но что сказать, Илька не успел придумать.

Снова заговорил Генка:

– Вы там осторожнее, на «Орехове». А то правда сядете на мель, и придется вас в воду выгружать, как балки с «Ключевой». Вот будет потеха!

– Гена, а что за «Ключевая»? – спросил Владик.