Банды Чикаго - Герберт Осбери

Д'Андреа проиграл Пауэрсу почти четыреста тридцать пять голосов на выборах 22 февраля 1921 года, но победа Пауэрса не положила конец взрывам и убийствам. В начале марта 1921 года были убиты двое основных сторонников Пауэрса. Д'Андреа отрицал свою причастность к убийствам, но несколько членов его организации были арестованы по подозрению в нем. Через неделю после этого двойного убийства Д'Андреа объявил о своем решении уйти из политики Девятнадцатого округа. Однако война продолжалась, произошло еще несколько взрывов, и, наконец, она достигла кульминации со смертью Д'Андреа 11 мая. Двое ближайших друзей Д'Андреа, Эндрю Орландо и Джозеф Синакола, поклялись отомстить за его смерть. Они были схожим образом убиты, Орландо в июле, а Синакола в августе.

Другая серия взрывов с политической подоплекой привлекла международное внимание в первую кампанию 1928 года, когда фракция республиканской партии сенатора Чарльза Динена противостояла партии мэра, Большого Билла Томпсона и прокурора штата Роберта Кроуи. Машина Кроуи – Томпсона была самой мощной, какую когда-либо видел Чикаго; в союзе с губернатором Леном Смоллом они контролировали практически весь рынок труда в городе, округе и штате. В начале кампании было взорвано несколько бомб, по большей части взрывы были направлены против сторонников Томпсона и Кроуи; и 21 марта несколько наемных боевиков убили Бриллиантового Джо Эспозито, владельца кафе и рэкетира, который, по сведениям полиции, стоял за знаменитой шайкой бутлегеров Генна. Бриллиантовый Джо был также близким другом сенатора Динена и одним из самых влиятельных помощников последнего.

На следующее утро после похорон Эспозито взорвались бомбы у домов сенатора Динена и судьи Джона Свенсона, кандидата от Динена на должность прокурора штата. И тогда Кроуи совершил одну из самых страшных ошибок во всей истории политиков Чикаго. Он издал официальное заявление, гласившее, что он «доволен тем, что взрывы устроили сами лидеры сил Динена... с целью дискредитировать мэра Томпсона и меня». Мэр вскоре выступил с похожим заявлением. Кроуи получил чудовищную реакцию на свои слова. По словам «Трибюн», «бессердечная, циничная тональность заявления вызвала общественное негодование». Газеты, ранее поддерживавшие прокурора штата, отвернулись от него, прошло несколько массовых митингов с требованием снять его кандидатуру, и Чикагская комиссия по борьбе с преступностью, доселе настроенная к Кроуи дружелюбно, опубликовала открытое письмо, где рекомендовалось голосовать против него. Комиссия в этом письме называла Кроуи «неэффективным и недостойным такого доверия» и заявляла, что «его связи грозят разрушить целостность общества».

На выборах партия Динена одержала решительную победу. «Криминальное обозрение Иллинойса» писало об этом так: «Это была поистине революция – восстание духа людей, нашедшее свое выражение в голосовании. По всему миру славили рождение «Добродетельного Чикаго».

В апреле 1897 года Картер Харрисон-младший впервые был избран мэром Чикаго. Через несколько месяцев после своей инаугурации мэр Харрисон приказал полицейским очистить Кларк-стрит и сделать ее пригодной для проживания порядочных людей, приводя в качестве причины своего решения множество жалоб от горожан, которым приходилось пользоваться открытой 25 ноября 1895 года новой травмайной линией для поездок на работу и с работы. Керри Уотсон тут же продала свой особняк и уехала, вместе со своим попугаем и всеми своими вагончиками, в принадлежавший ей комфортабельный дом в пригороде, а несколько мадам с Кларк-стрит перевели своих девочек и все остальное, что им принадлежало, в Вест-Сайд. Некоторые же перебрались на юг, в основном – на Харбор-авеню, на набережную и на Тридцать первую улицу от Коттедж-Гров-авеню до железнодорожных путей Рок-Айленда, где границей много лет служил кабак под названием «Клуб «Мышьяк».

В основном же, однако, содержатели борделей с Кларк-стрит постепенно перебирались в район вокруг Южной Дирборн и Двадцать второй улицы, где квартал красных фонарей начал формироваться с конца 80-х годов XIX века, когда полиция выгнала с юга Стейт-стрит нескольких проституток, расположившихся вплотную к деловому сектору. Но перемещение с Кларк-стрит оказалось довольно протяженным процессом; через шесть лет после приказа мэра в «Рекорд геральд» публиковались жалобы, что проход между Полк-стрит и Двенадцатой улицей все еще был отдан по большей части под дешевые бордели, кабаки и низкопробные салуны, где порция виски стоила пять центов. Во многих из этих винных лавок висели огромные вывески, гласящие, что именно здесь было изобретено пятицентовое виски, и нередко между конкурентами случались драки за эту сомнительную честь.

Вскоре после своего избрания четвертый раз подряд в 1903 году мэр Харрисон предпринял еще одну атаку на Кларк-стрит и в то же самое время принялся закрывать бордели на Таможенной площади и на площади Плимут[21], откуда мадам предпочитали перебираться в район Двадцать второй улицы. Однако власти не предпринимали никаких действий против Маленького Ада в северной части города, или давнего гнезда порока в Вест-Сайде; дурная слава расположенных там «Джунглей» – дюжины соединенных между собой хижин на Монро-стрит и Пеории, – затмила даже известность Черной Дыры. Этими притонами владели шесть человек, четверо из которых были владельцами салунов; там содержалось от шестидесяти до ста женщин, которых прозвали «порхающими» за их специфическую походку, причиной которой было постоянное употребление энкаина – дешевого заменителя кокаина. Ни одной из этих проституток не позволялось покидать притон без сопровождения сутенера. Они голышом высовывались из окон и дверей «Джунгей», стоили от двадцати пяти до пятидесяти центов, обслуживали без разбору белых и негров и обворовывали всякого, кто хоть на минуту терял бдительность.

Едва ли менее порочным, чем «Джунгли», был пятидесятицентовый бордель на юге Пеория-стрит, в доме № 75, где заправляла Бесси Лэйн. Принадлежал же кабак Леоне Гэррити, которая жила в хорошем доме на северном побережье, в пригороде Гленко. Там она представилась миссис Лемюэль Шлоттер, женой странствующего коммерсанта, и на протяжении нескольких лет безуспешно пыталась пробиться в высшее общество Гленко. 20 июня 1907 года мадам Гэррити арестовали за привлечение в бордель шестнадцатилетней девицы по имени Флоринс; дело довели до суда, и мадам была признана виновной. Приговор составил от года до пятнадцати лет тюрьмы. Бесси Лэйн тоже была признана виновной, но ее суд решил пощадить, обосновав это тем, что основная тяжесть вины лежала на Леоне Гэррити.

«Да, вот такая это женщина, – сказал после процесса один из судей. – Она подавала себя как дама из высшего общества, а уровень жизни ей обеспечивали деньги, предоставляемые ее агентшей».

Одной из основных улик, фигурировавших на суде, была бухгалтерская книга мадам Гэррити, в которой было записано количество мужчин, ежедневно посещавших ее заведение, количество обслуженных каждой из девушек и заработок самих проституток. По этой книге выходило, что за четыре дня шесть постоянно работавших девушек обслужили триста девяносто четырех мужчин и получили за это 98,5 доллара, и столько же ушло в карман мадам. Две из шести девушек обслужили за пять дней двести шесть мужчин, из них сто тридцать – Флоринс, причем в один из дней она обслужила целых сорок пять человек. Получила же Флоринс за эти пять дней 32,5 доллара.