Дети сектора - Виктор Глумов

К тому времени первая «мотолыга» затолкала бульдозер в свалку, и кузова с грохотом обрушились на него. Вторая же, покончив с измененными, сдала задом и припарковалась к ненадежному убежищу Шейха и его команды.

Не дожидаясь приглашения, Шейх спрыгнул на кузов и устремился к откинувшемуся люку, где едва не натолкнулся на механика-водителя в бейсболке с надписью «Зенит – чемпион!». Тот исчез в кузове.

Дождавшись Якушева и Ваню с четвероногим другом, Шейх перевел дыхание и оперся спиной на стенку. Над ним возвышался скандинавский богатырь, пожимая руку всклокоченному Якушеву, и если Роман был высок и тонок в кости, то неожиданный спаситель – еще и широкоплеч. В его образ не вписывалась суетливость и нервозность, он тараторил с легким балтийским акцентом:

– Рад, что мне удалось помочь, надеюс, среди вас выжил тот, что был в Глуби? Если это неправда, я сам вас всех пристрелю.

Шейх поднялся, протянул руку:

– Алан Мансуров, полковник в отставке, бывший сотрудник МАС.

Богатырь кивнул, ответил на рукопожатие. Ладонь у него была небольшая, нежная. Можно даже сказать, женская.

– Очень хорошо, – проговорил он, ринулся к креслу механика-водителя, наступил на хвост сенбернара – пес обиженно тявкнул и стерпел; усаживаясь, спаситель продолжил: – Рад приветствовать вас на борту субмарины капитана Бистро!

Водрузив на голову кепку, он собрался уже заводить двигатель, но Шейх возмутился:

– Что это за цирк, капитан? Вы даже не представились.

Богатырь развернулся и сверкнул белыми ровными зубами:

– Я литовец, Алджимантас Кумеляускас. Поскольку нет ручки, чтобы записать мое имя и выучить его, называйте меня по прозвищу – капитан Бистро. Я привык.

Шейх пошевелил губами, чтобы воспроизвести имя и фамилию, но сломал язык и плюнул.

Якушев уселся рядом, почесал сенбернара и сказал:

– Вот уж повезло так повезло. Я уже приготовился помирать.

Литовец выжимал из старушки «мотолыги» все, что мог, но гусеничный транспорт не предназначен для быстрой езды. Где они откопали этого динозавра? Эмтэхе, минимум, пятьдесят лет. Видимо, пригнали из воинской части, за которой ныне закреплен аэродром.

Ехали минут десять. Шейх уселся возле литовца, чтобы хоть как-то участвовать в происходящем. Картина не менялась: черные дома, остановившиеся машины и измененные, провожающие МТ-ЛБ равнодушными взглядами.

Защелкал передатчик, и сквозь помехи пробился голос:

– Капитан Кумеляускас, докладывайте!

Литовец нацепил наушники с микрофоном и затараторил:

– Объект у нас. Да, полковник Мансуров. Бывший полковник. Да, продолжает утверждать, что был в Глуби. Дать его?

Капитан снял гарнитуру и протянул Шейху:

– Главный поговорить хочет.

Широкие черные наушники заглушили грохот мотора, Шейх поправил микрофон и сказал:

– Здравствуйте, я – Алан Мансуров.

– Генерал Баранников. Рассказывайте.

– Я получил задание перехватить профессора Астрахана, скрывшегося в Секторе. Проверьте, это должно быть зафиксировано. Профессор разгадал тайну Сектора и решил, что сможет подчинить его себе, поскольку это управляемое образование. Обстоятельства вынудили меня пойти за ним в Глубь. Это оказался переход на боевую машину захватчиков, которые специально посылают на землю хамелеонов, начиненных биотином. Биотин изменяет людей, уподобляя их хамелеонам. На борту машины Астрахан, не ведая того, запустил программу вторжения, после чего все, кто вольно или невольно принимал биотин, получили команду очистить Землю от людей и ждать хозяев. Но! На борту остались мои люди, они обещали открывать шлюз с определенной периодичностью. Боевая машина вполне материальна, и ее можно взорвать, если доставить внутрь взрывчатку. В данный момент они пытаются остановить захватчиков своими силами, но у них нет оружия.

– Из-за помех я слышал вас через слово, – сказал генерал, когда Мансуров смолк. – Информация весьма сомнительна. С минуты на минуту должен прибыть человек, который подтвердит ваши слова. Или опровергнет. Мы дождемся вас и будем принимать решение совместно. Постарайтесь выжить. А теперь дайте мне капитана.

Нацепив наушники, литовец молча кивал. Шейх смотрел в окно и гадал, поверили ему или нет. Его версия фантастична. Не факт, что Лукавый поделился своим открытием с другими учеными.

На улице совсем потемнело. Когда фары высветили полосы военного аэродрома, а затем – вертолетную площадку с пузатыми старичками Ми-24, литовец снял наушники и с подозрением уставился в окно, на незаметные во мраке силуэты измененных.

– Караулят, сволочи, – пожаловался он. – Видите, возле здания диспетчера скопление тягачей? Так вот, их тут не было.

Шейх потер колючий подбородок и прохрипел:

– Я бы на их месте вертолеты испортил. Так что, считай, нам не на чем возвращаться.

Литовец развеял его опасения:

– Сюда послали лучших из лучших, тех, кто может управлять вертолетами, чтобы одновременно с операцией пригнать несколько машин в штаб. Если присмотреться, то в небе кружит восемь «стрекоз», они ждут сигнала и пока не видны. Остались старые и практически негодные машины. Так что не нервничайте, полковник, а лучше хлебните воды. Вот вам бутылка минералки.

– Грамотно разработанная операция, – оценил Шейх, приложился к горлышку полуторалитровой бутылки и передал ее Якушеву.

– Спасибо, – от уха до уха улыбнулся литовец. – Хочется верить, что вся эта суета не напрасна.

Ваня принялся поить пса, тот чавкал и разбрызгивал воду. Литовец три раза включил-выключил фары. Ослепляя, вспыхнули прожекторы вертолетов, и Шейх разглядел в небе вертушки.

Тягачи тоже зажгли фары. Вздрогнули, как звери, готовящиеся к атаке, и тотчас на месте первой фуры расцвел огненный цветок взрыва. Измененных, стоявших неподалеку, посекло осколками. Вторая ракета попала в бензовоз. Цистерну разворотило, бензин вспыхнул, по асфальту потянулись огненные дорожки.

– Молодцы! – воскликнул литовец, сдал назад и вплотную припарковался к вертолету, стоящему обособленно, это тоже был «крокодил». – Ну, что товарищи, наш транспорт невредим, нелюди проглотили дезинформацию!

Вертолет заработал лопастями и опустил трап.

* * *

Всю дорогу Росс смотрел в иллюминатор на огни поселков. Вроде бы мирная картина, если бы не опустевшие трассы и пламя пожаров. Огонь никто не тушил, и к небу тянулся дым. Чем ближе к Питеру, тем больше военной техники на дорогах: бронетранспортеры и КРАЗы двигались к периферии, машины уцелевших гражданских – к столице. Видимо, командование решило, что измененные сперва попытаются прорваться в Питер, а если не получится, ударят по городу ракетами.

Яна спала в обнимку с братом, профессор Гинзбург рассматривал носки ботинок, которыми он разжился в Тосно, торчащие из-под цветастой юбки. Росс глянул на окровавленные руки. Отступали в спешке, и тело старшего следователя Кошкина бросили в БТРе. Если сначала Росс обещал себе похоронить боевого товарища, то теперь понимал: в этом нет смысла. Некому будет приходить к нему на могилу.