Не путай клад с могилой - Андрей Дышев

Я больше не смог удерживать на лице пасмурное выражение и от души рассмеялся. Это прозвучало как гром, и даже дробь дождя по крыше участилась.

– Смотри-ка, повеселел, – внимательно глядя на меня, как врач на пациента, выходящего из комы, сказал Влад. – И глаза приобретают осмысленное выражение.

Я расслабился, чувствуя себя уютно. Черт возьми, мне нравились эти люди!

– С чего это ты решил попугать нас пистолетом? – спросила Анна, перебирая консервы и рассматривая этикетки.

– Он бредит какой-то Мариной, – объяснил Уваров.

– Мариной? – удивилась Анна, остановив свой выбор на персиковом компоте и протягивая банку Владу. – Открой, будь добр… Вчера, если не ошибаюсь, была Лада.

– Кирилл меняет дам как перчатки.

– Так что это за Марина, из-за которой ты до смерти перепугал весь наш лагерь своим «регентом»?

Я спокойно ждал, когда притухнет красноречие хозяина палатки и Анны. Предвкушая шок, который им предстояло испытать, я был нетороплив, великодушен и не сердился на шутки.

– Ты ее хорошо знаешь, – ответил я Анне. – Это приемная дочь профессора Курахова.

– Так вот о какой Марине ты говоришь! – разочарованно протянула Анна. – Та рыженькая и набожная девчушка…

– Разве у профессора есть приемная дочь? – спросил Влад.

– Как выяснилось, есть… И вот сегодня утром, точнее, ночью, ее похитили.

– Что?! – в один голос воскликнули Анна и Влад.

– Сначала выбили стеклянную стену в кафе на первом этаже, чтобы отвлечь, а потом выволокли девушку из номера и по пожарной лестнице спустили вниз.

Я сделал паузу, предоставив возможность Анне и Владу, глядя друг на друга, вдоволь похлопать глазами.

– Подожди! – произнес Влад, развернув ладони кверху и глядя на них, словно хиромант. – Подожди! Я не могу понять, а при чем здесь я? При чем, спрашивается, здесь я?!

Я остановил Влада, подняв указательный палец вверх.

– Через несколько минут позвонили скорее всего по сотовому телефону из автомобиля. – Я покосился на трубку, лежащую на подушке.

– Что? – медленно въезжал в смысл моих слов Влад. – Позвонили по сотовому? – Он взял в руки трубку и посмотрел на нее, как на гранату «эфку». – Ну да, конечно, сотовый «Билайн» есть только у меня. Во всем Крыму только у меня есть автомобиль и сотовый телефон. Железная логика.

Я снова остановил Влада:

– Нет, логика не в этом. Тот, кто звонил, потребовал взамен Марины манускрипт…

Влад замолчал с раскрытым ртом. Анна застыла, держа банку с компотом над пластиковым стаканом.

– Постой, – уже другим тоном произнес Влад. – Что-то я не понял. А откуда этот… узнал, что у Курахова есть манускрипт?

– Понятия не имею.

– А ты видел похитителей?

– Нет. А неделей раньше номер профессора обыскали. Честно говоря, я подозревал, что это твоя работа.

– Ну да, конечно, – пробормотал Влад, глядя на меня с упреком. – Что ты еще мог подумать. – Он помолчал и спросил: – Сейчас, надеюсь, ты уже не думаешь, что это я?

Анна наполнила стаканы. Мы машинально схватили их и принялись цедить густой персиковый компот.

– Профессор согласился? – спросила Анна. – Или заявил в милицию?

– И не согласился, и не заявил. Он предложил мне поехать в Карпаты и передать манускрипт.

– А сам он почему не хочет ехать?

Я с удивлением посмотрел на Уварова и Анну. Ответ казался мне очевидным.

– Потому что он хочет раньше преступников найти то, о чем говорится в манускрипте.

Влад хлопнул себя ладонью по лбу.

– Ну профессор, ну жук! Неужели он все-таки нашел сокровища консула?! Не знаю, не знаю, но раз преступники ради манускрипта пошли на такие жесткие меры, значит, они точно знают его цену, – бормотал Влад. – Теперь понятно, почему Курахов вцепился в рукопись мертвой хваткой и не хочет возвращать ее мне. Видимо, он изучал материалы местных музеев и архивов и сопоставлял даты осады крепости турками и последнего свидания консула с графиней Аргуэльо.

– Эти даты, должно быть, совпадают? – спросил я.

– Должно быть, да. И профессор пришел к выводу, что именно графиня вывезла из осажденного города казну Солдайи. Я очень бегло прочитал манускрипт, когда он был у меня в руках. Там что-то говорится о Трансильванском тракте и об ультиматуме, который поставили графине разбойники.

– Неужели сокровища до сих пор лежат где-то и дожидаются профессора? – с сомнением покачала головой Анна. – До того, как ты взял манускрипт в архиве, его могли прочитать сотни историков. Неужели никто из них не попытался найти клад?

Уваров отрицательно покачал головой.

– В манускрипте нет ни слова о сокровищах, о Солдайе и консуле. Этот документ писал биограф, родившийся через пять лет после смерти графини, причем гибель графини он описывал со слов ее слуги. Слуга же не знал и не мог знать о сокровищах. Курахов пришел к своему выводу после того, как выяснил, что графиня все же встречалась с консулом незадолго до штурма крепости. А что можно отдать любимой женщине в критическую минуту? Золото, жемчуга, брильянты.

– Но Курахов с пеной у рта доказывал мне, что никаких связей между графиней и консулом не было и быть не могло! – возразил я. – Дескать, Италия в то время находилась в состоянии войны с Испанией.

– А ты надеялся, что он скажет тебе правду? – усмехнулся Влад. – И что такое война для настоящих чувств?

– Ерунда! – сказал я. – Не верю! Пионерские сказки! Полусумасшедший профессор найдет лишь горсть гнилых шишек. Меня сейчас больше занимает вопрос, как помочь Марине.

Влад, покусывая губы, смотрел куда-то сквозь меня. Кажется, он думал о своем.

– Что я слышу! – усмехнулась Анна. – Ты намерен помочь Марине? Ты собрался снова окунуться в криминальное болото?

Я отрицательно покачал головой.

– Не радуйся, с моим словом и с болотом все в порядке. Я всего лишь заставлю Курахова немедленно выполнить условия преступников. В противном случае сообщу в милицию.

– Что?! – вскрикнул Уваров, очнувшись от своих мыслей. – В какую милицию?!

– В милицейскую, – пояснил я.

– Не вздумай, псих! – почти заорал Влад.

– Не надо так громко, – попросил я.

– Анна, объясни ему, что он все испортит! Он загубит на корню великое дело!

– Я ничего не хочу объяснять! – отмахнулась Анна. – Разбирайтесь сами.

Кажется, хилый проблеск интереса ко мне в ней снова угас. Она с удовольствием пила компот, доставала из стакана мясистые разваренные персики, и казалось, ничто на свете ее больше не интересовало.