Сердце дракона. Том 16 - Кирилл Клеванский

— Бесчестные ублюдки! — вскипела принцесса.

Что же — было понятно, что помолвлена она с юношей со странным именем «Сатин» не по собственной воле. Но таковы уклады высшего света. Там редко кто волен распоряжаться своей судьбой в этом отношении.

— Твой отец заподозрил неладное. Он взял с собой почти всех бойцов нашего клана и отправился в город Подземного Шепота и… — Старейшина замолчала.

— Он…

— Нет, моя родная, конечно нет. Эссенин понимает, что это не в её, как главы клана, интересах. Так что… — старушка вздохнула и отпила чай. — она взяла в плен твоего отца. Наши воины стоят лагерем под городом. Под страхом смерти главы Звездного Дождя им не разрешают вернуться обратно. Сейчас дома остались лишь твоя сестра, мачеха, я, два десятка рядовых воинов и Дасиний с его братьями.

Так это были братья Дасиния… что же, у троицы действительно имелись общие черты.

— Мы должны немедленно отправляться на юг! — вскочила Лэтэя. — Нельзя это так просто оставлять. Нам нужно освободить отца и напомнить Подземному Шепоту их место! И что это они пришли с дарами, чтобы сватать Сатина, а не мы и…

Лэтэя, вдруг, зашаталась и упала в объятья вовремя оказавшегося рядом Сатина.

Хаджар принюхался.

Чай, который пила девушка, был напичкан успокаивающими травами до того состояния, когда сложно было сказать — пила ли она чай с травами или… травы с чаем.

— Конечно, моя родная, — приговаривала Старейшина. — только сперва немного отдохни, — затем она повернулась к Дасинию. — Будь добр, отведи принцессу в её покои и покажи господам странникам где они могут отдохнуть с дороги. Я бы хотела немного поговорить с мастером Ветром Северных Долин наедине.

Гном и Густаф хотели было возразить, но Абрахам с Хаджаром синхронно дали понять, что лучше обойтись без этого. В итоге Хаджар остался в зале один на один с могучей Старейшиной.

Какое-то время они просто молча сидели и смотрели друг на друга. Хаджар не мог понять, на каком уровне находится сила Старейшины. Её энергия принадлежала средней стадии ступени Небесного Императора, но на деле мощь старушки превосходила все, из мира смертных, с чем сталкивался Хаджар.

Было ли это связано только с мистериями?

Хаджар, отчего-то, в этом сильно сомневался.

Здесь, в Чужих Землях, явно владели какими-то секретами мастерства, не доступными даже для столиц Регионов. Иначе как еще можно было объяснить чудовищную силу принцессы Лэтэи, которая мистериями ни сильно-то и отличалась.

Да, подобный уровень мощи можно было списать на контроль своей силы, но Хаджар, по мнению нейросети, приблизился уже почти к 80 % контроля. Еще пятая часть не сравняет его по мощи с той же Лэтэей.

Хаджар сомневался, что не используя какой-то из козырей в рукаве, он смог бы с той же легкостью одним ударом отправить к змеином праотцам того монстра в храме Темных Жрецов.

— Вы не пьете свой чай, мастер Ветер Северных Долин, — Старейшина показательно взяла свою пиалу и чуть отпила.

Хаджар посмотрел на стол.

— Не беспокойтесь, — слегка дрогнули уголки губ старушки. — я не собираюсь вас усыплять, мастер Вет…

— Простите меня за мою грубость, — склонил голову Хаджар. — но вы прекрасно знаете, что я ни в кое мере не заслуживаю титул мастера.

Старейшина не сразу отреагировала. Она сделала несколько глотков, после чего, так же — двумя руками, поставила пиалу обратно на стол.

— Зато теперь мы знаем, что и титула лжеца вы так же не заслуживаете, юноша. А это уже о многом говорит.

Юноша… по смертным меркам Хаджар являлся глубоким стариком. А по меркам адептов… он вообще ничем не отличался по возрасту от себя в начале собственного пути. Пять лет или сто пять лет — какая, к Высоком Небу, разница.

— Старейшина…

— Зови меня Легким Пером, Хаджар, — представилась Старейшина.

У некоторых адептов имелась особенность называться своим именем мира боевых искусств, а тем, что им дали родители. Что же — такое решение следовало уважать, а не искать в нем предлог к недоверию и нежеланию называться.

— Достопочтенная Легкое Перо, я…

— Светские любезности тоже не к чему, — старушка едва заметно поморщилась. — поверь мне, юноша, от них устаешь уже за двадцать веков. К седьмому десятку они более чем утомляет и дальше, чем просто — «раздражают».

Хаджар едва не попросил прощения, но это, вроде как, тоже относится к светским расшаркиванием.

— Тогда, позвольте быть откровенным, — и все же, Хаджар не мог опуститься до панибратского обращения — попросту исходя из глубокого уважения. Благо, Легкое Перо это чувствовало, понимала и, что самое главное — принимала. — для чего мы с вами сейчас беседуем.

— Для того, для чего обычно беседуют люди. Узнать друг друга получше и понять, какими мотивами руководствуется тем, с кем не знакомы, но с кем пересеклись пути наших судеб.

Хаджар кивнул.

Легкое Перо больше ничего не произнесла, лишь показательно держала в руках пиалу. В конце концов Хаджару пришлось смириться и, подняв емкость, немного отпить.

Кстати — было вкусно.

Как ромашка, только более богато и глубоко. Как если бы эта ромашка росла, перед тем, как из неё сделали напиток, тысячу лет, если не дольше.

— Я слышала, что вы сказали Шестому Воину, — продолжила, наконец, Старейшина. — Что не ищите от нашей семьи никакой выгоды.

Хаджар поставил пиалу на стол.

— Прошу простить, если вас это оскорбит, но вы услышали неправильно.

— И в чем же я ошиблась? — теперь уже и старушка поставила на стол пиалу.

Атмосфера стала чуть тяжелее. Не было никаких сомнений в том, что даже если Хаджар выложит все козыри на стол. Все, до единого, то в любом случае у него вряд ли получится выйти из этой передряги не вернувшись к участи калеки. И это если он выживет.

Легкое Перо обладала слишком невероятной силой.

— Я сказал, что я и мои соратники не ищем от вашей семьи ни золота, ни драгоценностей, ни знаний.

— Тогда, позволь поинтересоваться, что вам могло понадобиться, что вы рискнули заявиться в мой дом даже после того, как ваших рук коснулась кровь моего ученика.

Взгляд Легкого Пера потяжелел. Настолько, что рука Хаджара невольно потянулась к рукояти меча. Чистый инстинкт — не более того.

— Если не хочешь лишиться её, — старушка перевела взгляд к ножнам. — то лучше сохраняй спокойствие.

— Кассий, он…

— Был моим учеником, — кивнула Старейшина и снова отпила чаю. — с самого детства, когда я подобрала его на улицах города и до своей смерти. Хороший он был человек. Надеюсь, у тебя была веская причина, чтобы лишить его жизни. И, смею тебя заверить, если бы не его раны, то мы бы с тобой сейчас не беседовали.