Война миров 3.0 - Олег Мушинский

Не могу сказать, что он меня успокоил. Стрелка показала за угол и помигала. Мол, почти пришли. Малость встревоженный последними словами Лешего, из-за угла я выглянул очень осторожно. Моя «Нова» стояла там же, где я ее оставил.

Перед ней, перекрывая проезд, стояла черная «Кассиопея».

3.08

Из «Кассиопеи» вышел агент Кузнецов. Он был одет всё в тот же черный костюм, но кроме того агент теперь еще носил шлем дополненной реальности. Как и у меня, это были зеленые очки, совмещенные с широкими наушниками. По их оголовью пробегали крохотные фиолетовые огоньки.

— Герман! — громко провозгласил агент. — На ловца бежит мой зверь!

Я быстро стянул с головы шлем. Леший глянул на меня вопросительно.

— Он подключен к системе, — шепотом пояснил я, кивком указав на агента. — И та пересылает ему все наши ходы.

— Но я-то без шлема, — возразил Леший.

— Значит, только мои, — прошептал я. — Тогда так: я его отвлеку, а ты — обойдешь слева, и мы его возьмем.

— А он отвлечется?

— Думаю, да. Он позёр и наверняка думает, что один на один он меня уделает.

И, надо признать, у агента были все основания так думать. Леший коротко кивнул. Я вынул из кобуры бластер и вышел из-за угла, стараясь всем своим видом излучать уверенность в своей победе. Агент лишь едва заметно усмехнулся. Не стой он под самым фонарем, я бы этого и не заметил.

— У меня только один вопрос, — сказал я.

— Всего один?

Агент удивленно вскинул бровь.

— На остальные я уже нашел ответы, — сказал я, подходя ближе. — Я знаю про аферу с «Войной миров», про капсулы и про то, кто на самом деле стоит за убийством сыщика Реднека.

Тут я выразительно глянул на агента.

— Тогда ты уже знаешь слишком много, — спокойно ответил тот. — А в чем твой вопрос?

— Что спрятано в отеле Лагуна?

На лице агента отразилась злоба пополам с растерянностью, но он мгновенно взял в себя в руки.

— Золото Хомяка? — спросил я. — В нём всё дело?

— А тебе, Герман, так не терпится разбогатеть? — уже вновь спокойным тоном вопросил агент. — Что ж, это можно устроить. Если, конечно, я не убью тебя прямо здесь.

— Нет, — я покачал головой. — Я не стремлюсь разбогатеть, но я твердо намерен отправить убийцу моего напарника за решетку.

— Я — агент департамента, — напомнил агент. — Меня нельзя засадить.

— Это зависит от того, насколько коррумпировано твое начальство, — ответил я. — И, сдается мне, будь оно насквозь продажно, тебе разумнее было бы поделиться с ними, а не убивать сыщика.

— Соображаешь, — сказал агент. — Возможно, ты мог бы быть нам полезен.

— Носить в тюрьму передачи? — спросил я. — Нет, у меня слишком мало свободного времени, — я поднял бластер и сказал: — Подними руки.

Вместо этого правая рука агента стремительно нырнула в карман. В тот же момент прозвучала автоматная очередь. Агент отлетел к «Кассиопее» и грохнулся на ее вытянутый капот. Костяшки пальцев звонко стукнули по металлу. Агент что-то невнятно прохрипел, и сполз на асфальт.

— Блин! — рявкнул я. — Какого хрена⁈

— Он собирался тебя убить, — отозвался Леший, выходя из тени на свет фонаря.

— Но мы могли его взять живым!

— Когда ты уже научишься разбираться в людях, сыщик⁈ Такие, как он, не сдаются. Он бы просто пальнул в тебя, пока ты решал, как его брать! А мне что тогда делать?

Мне пришло в голову, что тогда бы ему лучше сделать то, что он и так сделал, но вслух я этого не сказал. Конечно, еще лучше было бы, чтобы он-таки взял этого мерзавца живым и сдал властям, однако я прекрасно понимал, что уж этого-то от Лешего точно не стоило ждать. Немного в людях я всё-таки разбирался.

— Лучше прикрой меня, — сказал Леший.

Он протянул мне автомат. Я машинально повесил оружие на плечо, и быстро огляделся. Никого, кроме нас, на улице не было видно, но кое-где в окнах горел свет. Интересно, сколько народу в своих квартирах сейчас набирало номер полиции? Думаю, немного, но в таком деле достаточно ведь и одного неравнодушного гражданина.

Я одел шлем обратно. В нем труп агента выглядел более благообразно. Словно бы приличный человек просто поскользнулся на ровном асфальте, упал и ждет, пока кто-то подойдет и поможет подняться. Леший, однако, лишь уверенно обшарил его карманы и продемонстрировал мне найденный пистолет. Это был «Кольт — Двойной орел». Тяжелая, но понтовая бабахалка с золотистым корпусом. Ее обычно носили те, кто чаще демонстрировал оружие, чем пользовался им.

Тем не менее система приписала «Кольту» вполне приличные характеристики: 3 единицы урона и способность «Смертельный удар» на 5+. Даже лучше, чем у автомата. Хотя тот добирал за счет очереди. Леший отстрелялся по агенту на двоечку, но там пять попаданий вышло, и четыре последующих попадания разогнали двойку до шестерки. В итоге — три единицы и еще один труп. Блин!

— Больше ничего интересного, — сказал Леший. — Твоя машина на ходу?

— Надеюсь, — сказал я, и шагнул к своей «Нове», окидывая ее внимательным взглядом.

Выглядела она на отлично. Вообще, машины у нас угоняли редко, да и охотились угонщики за престижными и дорогими моделями вроде той же «Кассиопеи», однако в неблагополучном районе машину могли и повредить, и украсть что-нибудь. Чаще всего снимали колеса. Разумеется, бортовой компьютер, отследив потери, немедленно сообщил бы об этом владельцу и вызвал бы полицию, но пока она доедет…

Прямо над «Новой» в ночной тьме ярко вспыхнули перекрещенные мечи. Под ними загорелась цифра «1». Без расстановки — это когда одна из сторон успела расставиться заранее, однако на линейке инициативы были только мы с Лешим. Удивленный, я начал оборачиваться, и тут грохнул выстрел.

Мне будто мощнейший подзатыльник прилетел. Перед носом промелькнул кубик с выпавшей на нем четверкой. Затем его сменила дверца «Новы», в которую я носом и влетел. Блин! Разбил стекло. Не о том мне следовало думать, но почему-то первая мысль была именно о предстоящем ремонте. О том, что я запросто могу не дожить до него — это была уже вторая мысль.

С этой мыслью я стек по дверце, и повалился на бок. Леший стремительно и беззвучно уносился прочь. Плащ помогал ему слиться с тьмой. Скоро он и вовсе слился с ней. Бой завершился вничью. Система оценила мое состояние на три пятерки. Сам бы я дал максимум три двойки. А когда попытался подняться, и вовсе бы скинул одну из них до единицы.

Голова, казалось, треснула пополам. Хотя, ощупав ее, я