Битва за Севастополь. Одиночный выстрел - Алла Бегунова

В четверг, 30 апреля, в зеленой Инкерманской долине прошла церемония вручения нового знамени 265-му армейскому артиллерийскому полку, преобразованному в 18-й гвардейский. При этом командир полка полковник Богданов и некоторые офицеры были удостоены правительственных наград. Там же ордена получили и другие защитники города. В их числе — генерал-майор Петров и начальник штаба Приморской армии генерал-майор Крылов. А Людмила Михайловна Павличенко в тот день стала кавалером высшей награды Союза Советских Социалистических Республик, учрежденной в 1930 году — ордена Ленина. Согласно статуту им отмечались особо выдающиеся заслуги в революционном движении, трудовой деятельности, защите социалистического Отечества, развитии дружбы и сотрудничества между народами, укреплении мира.

После официальной церемонии новых орденоносцев пригласили на банкет, организованный под палатками-шатрами. Там их угощали уже не водкой, а шампанским из погребов Инкерманского винного завода. Обстановка была дружеской, непринужденной. С бокалом, наполненным шипучим напитком, к снайперу подошел генерал-майор Петров.

— Ну, старший сержант, ты довольна? — спросил командующий.

— Так точно, товарищ генерал-майор! — по армейской привычке Людмила вытянулась по стойке «смирно» перед военачальником.

— И я доволен, дочка, — Иван Ефимович пригубил вино. — Твои ученики делают успехи. На фонте затишье, но каждый день — по тридцать-пятьдесят убитых снайперами фашистов. Всего за апрель — до полутора тысяч.

— Надо еще больше, Иван Ефимович, — сказала Павличенко.

— Согласен.

— Дали бы нам патронов штук по сто на каждого, дали бы новых снайперских винтовок с улучшенным прицелом ПУ, дали бы месяца два, а не две недели на подготовку… — начала перечислять Людмила.

— Рад, что много думаешь о службе, дочка, — Петров доверительно склонился к ней. — Но как дела личные? Сильно переживаешь смерть супруга Алексея?

— Переживаю, Иван Ефимович, — она потупилась.

— Если продлится этот спокойный период, если окончательно застрянут немцы под Керчью, а мы отсюда нанесем по ним удар и снимем осаду с Севастополя, то обещаю тебе: на Братском кладбище устроим мемориал не хуже тамошнего, царского. Всем красным командирам-героям — мраморные памятники, и младшему лейтенанту Киценко в первую очередь.

— Очень признательна буду, товарищ генерал-майор…

Не только командующий Приморской армией, но и все защитники Севастопольского оборонительного района рассчитывали на успешные действия крупной войсковой группировки Крымского фронта, сосредоточенной на Керченском полуострове. Ею командовал генерал-лейтенант Д.Т. Козлов и представитель Ставки армейский комиссар 1-го ранга Л.З. Мехлис. Однако товарищ Мехлис чрезмерно увлекался проведением разных партийных собраний и заседаний, где либо произносил длинные патриотические речи, либо устраивал разносы армейским начальникам разного уровня. Генерал-лейтенант Козлов самостоятельно ничего не предпринимал, поскольку боялся Мех лиса, так как у того был канал прямой связи со Сталиным.

Немцы легко обхитрили двух этих специалистов. Фашисты не имели численного преимущества, но хорошо подготовили наступление и внезапно нанесли мощный удар 8 мая 1942 года. Советские дивизии от Керчи покатились на восток, к проливу между крымским и кавказским берегом. Гитлеровцы 15 мая заняли Керчь. Им достались большие трофеи, в частности, более трех тысяч орудий и минометов, четыреста самолетов, триста пятьдесят танков.

Все это означало, что теперь третий штурм Севастополя неизбежен…

Командующий Севастопольским оборонительным районом вице-адмирал Октябрьский пригласил всех руководителей на секретное совещание и сообщил им об эвакуации войск Крымского фронта. Это произвело на присутствующих самое удручающее впечатление. Вместо победного наступления на захватчиков, которое они с нетерпением ждали, — очередное поражение. Вместо помощи осажденным — резкое увеличение количества вражеских сил вокруг города.

Но жители Севастополя и рядовые бойцы, приезжавшие сюда с боевых позиций, пока ни о чем не подозревали.

По вечерам они гуляли по дорожкам Приморского бульвара, посыпанных свежим желтым песком, и любовались пышными гроздьями цветов акации, цепкой и колючей королевы юга. Днем могли посещать фотоателье и сниматься на фоне большого холста с нарисованным городом, покупать билеты на сеансы в кинотеатре «Ударник», работавшем в бомбоубежище, стричься в парикмахерских, где их освежали одеколоном, чистить до блеска сапоги у уличных чистильщиков с написанными от руки объявлениями: «Фронтовикам — бесплатно».

Вчера Людмила забрала свои снимки из фотоателье на улице Фрунзе, купила конверты и писчую бумагу на Главпочтамте. Фотографии получились неплохо. Во всяком случае, орден Ленина и медаль «За боевые заслуги» на левой стороне гимнастерки различались четко. Вернувшись в медсанбат, расположенный по-прежнему в инкерманских штольнях, она села писать письма родным, к которым хотела приложить фотокарточки:

«Удмуртская AСCP

г. Воткинск, Главпочтамт, до востребования

Беловой В.М.

Здравствуй, Валюнчик!

Не сердись на меня за мою лень, твой курилка жив и здоров “уполне”. В отношении табачка — он-то у меня есть, а вот тебе прислать трудновато. Давай договоримся, я за тебя курить буду, а ты этим пока довольствуйся. Сегодня написала письмо маме, в твою (бывшую и мою) комсомольскую организацию… Ты просишь сообщения о моих “боевых делах”. У меня их сейчас нет — лечусь. Могу вспомнить старое. Представь себе декабрь месяц; снег, небольшой мороз, на мне — поверх всяких фуфаек, шинели — белый маскировочный халат под цвет снега, и вот лежу 3 часа, наверное. Фрицев нет. Холод загнал их глубже в землю. Вернулась на свою передовую, взяла 10 гранат плюс пистолет и пошла прямо на фрицев с одним старшим сержантом, забросали фрицев гранатами и спокойно вернулись к себе, а фрицы открыли такую стрельбу, что идти во весь рост нельзя было. На обратном пути встретили фрицевскую разведку, принять бой нельзя было, но дали им на закуску. Одного убили, 2 ранили, остальные разбежались… Ну бывали дела и похлеще, но о них — потом.

Как твое житье-бытье, как дома, почему не пишете?.. Пиши чаще. Получила письмо от Маруси, ответила. С нервами дело паршивое, восстанавливать трудно. Дрожит рука. Ничего, пройдет…

Дорогая Валюшка, будь хорошей моей девочкой, пиши. Посылаю новую фотокарточку. Целую тебя крепко-крепко. Твоя Люда.

18/V-42 г.»[11]

Павличенко решила не сообщать родственникам диагноз, с которым ее отправили в медучреждение, дабы не пугать их незнакомыми терминами. Реактивный невроз — совсем нередкая болезнь у снайперов-фронтовиков. Однако, это — не те осколочные ранения, которые бывали у нее раньше. Операция не нужна, нужен покой, отдых, перемена обстановки. Самое главное лекарственное средство — настойка из корня валерианы, а если мучает бессонница, то и легкое снотворное.