Лесная невеста - Лариса Петровичева

Йохан ободряюще улыбнулся. По окнам зацокали капли дождя — мелкого, холодного, долгого. Интересно, что стало с волками в вольере Готтлиба? Их застрелили или выпустили? Или забрали в какой-нибудь зоопарк, спрятали за решетками…

— Тогда ты в правильном месте, Инга, — сказал Йохан. — И на правильном пути. Я тебе помогу.

* * *

Первые два дня в клинике я плакала.

Просто лежала на койке в своей палате и плакала. Подушка под моей щекой промокла насквозь, холодила кожу — а я словно бы наконец-то осознала все, что со мной случилось.

И оплакивала себя, свою прошлую жизнь, все, что потеряно и так и не будет обретено.

Там в душе, где раньше была магия, скованная печатями, теперь царила пустота. Это было похоже на ампутацию — лежа на койке в палате, я знала, что все ведьмы по всему миру сейчас испытывают схожие ощущения. Всем нам стало намного легче жить — и все-таки мы потеряли самих себя. С этим надо было смириться, привыкнуть, понять выгоды новой жизни не умом, а сердцем.

Я знала, что это пройдет.

Но пока мы могли только плакать.

Лекарства, которые мне приносили три раза в день, все-таки делали свою работу. На третий день в клинике я смогла встать, одеться в те вещи, которые были в шкафу, и выйти на прогулку.

Дождь кончился, и деревья, растерявшие большую часть листьев, казались угрюмыми и сонными. Черные стволы на красном фоне опавшей листвы смотрелись торжественно и тревожно. Ежась в тяжелой парке на четыре размера больше, я брела по мокрой асфальтированной дорожке и думала о том, что сейчас может твориться в моей квартире. Когда я там была в последний раз? Даже вспомнить страшно.

Кире скоро рожать — сама не знаю, почему я вдруг вспомнила об этом. Наверняка Арн сейчас с ней и матерью. Всем им надо наверстать упущенное за все эти долгие тяжелые годы.

Я знала, что они счастливы. Что они наконец-то могут быть самими собой.

Навстречу мне шел мужчина средних лет в такой же парке и серых джинсах, как у меня. Оценивающе всмотрелся в мое лицо, но ничего не сказал. Я почувствовала знобящее неудобство.

— Здравствуйте, — сказала я. Его лицо дрогнуло так, словно мой голос причинял ему боль.

— Здравствуйте, — ответил он. — Ведьма, да? Бывшая ведьма?

От этих слов у меня заныла голова.

— Откуда вы знаете? — спросила я. Мужчина усмехнулся и машинально дотронулся до виска.

— Вид у вас такой. Словно что-то потеряли и не можете найти.

Я вдруг поняла, кто он.

— А вы — инквизитор, да? — спросила я ему в тон. — Бывший?

Мужчина кивнул.

— Верно. Тоже потерял и не могу найти.

Я вдруг словно посмотрела на себя со стороны и поняла, что выгляжу так же — растерянно и горько. Знобящее чувство утраты заставило поежиться.

— А ваши друзья? — спросила я. Мы неторопливо побрели по дорожке, и я поймала себя на мысли о том, что не хочу спрашивать имени своего спутника и не хочу называть свое.

Мужчина усмехнулся.

— Одни в полиции, другие в армии. Нас расформировали и перевели на диво быстро. В пятницу ушли с одной работы, в понедельник уже вышли на другую.

— Логично, — заметила я. — Сильные мужчины с боевым опытом. Карьеристы, наглецы и дерзкие смельчаки. Их нельзя оставлять просто так, тут весь мир взвоет.

— Разумеется! — рассмеялся мой спутник. — Мне предложили работу в окружной полиции, но я решил сделать паузу. Скажем так, освоиться и поставить голову на место.

Мне очень понравился такой подход.

— Вижу, у вас это получается, — ободряюще улыбнулась я. Бывший инквизитор кивнул.

— Я, скажем так, прилагаю все усилия, — сказал он. — До пенсии еще пятнадцать лет, их надо провести с толком.

Я подумала, что он оправится от своей потери уже через несколько дней. Такой прагматичный подход не мог не принести результатов.

— Думаю, у вас все будет хорошо, — заметила я. — Вас не бросят. Помогут, поддержат. Наверняка уже есть службы психологической помощи.

Мой спутник кивнул, и несколько минут мы молча шли по тропинке. Каждый думал о своем.

— Да вот ведь еще пример! Вы наверняка слышали об этом человеке, — сказал бывший инквизитор после того, как мы некоторое время рассматривали белку, которая что-то усердно закапывала в опавшей листве. — Арн Виланд. И вы, и мы его называли Выродком.

На мгновение ноги сделались ватными, а к лицу прилил румянец. Я постаралась как можно скорее взять себя в руки, чтобы мой спутник не заметил, насколько я взволнована одним упоминанием этого имени.

Господи, если он скажет, что Арн мертв, то я умру прямо здесь. Просто остановится сердце.

— Да, я слышала о нем, — невозмутимо ответила я.

— Назначен личным советником президента по связям с общественностью и делам бывших ведьм и инквизиторов, — сообщил мужчина, и я невольно вздохнула с облегчением. Жив, здоров, рухнул в пучину новых дел.

Все было хорошо.

— Так что всех нас устроили, — сказал бывший инквизитор. — Кого-то даже очень высоко. Собственно, вот так сложилась жизнь у моих друзей.

Я не стала у него спрашивать, как устроились бывшие ведьмы. Его заботило не это.

Мне показалось, что он оценил то, что я не стала говорить о ведьмах.

Мы дошли до ограды, свернули назад, и я сказала:

— Никогда бы не подумала, что буду просто так гулять с инквизитором. По землям санаториума.

Бывший инквизитор рассмеялся. Я невольно заметила, что у него приятное, располагающее лицо. Наверняка он был хорошим инквизитором, и ведьмы не плакали от страха у него на приеме.

— Вот уж точно! Иногда я думаю, что таким, как мы с вами, самое место в санаториуме. И история пошла бы иначе, если бы наши с вами особенности однажды признали бы просто безумием. Когда-то на заре человечества.

— Мы поправимся, — уверенно сказала я. — И все у нас с вами будет хорошо.

Мы расстались возле входа в здание: я пошла в свою палату, а мой безымянный знакомый продолжил моцион. Надо же, какая внезапная встреча — спасибо ей, теперь я знаю, что с Арном все в порядке.

Он работает. Проводит время с семьей.

Он выбросил меня из головы.

Когда-то Ульрих прямо сказал об этом. Что Арн променяет меня на семью — помнится, тогда я ответила, что это правильно.

Я ведь не была его семьей. Просто наемный работник. Те чувства, которые овладели нами в страшные и долгие дни, были лишь наваждением, которое не позволяло сойти с ума. А теперь оно рассеялось.

В клинике был зал отдыха — там пациенты могли посмотреть телевизор или выйти в сеть с планшета. После обеда у меня было немного времени до беседы с лечащим врачом, и я отправилась в зал отдыха: завладела свободным планшетом и открыла поисковик.