Красная гиена - Вероника Эскаланте Льяка

не могу иметь детей. Не стал объяснять, что несколько лет назад сделал вазэктомию, так как не хотел передавать по наследству проклятые гены матери. Эта операция, пожалуй, единственный нравственный поступок, который я совершил.

Мы решили усыновить детей.

Сыновья женились на порядочных женщинах, как их называет моя бывшая. Я называю их занудами.

* * *

– Как дети?.. – я спрашиваю Андреса и Антонио о внуках из простой формальности.

– Хорошо, – отвечают они почти хором, поглядывая на время.

Спустя полчаса, в течение которых они выпили по стакану колы, а позвякивание кубиков льда было единственным звуковым сопровождением нашего несуществующего разговора, сыновья ушли. Они совсем не похожи на тебя, Лусина, кровь от крови моей.

Имена сыновьям выбирала жена… бывшая жена. Стоит забыть приставку «бывшая», и я переношусь в иное время, в прошлое, когда мы были семьей: отец, мать и двое детей, привезенных из Испании. Узнав, что я не могу подарить ему внуков, тесть связался с каким-то монастырем в Мадриде. Я до сих пор помню имя той монахини: сестра Мария Гомес Вальбуэна. Она занималась торговлей детьми, как и мои родители, но с благословения церкви и под прикрытием рясы.

– Мы хотим белых внуков, похожих на нас, – объяснил отец Грасьелы, когда я спросил, зачем ехать в Испанию, если здесь найти ребенка проще простого (кому, как не мне, знать). – Мы – испанцы, – заявил он, подчеркнуто не включая в это число меня с моей смуглой кожей. В конце концов, мое бесплодие оказалось благословением для тестя, позволив их белой семье сохранить цвет и расу.

Сестра-аист принесла нам двух новорожденных после четырехмесячного пребывания в Мадриде – достаточный срок, чтобы развеять сомнения относительно материнства Грасьелы. Я поддержал легенду и сочинил отличную историю о ее беременности. Они не братья, у них разные матери. Мальчиков показали тестю: платил он, так как жалованье подающего надежды журналиста и писателя не могло покрыть цену двух европейских детей. Он не смог выбрать и купил обоих. Мы спасли ребятишек от франкизма и подарили им новую жизнь, уверял гордый дедушка.

Мы никогда никому не говорили об усыновлении или о покупке. Моя бывшая советовалась с несколькими психологами, стоит ли сказать детям правду, но тесть запретил, и вопрос закрыли. Андрес, Антонио, Грасьела и я – семья из четырех незнакомцев, уравнение, из которого со временем вычеркнули паршивую овцу.

Когда сыновья приходят в дом, где мои родители продавали детей, я думаю, что, возможно, их покупка стала как бы восстановлением мирового порядка.

30

Суббота, 14 сентября 1985 г.

18:00

Леопольдо Лопес подходит к одному из братьев Эванхелины и кладет цветочную композицию в изножье гроба, возле которого пятеро братьев Монтеро несут вахту.

– Я не знаю, чего они ждут, давно пора посадить этих ублюдков Франко и Переду, – повторяет сестра Эванхелины каждому, кто подходит, чтобы выразить соболезнования.

– Говорят, Франко сбежал в Штаты, – шепчутся присутствующие, но никто не осмеливается спросить у семьи.

Возле гроба в стороне ото всех стоит Беатрис, дочь Эванхелины. Не подпуская к себе никого, она шепотом извиняется перед матерью за то, что не защитила ее от отца.

За несколько часов до бдения Франко вылетел в Хьюстон, приняв столько обезболивающих, что проспал всю дорогу. Его перевезли в больницу прямиком из аэропорта и, пока шло прощание с Эванхелиной, сделали операцию на колене. Очнувшись от наркоза, Умберто первым делом ощупал голень – на месте – и с улыбкой на губах снова заснул.

* * *

Рано утром позвонил Эстебан и попросил срочно увидеться там, где их никто не подслушает, то есть не в общественном месте и даже не в гостинице. Договорились встретиться в клинике, как только Лусина закончит прием пациентов.

– Я думаю, что убийца – Хулиан, брат Игнасио, – говорит судмедэксперт, ставя портфель на пол, и неохотно садится – больше для того, чтобы угодить Лусине, указавшей им на два стула. Лично он предпочел бы постоять, вот уже несколько дней Эстебан не знает покоя.

– То есть как? – спрашивает Элена.

Ей не нравится кабинет Лусины, она предлагала Эстебану встретиться в другом месте: «Лучше у тебя дома». Однако Лусина возразила, что ей легче увидеться с ними после консультации. «Сколько раз я здесь была? – вспоминает Элена. – Пять? Шесть?» И каждый раз ждала известий о беременности. После пятого или шестого она стала искать другие варианты за пределами города.

– Кабинет плохих новостей, – проговаривается Элена вслух.

– Что? – спрашивает Лусина.

– Так я называла твой кабинет всякий раз, когда приходила: кабинет плохих новостей.

– Элена, мы можем сосредоточиться на том, для чего собрались? – призывает Лусина и просит Эстебана продолжать.

«Мы можем сосредоточиться?» – мысленно передразнивает Элена, двигая плечами и ртом.

Эстебан молча смотрит на обеих и через несколько секунд возобновляет рассказ.

– Один мой коллега работает в Федеральной прокуратуре, и я попросил его навести справки насчет заключенного Хулиана Конде Санчеса в тюрьме «Санта-Марта-Акатитла». Он сообщил, что Хулиана там больше нет. Вышел. Отбыл свой срок.

– Мой брат Хесус помнит тот день, когда Хулиан оставил меня с Исабель и попросил увезти подальше, чтобы спасти, потому что Мануэль собирался меня убить.

– Хулиан? Это он отдал тебя Исабель? А Игнасио хотел тебя убить? – прерывает Элена.

– Я дважды спросила Хесуса: «Ты уверен, что это был Хулиан?» И он дважды подтвердил. Хесус винит меня во всех семейных несчастьях. Когда ему исполнилось четырнадцать, Исабель оставила его с сеньорой Флорес, чтобы у него была стабильная жизнь и возможность учиться. Они с Исабель редко виделись, он так и не простил матери, что она его бросила.

– Хулиан больше не в тюрьме. Он вышел. Отбыл свой срок, – повторяет Эстебан.

Лусина откидывается на спинку стула.

– Вышел? Когда? – спрашивает она, глядя на него во все глаза.

– Почти два месяца назад.

– Поэтому ты думаешь, что убийца – именно он?

– Кто еще? Элена, на фотографиях, которые подбросили под дверь, было написано: «Найди меня». Ты сказала, что Игнасио отправился искать кого-то, – он понял, что их убил Хулиан, как и других женщин.

– Думаешь, Хулиан здесь? В городе?

– Не знаю, Луси, не знаю.

– Если написанное моим… Игнасио… Мануэлем… правда… Как и назвать, не знаю!.. Если Хулиан хотел меня убить, то, возможно, хочет убить и моего сына. – Лусина встает со стула. – Мне нужно забрать ребенка и уехать отсюда. Не знаю куда. У меня больше нет родственников. Я не могу вернуться к прежней жизни. Мотаться туда-сюда. Убегать. Не могу!

– Успокойся, Луси, успокойся. – Эстебан подходит к женщине и берет ее за плечи. –