Большая книга ужасов – 61 (сборник) - Евгений Некрасов

Из травы на нее смотрят пустые глазницы на белой морде. Что это? Очередной мусор? Показалось, да? Ну правда же…

Правда не пощадила. В траве валялась отрезанная собачья голова с пустыми глазницами. На белой морде в шерстинках застыли ржавые дорожки, такие часто бывают у белых собак.

Очнувшись, Дина вскочила и бросилась бежать. Кажется, она готова была согласиться кое в чем с трусливой Светкой. И еще в голове билась утешительная мысль: собака-то не черная.

Отец сидел за столом и угрюмо мешал ложечкой чай в стакане с подстаканником. С этим стаканом, на банкетке, обтянутой коричневым дерматином, сам в трениках и шлепках, он выглядел, как пассажир в поезде. Дине захотелось вскочить на встречный и уехать. Уехать отсюда, где собаки пропадают, а ты потом находишь отрезанные головы.

– Папа, там…

– Наконец-то! – Сухой взгляд, будто с фотографии в паспорте, отрезвил, как стакан холодной воды за шиворот. Что такого она увидела, чтобы обсуждать это с отцом? Ну голова. Ну собачья. Ну и что? Отец не поймет, да еще, пожалуй, расскажет армейскую страшилку, как у них в отряде кореец собаку поймал, освежевал, приготовил и всех накормил. А собака оказалась не бродячая, а какого-то большого начальника… Бр-р! Это ж как оголодать надо!

– Привет, пап. – Дина встает спиной к столу и открывает кран в рукомойнике. Тоненькая струйка шумно бьет в жестяную мойку. От этого колет где-то в переносице и наружу рвутся непрошеные слезы. Дина поспешно намыливает тарелки: ничего, отец не заметит.

Спать он долго не ложился. Дина лежала одетая под одеялом и слушала телевизор за стенкой. Без маскарада можно было бы обойтись: отец все равно не зайдет, но отчего-то хотелось подстраховаться. Реклама орала про крепкие зубы, а у Дины перед глазами стояла отрезанная собачья голова с пустыми глазницами. Ох, куда она среди ночи собралась! Добро бы по делу, а то так, нервы пощекотать, утереть Даше Казанцевой нос. Как будто без того проблем нет!

За окном чернел ночной город, кое-как подсвеченный одиноким фонарем на другом конце улицы да парой светящихся окон в доме напротив. Через тонкое стекло был слышен разноголосый собачий лай. Где-то сейчас Ланка, жива ли? Дина потихоньку отворила окно, достала из-под подушки рюкзачок, да и выпрыгнула в темноту. Ждать, пока отец уснет, никаких нервов не хватит.

До пустыря она бежала, как будто за ней гнались: было неуютно одной на темной улице. А так бежишь, собаки вслед лают, вот и сопровождение. Бабмашин пес Гришка выскочил из-под лавки (днем с хозяйкой не нагулялся?), да так и бежал за Диной до самого пустыря. Смешной, на лису похож: рыжий, коротконогий, с торчащими треугольными ушками. На школьном дворе он притормозил, оглянулся, как будто оценивая: не слишком ли далеко убежал, но тут же решительно потрусил дальше за Диной. Тогда бы и отогнать его, пусть топает домой, но Дина решила, что в компании веселее.

На пустыре уже ждал Пушистик. Он сидел на старой шине, и его макушка торчала в темноте одинокой кочкой.

– Здоро́во! – сказала кочка из темноты. – А я уж думал, мне одному здесь куковать. У Казанцевой такие розыгрыши, с нее станется. Нашлась? – Последнее было обращено к Гришке.

– Не, это соседская. – Дина включила фонарик и тут же погасила, чтобы не светить в глаза. – Погоди, Дашка что, может и не прийти?

– Она отмороженная, она все может. В том году ее Леха из десятого задел: может, сболтнул что-то, мы не вникали. Так она увезла его на квадрацикле за город, да там и бросила. Леха только к утру домой добрался, битый какой-то.

– Что, и побила? Десятиклассника?!

– Может, по дороге где нарвался, – пожал плечами Пушистик. – Ты лучше не связывайся с ней…

– Ой, а сам-то!

– Я Казанцевой не боюсь! – Пушистик гордо взмахнул кудрями. – С ней интересно, понимаешь ты?!

По ногам прошуршал гонимый ветром пакет. Дина отскочила.

– Нервишки сдают? Иди домой, Жучка. Я скажу, что ты была и не дождалась.

– Ой, да кто тебе поверит?!.

На Жучку Дина обиделась, да и на нервишки, пожалуй. И, чтобы не воображал, рассказала Пушистику о своей вечерней находке.

– Иди ты! Прям без глаз?! Покажешь?! – Он пришел в такой восторг, что врезать хотелось. Но делать нечего, Дина зашарила фонариком по земле. Там рядом помятые качели валялись и труба какая-то…

– О! А я уж думала струсили! – Даша Казанцева возникла в луче фонарика с таким независимым видом, будто ей свет в глаза не бил. За ней шел Лысый и чуть поодаль – Светка. Ногой Даша пинала впереди себя какой-то предмет. Пушистик нагнулся посмотреть и тут же отпрянул:

– Не вреш-шь…

– Глянь, Жучка, не твоя собака? – Даша пнула собачью голову прямо к Дининым ногам. Потрескавшийся сероватый нос ткнулся в кеды. Дина отпрянула, но не завизжала:

– Больная ты, Даша, и не лечишься. Моя черная была.

– Твое счастье… Ну что, будем тут стоять?!

Всю дорогу до стройки Пушистик не замолкал. Собачья голова впечатлила его не меньше, чем Дину (Светка, похоже, вообще не видела, иначе визг бы стоял на весь микрорайон).

– Вы глазницы видели?! Это кто ж ее так?!

– Замолчи! – умоляла Светка.

– Птицы, – объясняла Даша. – Вороны. Падальщики первым делом выедают глаза и язык – самое вкусное.

– Ну да! А башку тоже они отрезали?

Даше возразить было нечего, и Пушистик развивал мысль:

– Все маньяки начинают с кошек и собак. Может, у нас новенький завелся?

– Замолчи! – шипела Светка.

– Серьезно! Я сколько здесь живу, ни одной кошки не встретил! Тебе это странным не кажется? Вы, девчонки, не ходите по одной, а то мало ли…

– А кто тебе сказал, что ему нравятся девчонки? – хмыкнула Даша и первая полезла через забор. Остальные – за ней. Снаружи негодующе взвыл оставленный Гришка.

Ночью заброшенная стройка выглядела не так уныло, как днем. В черном лесу – вырубленный освещенный островок. У будущего подъезда будущего дома горел дежурный фонарь.

– Тут небось и сторож есть, – буркнула Даша. – Сейчас придет и всыплет нам без всякой мистики.

– Так уйди, не светись! – шикнул на нее Лысый и первый пошел в темноту, в обход недостроенного дома.

Дина брела за всеми, спотыкаясь о мелкий мусор. Под ногами хрустела корочка аномального снега, присыпанная пустыми бутылками и сигаретными пачками. Лысый запретил включать фонарики, на случай, если сторож и правда есть: зря! Сторож убрал бы здесь. Если кеды увязают в мусоре, ясно же, что на стройке уже давно никто не бывал.

– А мои тут квартиру покупать хотели, – подала голос Светка. – Вон те окна… – Она показала наверх, и Дина машинально подняла голову.

Кто знает, куда там Светка показывала, но все охнули разом, проследив за ее рукой. В будущем окне, в бетонном проеме недостроенного дома, в этой дыре без стекол горел свет.