Круг Матарезе - Роберт Ладлэм

Один крадется вверх по склону, подбираясь слева. Ему понадобится минут десять, чтобы добраться до группы лиственниц, среди которых притаился Василий. Талейникову очень хотелось, чтобы это оказался тот из троих, что навестил его предполагаемое место ночлега с обрезом.

Как быстро, как внезапно Василий переместился в эти края, словно попал на экскурсию в наивный мир прошлого, затерянный среди холмов. Все это началось, когда они ночью вместе со Скофилдом поджидали Уинтропа в овраге Вашингтонского парка, поросшем деревьями. А теперь Василий здесь, на холмах, в гуще деревьев, один на земле Корсики. И тоже ночью. Добрался он легко, твердо зная, что и когда делать.

Еще два дня назад он был в аэропорту Леонардо да Винчи в Риме, где сумел договориться и оплатить частный рейс в направлении Бонифацио, держа курс точно на запад к мысу Корсики. Он прибыл туда в семь часов вечера и на такси добрался вдоль побережья к северу, чтобы оказаться в Порто-Веккьо. Там, в гостинице среди холмов, поглощая тяжелую и сытную корсиканскую еду, он постарался втянуть в разговор любопытного владельца отеля.

- Я в некотором роде ученый, собираю сведения об одном господине, который жил здесь много лет назад. Его звали Гильом де Матарезе.

- Что-то я вас не понимаю, - воскликнул хозяин отеля. - Вы говорите, что в некотором роде ученый... Это, мне сдается, должно выглядеть так: либо вы ученый, либо нет, синьор. Есть ли у вас бумага из какого-нибудь большого университета?

- По правде сказать, у меня частное образование, - проговорил Талейников как бы колеблясь, делая вид, что отвечает нехотя, уклончиво. Он надеялся расположить к себе хозяина гостиницы, продемонстрировать свою искренность. - Но университеты в курсе наших исследований.

- Вас, что ли, субсидируют?

- У нас академическая группа. Мой отдел как раз занимается малоизученными вопросами истории Сардинии и Корсики конца XIX - начала XX века. В частности этим господином... Гильомом де Матарезе... который владел большей частью земли на холмах к северу от Порто-Веккьо.

- Он владел почти всей землей, синьор, и был очень добр к людям, которые жили среди холмов. Если вы в этом хотите убедиться, то это легко...

- Вот именно! Мы хотим отвести ему достойное место в истории Корсики, но, право, не знаю, с чего лучше начать...

- Может... - Хозяин откинулся на спинку стула, сверля взглядом собеседника и явно не желая отвечать. - Развалины виллы Матарезе... Ночь нынче ясная. Они хороши в лунном свете. Я мог бы подыскать вам провожатого. Разумеется, если вы не устали после дороги.

- Конечно нет. Перелет был короткий. Я прибыл из Милана...

Талейникова проводили на виллу, столь роскошную некогда, что даже по развалинам на обширной территории и сейчас можно было догадаться о богатстве и могуществе ее владельца.

От построек, правда, остались лишь трубы и фрагменты стен. Валявшиеся в траве каменные плиты напоминали о том, что здесь когда-то была широкая подъездная аллея, заканчивавшаяся величественной мраморной лестницей, ступени которой лежали полукругом. Обломки фриза и какие-то балки были разбросаны повсюду, а сочная трава некогда роскошных газонов принята. Дорожки и променад заросли, но их очертания угадывались без труда, подтверждая, что вокруг был разбит прекрасный парк и всевозможные цветники. Руины величаво покоились в лунном свете, словно памятник Гильому де Матарезе, воздвигнутый им самим как напоминание, что время не властно над сильными мира сего. Владения этого господина как бы жили своей собственной жизнью, наделенные какой-то мистической силой, порождая загадочные образы и видения.

Василий услышал чьи-то голоса у себя за спиной. Мальчик, который сопровождал его, тем временем исчез. Из темноты выступили двое, пробормотав приветствия сомнительного свойства, за которыми последовал допрос, растянувшийся почти на час. Талейникову не составило бы труда поставить обоих корсиканцев на место, а затем и отвадить, чтобы не лезли впредь, но он решил, что будет непозволительной роскошью расстаться с любопытными, тем более, что любопытство привело сюда и его самого. Он знал также, что выудить информацию из угрюмых собеседников куда легче, если они завязали разговор сами, и предпочтительнее не задавать вопросы, а слушать, не очень щедро распространяясь о себе. Вопреки предположениям Василия, разговор шел как-то вяло, подошедшие оказались скупы на слова.

- Уходите туда, откуда пришли, синьор! Здесь вы ничего не добьетесь, здесь нет того, что вам нужно. А мы ничего не знаем. Тут свирепствовала страшная болезнь, она унесла многих. Никого не осталось из тех, кто мог бы поведать вам о прошлых временах.

- Но может, в холмах остались те, кто постарше? Может, я поспрашиваю у них и кое-что разузнаю?

- Мы и есть старожилы, синьор, но мы не можем ответить на ваши вопросы. Идите себе, возвращайтесь назад! Мы невежественные люди, простые пастухи, мы заняты лишь своими делами и не любим, когда чужаки вторгаются в нашу жизнь и ходят нашими тропами. Ступайте!..

- Приму ваши слова к сведению...

- Не обременяйте себя запоминанием наших слов. Оставьте нас и все тут!

Утром Василий еще раз вернулся к развалинам виллы обошел окрестности, пытаясь заговорить с людьми, но - безуспешно. Темные глаза корсиканцев смотрели настороженно и недружелюбно. Никто не хотел отвечать на его вопросы. Никто ничего не сообщил ему, но зато он убедился, что его присутствие беспокоит людей. Они молча сопровождали его, куда бы он ни направился, и даже преследовали его тайно. Слух о нем опережал его приближение к домам. Никто не пригласил Василия к себе, не предложил чаю или посидеть у огня. Его отсылали, гнали прочь от порогов жилищ, ничего не объясняя.

А сегодня вечером хозяин гостиницы вдруг подошел к нему и сказал:

- Боюсь, синьор, что не смогу позволить вам гостить у меня дольше. Я сдал комнату другому.

- Жаль. Мне нужны всего лишь кресло или койка на одну ночь. Завтра утром я уезжаю. Я обнаружил то, что искал.

- И что же это такое, синьор?

- Скоро вы узнаете об этом, мой друг. После меня здесь появятся другие с настоящим оборудованием и снаряжением и проведут более тщательное расследование. Ведь все, что произошло здесь, это просто фантастика! Вы, конечно, понимаете, что я говорю это в научном смысле.

- Конечно... Еще одну ночь, наверное, можно...

Шесть часов спустя в его комнату ворвался человек и сделал два выстрела из обреза, который называли здесь "волк".

Талейников, правда, не дал застать себя врасплох. Заслышав шаги, он притаился за открытой дверцей шкафа и видел, как деревянная кровать, на которой, по мнению гостя, он должен был спать, разлетелась в щепки от крупнокалиберных пуль.

Звуки выстрелов разорвали ночную тишину гостиницы, но никто даже носа не высунул из дверей и тем более не прибежал посмотреть, что произошло. Наоборот, вооруженный человек постоял секунду в дверях и, пробормотав что-то на малопонятном диалекте, исчез. Василий расслышал эти слова и все повторял теперь про себя, чтобы не забыть: "Перро ностро чиркуло".