Клановое проклятие - Игорь Ковальчук

– Контракт вступит в силу лишь после заключения брака?

– Естественно. Я думал, ты знаешь законы.

– Я знаю законы. Когда ты отдашь мне ребенка?

– Как только ты подойдешь к алтарю храма Талаэро в белом платье и под фатой.

– Ты собираешься венчаться в этом храме?

– Именно. Всегда мечтал обвенчаться именно там. Не волнуйся, на самое лучшее платье и на все остальное я дам тебе деньги. Много денег.

– Я предпочла бы венчаться в черном, – сквозь зубы проговорила Катрина.

– Белое платье, – безапелляционно возразил он. – Пышное, все в блестках, с роскошным декольте и шлейфом. Длинная фата с вуалью, бриллиантовое ожерелье, белые туфельки и букет лилий. И все остальное – тоже белое. Я сам выберу все это для тебя в лучшем магазине. Потом будет ужин в ресторане… Скорее всего, в «Аэве»… А потом свадебное путешествие. Ладно, не на яхте. Принимая во внимание твое положение, лучше всего не ставить тебя в ситуацию, когда тебя будет тошнить непрерывно, от любой, самой слабой болтанки. Или, может, ты обождешь с возвращением энергетической составляющей на месяцок-другой?

Молодая женщина сдержалась.

– Нет, – холодно отмела она. – Мы договорились.

– Я помню уговор. И нарушать его не буду. Я забочусь о тебе. Как тебе будет лучше.

– Мне было бы лучше немедленно.

– Ладно. Но надо же нашим родственникам подготовить нам подарки. Поэтому свадьба будет через месяц.

– Я предпочла бы поскорее.

– Через месяц, Катрина. И я хотел бы видеть на свадьбе свою будущую тещу. Против тестя тоже не возражаю.

Щеки молодой женщины вспыхнули. Она на миг стиснула губы, голова закружилась от ярости, но и с этим она сумела справиться.

– Я не позову маму на эту свадьбу.

– Позовешь. Все должно быть, как у всех.

– Не позову. Никто, включая мою собственную мать, не поймет, почему я выхожу замуж через два месяца после того, как овдовела. Мне придется объяснить, что ты меня шантажируешь. Ты этого хочешь?

– Ты сможешь придумать что-нибудь убедительное. Я уверен, что сможешь. Любая женщина на это способна.

Катрина взглянула на него с ненавистью. Вернон ответил ей чарующей улыбкой.

– Злость тебе очень идет, детка. Но в супружеской жизни тебе лучше научиться держать себя в руках.

Женщина закрыла лицо руками.

– Я уже поняла.

– И не нужно делать из этого трагедию. В браке со мной тебе понравится больше, чем с твоим предыдущим придурком.

– Давай договоримся. Я иду на эту сделку, но ты никогда не будешь касаться вопроса моего предыдущего брака.

Вернон немного помолчал.

– Идет.

У Катрины еще никогда в жизни не возникало такого мерзкого ощущения, какое посетило ее в момент, когда она переступила порог салона свадебной моды. Любая женщина, сколько бы раз в своей жизни она ни выходила замуж, входя в магазин, забитый соблазнительными нарядными штучками, чувствует себя совсем юной. У нее замирает сердце, и даже самая незначительная мелочь доставляет удовольствие. Если брак заключается по любви, то красивое платье и туфельки – это зримое воплощение той золотой мечты, что толкает женщину в объятия мужчины. Если же речь идет о браке по расчету, то товары брачных салонов и роскошная свадьба, пожалуй, самое главное удовольствие от брака в целом.

В этом правиле получилось одно-единственное исключение. Катрина Айнар. В салон она вошла с тягостным и стесненным чувством унижения. Вернон, выбирая самые дорогие наряды, гонял ее в примерочную кабинку больше десятка раз, а потом под аккомпанемент аханий продавщиц шумно восхищался своей невестой. Она же краснела, бледнела и мечтала лишь об одном – скорее бы он унялся. Скорее бы это все закончилось.

Но новоиспеченный жених, наконец-то добившийся того, о чем он мечтал уже не одно десятилетие, не унимался. Он-то как раз наслаждался всеми мелочами предсвадебных хлопот. Он таскал Катрину в ювелирные салоны, выбирал с нею кольца и украшения к ее платью, заставлял ее ездить с ним в кондитерские фирмы – заказывать торт – и в ресторан – выбирать меню. Даже выбор машин и корабля, который должен был отвезти их на уединенный остров посреди моря, в благоустроенный, снабжаемый магически двухместный коттедж, оснащенный демонической прислугой (именно там предполагалось провести медовый месяц), он не стал брать на себя. Заставил поучаствовать и ее.

Единственно, на чем Вернон не стал настаивать – на посещении будущих тестя и тещи. Так что мать Катрины узнала о свадьбе дочери всего за неделю до назначенного торжества.

Она пришла в ужас.

– Боже мой, детка, – едва шевеля стянутыми губами, проговорила Радэна Айнар. – Что произошло? Что случилось?

В ее голосе была настоящая боль, и Катрина поняла – обмануть свою мать ей не удастся. Ей стало до ужаса тоскливо, и, больше не владея собой, она прижалась к ее плечу и заплакала. Молча, словно боялась, что кто-нибудь услышит, даже не всхлипывая. Дрожащая ладонь матери легла на ее затылок.

– Расскажи мне, что случилось, девочка моя.

– Мам, тебе лучше не знать.

– Теперь я точно не успокоюсь. Почему ты выходишь замуж?

– Потому что не могу иначе, – порывисто вздохнула Катрина. – Я не могу тебе объяснить, прости.

– Но почему? Если у тебя какая-то беда, я думаю, твой бывший свекор… Он тебе поможет. По крайней мере, сможет хоть что-нибудь посоветовать.

– Он, конечно, посоветует. Но я предпочла бы, чтобы и он не знал. Мэльдор может, образно говоря, кинуться в бой, и какие у этого будут последствия – неизвестно.

– Он всегда казался мне разумным человеком.

– Когда речь идет о родственнике, клановым порой отказывает здравый смысл.

– Так это имеет отношение к родственнику Мэльдора?

– Это имеет отношение ко мне, – жестко ответила Катрина. – И прошу тебя, не спрашивай больше.

Радэна долго молчала.

«Никогда не представлял, что заговор требует такой подготовки», – раздраженно думал Илвар. Предстоящую кампанию он представлял себе так – как-нибудь утром они собираются и лезут в метрополию Блюстителей Закона, а уж там – как получится. Но выяснилось, что его товарищи имеют иное представление об этом. По крайней мере, двое из них – рассудительный Ньямо и Дэйн. Инглар Ласомбра вообще считал, что идея безумная, и надо бы все бросить.

Что же касается обоих оставшихся, то их взгляды на предполагаемый рейд различались с точностью до наоборот. Первый же спор о том, чем именно начать предприятие, затянулся на целый час.

Ситуацию немного разрешило то, что Дэйн все-таки привел на их встречу Мэлокайна, которого как раз накануне очередной раз выпустили из камеры предварительного заключения, поскольку и теперь не смогли по всем правилам предъявить ему обвинение. Так что ликвидатор был зол. Правда, он далеко не сразу согласился вмешаться в чужую авантюру – Арман даже пожаловался, что уговорить его удалось только после большой двухлитровой бутылки отличного пива. Мрачный ликвидатор долго сидел и молчал, словно внимательно прислушивался, а потом решительно обратился к Дракону Ночи: