Тайны дворцовых переворотов - Константин Писаренко

Передовой отряд несколько вырвался вперед и, естественно, раньше прочих оказался у Рождественских ворот (налево от дворцовой церкви, напротив нынешней Садовой улицы). Аргамаков беспрепятственно миновал часовых и провел мимо них своих товарищей. Вскоре два десятка офицеров очутились у маленькой винтовой лестницы, по которой все и взбежали на второй этаж…

Тем временем Пален со второй когортой обошел дворец по будущей Садовой и проник в здание через парадный подъезд. Затем свернул направо к ближайшей лестнице, за которой располагалась гауптвахта с гвардейским караулом семеновцев. Первым делом военный губернатор помог К. М. Полторацкому нейтрализовать «гатчинца» Воронкова. Далее он отдал ряд распоряжений по аресту в городе нескольких преданных царю персон, после чего направился к комнатам Александра Павловича, размещавшимся на той же восточной стороне. Граф разбудил великого князя и вернулся к командиру семеновцев. Там ему и донесли о завершении акции и гибели Павла. Стрелки на дворцовых циферблатах едва перевалили за четверть первого ночи.

Группа Бенигсена и Зубова выполнила поставленную перед ней задачу в считанные минуты. Хотя часть офицеров и поотстала на винтовой лестнице, около десяти человек, в том числе Бенигсена с Зубовым, Аргамаков все же вывел к маленькой кухоньке возле библиотеки. Адъютант постучал в закрытую дверь и на вопрос дремавших до того лакеев-гусар: «Что такое?» – воскликнул: «Пожар!» Слуги, хорошо знавшие голос гвардейца, отворили двери. Тут же чья-то сабля опустилась на голову одного из охранников (Кирилова). Другой умудрился увернуться от нападения и с криком ретировался в смежную слева комнату, где спали несколько дежурных дворцовых служителей. Лакей поднял на ноги соседей. И те вслед за ним бросились врассыпную. Кто – в церковь, кто – в апартаменты императрицы. А два истопника решили искать защиты у Преображенского караула в вестибюле рядом с главной лестницей. В длинном зале с античными скульптурами беглецы столкнулись с незнакомым офицером (Вяземским, из группы Палена), еще пуще перепугались и кинулись назад, к покоям Марии Федоровны.

Между тем Бенигсен, Зубовы, Аргамаков, Яшвиль, Скарятин, Горданов, Татаринов и, конечно, не только они распахнули оказавшуюся незапертой первую дверь в спальню-кабинет императора, попав в небольшой тамбур с потаенной лестницей справа (ведущей в комнаты фаворитки Анны Гагариной, к которой венценосный поклонник княгини отлучался до 11 часа вечера) и стойкой для знамен слева. Вторую дверь пришлось взламывать. Ворвавшись в опочивальню, заговорщики не сразу обнаружили Павла. Крик лакеев разбудил его. Почему-то вместо того, чтобы приготовиться к вооруженному отпору (наверняка в комнате имелись пистолеты, не говоря о шпаге), монарх предпочел спрятаться за портьерой или каминным экраном. Царя, разумеется, нашли. Платон Зубов попытался реализовать идею отречения и, держа в руках проект соответствующего акта, принялся убеждать государя подписать манифест. Но правнук Петра Великого отверг претензии, заспорил с оратором и с нетрезвой свитой князя, постепенно возраставшей за счет тех, кто замешкался на лестнице. В образовавшейся толчее кто-то неловким движением уронил ширму на светильник. Комната погрузилась во мрак. Бенигсен вышел в библиотеку за свечой. В то же мгновение то ли Николай Зубов с зажатой в кулаке золотой табакеркой, то ли Александр Аргамаков, сжимавший рукоятку пистолета, воспользовался темнотой. Сильный удар в висок опрокинул Павла на письменный стол. Словно по сигналу, офицеры тут же навалились на несчастного и начали избивать. У кого-то в руке (видимо, у Скарятина) мелькнул шарф, который не замедлили накинуть на шею жертвы. Но затянуть удавку сразу не смогли. Император успел просунуть в нее ладонь. Тогда, по свидетельству Коцебу, «какой-то изверг взял его за самые чувствительные части тела и стиснул их. Боль заставила его отвести туда руку». В ту же секунду император был задушен…

Затем Пален установил пикет под командой Александра Волкова в покое императрицы у злополучно запертой двери из прихожей царской опочивальни в апартаменты супруги. Взвод Марина разместили в библиотеке. Оба отряда выслушали строгий приказ никого не впускать в спальню. А чуть погодя оцепившие по периметру замок 3-й и 4-й батальоны преображенцев и немного припозднившийся 1-й батальон семеновцев громким, но не восторженным «Ура!» поприветствовали восшествие на престол нового российского императора Александра I.

* * *

Вот так завершился в российской столице последний дворцовый переворот XVIII века. Нам же остается лишь пролить свет на еще одну темную сторону данной трагедии и реабилитировать незаслуженно оклеветанную историками женщину, якобы пытавшуюся перехватить у сына власть. Никто из мемуаристов – непосредственных свидетелей драмы – о том ничего не знает. Только А. Ф. Ланжерон со слов великого князя Константина Павловича да М. А. Фонвизин с А. Чарторижским, не упоминая источника, обвинили Марию Федоровну в постыдном намерении заработать политический капитал на смерти мужа. Однако иная картина вырисовывается, если читать тех, кто или участвовал в событиях, или по горячим следам общался с очевидцами: А. Коцебу, практически досконально по крупицам реконструировавшего хронику гибели Павла I; Л. Бенигсена, говорившего с государыней; императрицу Елизавету Алексеевну (письмо к матери от 13/25 марта), сопровождавшую всю ночь августейшую свекровь; Д. Х. Ливен – жену сына влиятельной статс-дамы царицы Шарлоты Карловны Ливен. Последняя по просьбе Палена разбудила госпожу и после также обреталась возле нее.

Вот эти свидетели единодушно утверждают, что вдова не кричала солдатам: «Я хочу править!», а целую ночь на коленях умоляла караульных дать ей возможность проститься с убитым мужем. Сперва императрица постаралась преодолеть семеновский заслон на своей половине. Не добившись заветной цели здесь, она обежала комнаты супруга с другой стороны и обратилась с той же мольбой к преображенцам, стоявшим в библиотеке. Гренадеры Марина ничем не смогли помочь несчастной женщине. Разве что предложили выпить стакан воды, дабы хоть немного успокоиться. Затем Мария Федоровна пробовала не без угроз и проклятий убедить Бенигсена снять запрет на вход в кабинет мужа. Напрасно. Тогда-то государыня и прибегла к более сильному средству воздействия: отказалась признать сына императором, о чем тут же доложили Александру Павловичу.

Преемник Павла сидел у себя в комнате вместе с младшим братом. Оба здорово перенервничали за истекшие часы. Голова соображала не очень хорошо. Сами посудите, о чем и тот и другой подумали, получив сообщение о нежелании матери присягать старшему сыну. Верно, что матушка тоже хочет царствовать. К строптивой даме срочно выслали Палена. Генерал-губернатор, разумеется, разобрался, в чем дело, уведомил обо всем Александра I, после чего новый император незамедлительно согласился исполнить просьбу Марии Федоровны, которой в семь часов утра наконец разрешили войти в опочивальню убитого. Похоже, Константина Павловича, отвлекшегося на что-то другое, не ознакомили с подлинной подоплекой скандала, и тот спустя годы поведал Ланжерону и, видимо, Чарторижскому, тоже искаженный вариант неприятного происшествия…

1