Солнце для принца - Милана Милая

– Я могу и сам об этом сказать. – Тихо и беззлобно ответил Рам.

– Сегодня был очень тяжелый день! – Герцог устало прислонился к своему столу и закрыл глаза. Впервые молодые люди увидели его таким усталым и опустошенным. – Я искренне благодарен вам обоим за то, что вы сделали. И не только за сегодняшнюю ночь, но и за все остальное. Не беспокойтесь о бандитах, которые возможно еще живы. Я лично прослежу, чтобы завтра с утра они были повешены…

Аньежио немного помолчал и продолжил, подбирая слова.

– Я готов отблагодарить вас любым доступным для меня способом. Я признаю, что ваш должник. Просите у меня все, что хотите, все, что в моих силах, и даже то, что не в моих, я готов сделать… Только поторопитесь, так как на днях наша семья уплывает в родовое имение… Слишком многое случилось, и я не готов сегодня и в ближайшее время принимать никаких решений, касаемых будущего Тицианы.

Тициана лежала на большой кровати в своей комнате и обнимала смятую подушку. Вот уже почти неделю она хандрила, почти не выходила из комнаты. И никакие уговоры не помогали. Сестры и брат постоянно пытались ее растормошить, но у них ничего не получалось.

Оказалось, перенести разлуку с принцем девушка не могла. Ей было слишком тяжело. Глаза устало закрылись, слез уже не было, она их давно выплакала. Герцог Аньежио пытался в самом начале их отъезда, когда она отчаянно протестовала, поговорить с ней. Доказать, что сейчас ей просто нужно сменить обстановку. Когда они только вернулись на остров, он насильно притащил ее в свой кабинет, чтобы поговорить. Пытался что-то втолковать, убеждал. Тициана не слышала, она как будто застыла… Внутри…

Девушка никак не думала, что отец примет решение увезти семью из Венеции.

– Папа! – Единственные слова, которые она тогда сказала отцу. – Ты же потерял маму и как никто другой должен понимать, что я сейчас чувствую. Как никто другой…

Она развернулась и вышла, оставив отца в смятении. Только рано утром, когда еще не рассвело, она выбегала из дворца в конюшню. Память постепенно возвращалась, и девушка многое вспомнила, в том числе и свою лошадь. Иней… Она сама ее седлала и каталась по острову, пока солнце не появлялось на горизонте, опять прогоняя ее в тень. Заставляя либо прятаться, либо закрываться.

Сестры вряд ли даже догадывались об утренних отлучках, а вот герцогу слуги наверняка докладывали. Но он больше не разговаривал с дочерью. Видимо пытался дать ей время остыть.

– Тициана! – Франческа забежала в комнату, подпрыгивая от нетерпения и прерывая мрачный поток мыслей.

– Ты единственная из сестер, кто никогда не стучится! – Тициана не могла не радоваться неуёмной энергии сестры. И очень любила ее за неунывающий характер. Она села на кровати и покачала головой. – Синьора Газальер плохо учит тебя манерам! Надо ей об этом сказать…

– Прикуси язык, сестра! Мне кажется, эта дракониха когда-нибудь съест меня и не подавится. Честное слово! Она так на меня смотрит!

– Как?

– Плотоядно!

Тициана поневоле рассмеялась. Казалось, у Франчески сейчас была только одна задача – рассмешить сестру, поднять настроение. Вытащить из депрессии. Она приходила постоянно, днем и вечером, уже во всех подробностях рассказывая о своем плане завоевания маркиза Гавани. Она влюбилась в него с первого взгляда, первой детской любовью и Тициана никак не могла переубедить сестру, что он ей не пара. Оставалось надеяться, что это увлечение пройдет со временем.

Но она пела ему дифирамбы при каждом удобном случае. И со смехом рассказывала, как за обедом и ужином отцу приходилось затыкать уши руками и сверкать глазами от негодования.

– Я тут подумала, сестричка! – Франческа так запрыгнула к ней на кровать, что Тициана покачнулась. – И в который раз поразилась, какая ты умная! Все правильно делаешь. Папа скоро сдастся, и ты выйдешь замуж за своего принца. А через пять лет я тоже объявлю голодовку, если отец не разрешит мне выйти замуж за маркиза!

– Франческа, боюсь помешать твоим планам… А ты у маркиза не спрашивала, согласен ли он на тебе жениться???

– Я даже не думала об этом! – Франческа испуганно округлила глаза. – А что ему может не понравиться? Я красивая, богатая, умная… Ну как умная! Он будет думать, что я умная! Ну и стрелять умею! Так, на всякий случай, надо будет ему об этом случайно обмолвиться!

Тициана от смеха упала назад на кровать и долго не могла успокоиться, а том вдруг вскочила и крепко – крепко обняла сестру.

– Я тебя люблю! Ты знаешь? – Франческа кивнула, на большее была просто не способна.

– Ты меня задушишь….

– Если он в тебя не влюбится, я сама его застрелю, обещаю! В конце концов, он единственный друг моего будущего мужа. И если через шесть лет ты не изменишь своего решения, я буду на твоей стороне.

– Я тоже тебя люблю! – Франческа утерла кулачком набежавшие слезы. – После мамы сильнее всех! И если ты выйдешь замуж и уедешь от меня, я буду очень несчастна.

– Судя по тому, как уперся папа, я никуда не уеду отсюда еще по меньшей мере год!

Раздался робкий стук в дверь и после разрешения войти в проем просунулась головка личной служанки Тицианы Августины. Она была так напугана необычным поведением своей хозяйки, что сама стала постоянно хмуриться и без причины ворчать.

– Госпожа, вас ждет в библиотеке его светлость!

– Скажи, что я не пойду!

– Я не смогу такое передать, госпожа! – Августина заломила руки. – Ваш отец такой гордый, такой справедливый! Не упрямьтесь, пожалуйста.

– Знаешь, Франческа! – Подумав, Тициана соскочила с кровати. – Пока я тут хандрила, я поняла, что ничего не делаю для своего счастья. Августина права, мне надо увидеться с папой и узнать, что он хочет мне сказать. А если он примет решение, которое меня не устроит, значит, я буду бороться! Но плакать больше не буду!

Франческа с радостным визгом стала прыгать на кровати, подбрасывая вверх разноцветные подушки. А Августина спешно стала поправлять прическу у Тицианы, но непослушные кудрявые волосы никак не желали аккуратно укладываться. Потом служанка заставила девушку переодеться, буквально выковыривая ее из мятого платья под громкий хохот Франчески.

– Вы что, даже ночью из него не вылезали? – ворчала она беззлобно.

– У меня была депрессия!

– Я не знаю, что это за слово, госпожа, но, надеюсь, этой депр… Как ее! У вас больше не будет! У вас такой прекрасный характер, веселый, добрый… Когда такое несчастье случилось, мы все богу молились о вашем благополучном возвращении. Все страдали! А вы вернулись, и лица на вас нет! Другая совсем. На себя не похожа. Наше солнышко зашло, как будто!

Девушка, не слушая и не перебивая, отряхнула новое платье, на котором не было ни единой складочки, улыбнулась и выбежала из комнаты. Сбегая по парадной лестнице, она перебирала в уме то, что хотела сказать отцу. Как объяснить, чтобы он понял, чтобы поторопился с принятием решения. Не мучал ее. Она легонько постучала и глубоко вздохнула, набираясь решимости отстаивать свои интересы.