Школа. Первый пояс - Михаил Игнатов

— Ладно.

Я поддался в очередной раз за этот разговор, ругая себя всеми словечками, что подхватил у Гунира, играя с ним за столом. Не могу я отказать в помощи. У меня тоже есть семья. А этот пройдоха тоже хорош. Промолчал про половину тех, что были подмастерьями в Нулевом. Давит на меня своими охотниками. Видно, и впрямь не видит выхода. Ведь он сам признался, что шёл сюда, зная только слухи про мою непреодолимую преграду между этапами.

— Что с охраной по Школе? Как мы их минуем?

— Да им насрать на нас, — отмахнулся Тогрим, широко улыбаясь. — Главное, кланяться не забывай при встрече. Не первый раз. Мы придём за тобой, босс.

Я смотрел в спины уходящим и ненавидел. Себя. За уступки. За слабость. Тогрима. За груз, что он взваливал на меня. За хитрость. Не хотел же ввязываться во всё это. Что мне до остальных и их семей? Ну, земляки, ну в одной беде. Но я от них не то что помощи не видел, а даже не слышал доброго слова. Только Зимион благодарил меня тогда в лесу за помощь. Я едва не сплюнул уже в отвращении к себе. Тоже хорош помощник. Что тогда, что сейчас. Магрита две недели ломали, а я ни сном, ни духом. Интересно, а Зимион знал? Или Дарит? Я слишком погрузился в своё возвышение, забыв о жизни за пределами нашей бурсы. Но тут уже приходится выбирать. Или становиться сильнее, отдавая все силы на новые шаги к Небу. Или терять время, погружаясь в кучу ненужным мне мелочей. Впрочем, те же правила о штрафах оказались не такой уж мелочью.

Уже у бочек, смывая с себя пот и пыль, я с тоской покосился на скамью. Если сегодня, а может и завтра тоже драться с сильным противником, то глупо будет принимать зелье. После него мне будет плохо. Даже сделанная из небесного металла Виликор после него не пыталась тренироваться. Как всё не вовремя! Пожалуй, стоит собрать своих учеников, рассказать кое-что и задать вопросы. Чтобы и эти мелочи не оказались теми, о которые споткнусь. Я одел рубаху и развернулся к спальне. Времени осталось мало. Где этот дарсов Гунир?

— Так, ватажник, давай определимся, что ты против меня имеешь?

Небо, до чего я докатился. Лесть! Или это разговор с Тогримом на меня так повлиял? Ведь я знаю, как сидящий напротив меня парень гордится своим семейным делом. И пусть я не сильно надеюсь на его помощь, но хотя бы шанс прекратить его разговоры со мной сквозь стиснутые зубы заставил меня пойти на это. Будем считать так. Не ради поддержки, а ради отношений. Ради того, что не может быть мелочью.

— Ничего.

— Слушай ты! — я замолчал, подбирая слова. Хотелось ругаться. Что за день такой?! — Дитя Волков! Хорош тянуть джейра за хвост. Начистоту говорим и расходимся. Чего ты имеешь против выбравшихся из нулевых?

— Задрал! — набычился ватажник, сверкая глазами. — Сказал — ничего!

— Я, выходит, сам на себя орал, что жрал всякую дрянь в песках?

— Так, — Гунир с силой потёр лоб и хлопнул ладонями по столу. Бешеный блеск глаз пропал, будто мне привиделся. — Лады. Не люблю проигрывать. Ясно?

— Нет! Не ясно.

— Да отвяжись ты от меня! — простонал ватажник. — Как репей!

— Я хочу понять, — начал объяснять, но он перебил.

— Да ты задрал со своим пониманием! Хуже репья! Не выспался я! Каша не впрок пошла! Любимый палец разбил! Могу я сорваться, если по роже постоянно от тебя получаю?! Не буду больше, не буду! Неженка хренова. Всё, зануда! Не доставай! — Гунир вскочил со скамьи, но замер от очередного вопроса.

— Погоди. У меня ночью намечается драка с парнем из второго класса. Вот он нулевых не любит. Сильно не любит. Постоишь за спиной?

Здоровяк ничего не ответил. Но, помедлив, кивнул и шагнул от стола.

— Да стой ты!

Я с досадой остановил Гунира, помедлил, подбирая слова. Вытащил из кармана и поставил на стол коричневый фиал.

— Мне не нужно, пылится зря, а тебе пригодится. Бери.

— Ты что? Покупаешь меня? Как...

— Стоять! — я прикрикнул, перебивая шипящего от злости Гунира. — Я тебе его что? Перед разговором дал?

— Какая, в задницу, разница?!

— Большая! Сам сказал — между нами нет обид. Это зелье Школы. А у меня двенадцать звёзд Закалки. Невелика услуга — один пузырёк из десяти. Бери, пока они ещё на нас действуют. Сольёшь мне на загривок как-нибудь из кувшина утром. И будем в расчёте.

Мир, сидящий рядом, кхекнул от моих слов. Остальные сидели тихо, словно квартики в норах. Гунир стоял долго. Мучительно долго для меня. Но всё же кивнул, сгрёб фиал со стола и ушёл в спальню. Со мной остались остальные мои ученики.

— Мир, а ты?

— Не вопрос, — пожал плечами будущий стражник города. — Я со старшими братьями завсегда к бережникам ходил.

— А там что? — опередил меня Зимион.

— За девок братья дрались, — снова пожал плечами Мир.

— А с тобой разговор особый, — я глянул на земляка. — Дело такое.

Я быстро, коротко передал суть разговора с Тогримом. Снежинки. Проблемы. Магрит. Сегодня ночью. Знал?

— Да. Слышал краем уха слух нехороший. Без подробностей. Как-то мне не хочется вылетать со Школы, — сморщился Зимион, будто ему опять на стол поставили жёсткое мясо. — Одно дело моим год прожить в городе, жирка набрать, разнюхать всё, а другое через два месяца искать где заработать на кусок хлеба.

— Всем так, — я кивнул. — Ты со мной?

— Конечно! Ты чё? — обиделся парень.

Я хлопнул его по подставленной руке. Остались считаные вздохи до колокола, а у меня есть ещё одно дело. Мне нужно точно узнать об очень многом, но, для начала, хотя бы о негласных правилах Школы. Что-то я сталкиваюсь с очень большими отличиями от официальных запретов устава. Хотя бы с этими ночными прогулками. Я шёл вслед за Зимионом, но в дверях встал не входя.

— Дарит! Пожалуйста, подойди, вопрос есть.

Я всё успел. За мной пришли уже через десять минут после погасших Светочей. Дверь во двор едва слышно скрипнула, пропуская Тогрима. Он оглядел нас пятерых, покачал головой и хмыкнул.

— Ну, ты, босс, даёшь.

— Давай без пустых разговоров. Куда мы пойдём? — я шагнул в проём и тут же согнулся в поклоне.

— Приветствуем старшего!

В широком коридоре, прямо напротив двери, в позе для медитации сидел взрослый мужчина. Серые широкие штаны и рубаха делали его почти невидимым в полумраке. На его коленях лежал обнажённый меч, угадываемый по лёгкому отблеску лезвия. Но выдало его не оно. Печать. Для меня она ярко горела в темноте перехода над его головой. Худое, сосредоточенное лицо со свежей щетиной. Он спокойно осмотрел всех вышедших и закрыл глаза, потеряв к нам интерес. А я облегчённо перевёл дух. Днём возле наших дверей только Наказущие ждут крика учителя. Но этот не из них. Пустой, без повязки рукав. И он молчит.

Значит, Школа и впрямь не вмешивается в дела учеников. Как Гарлом в лесу, выжидают, когда определится самый сильный. А на слабаков, что вылетят и пострадают — плевать. Всё как сказал Дарит. Я грустно усмехнулся. В разговорах с Ориколом не было столь неприглядных подробностей о Школе. Впрочем, он и пробыл в ней считаные дни. И, возможно, на него навесили печать о запрете очернения Ордена? Если есть знак Истина, то возможно есть какой-нибудь знак Утаить?