Школа. Первый пояс - Михаил Игнатов

— Эй, как тебя? Леград? Подходи к крайнему костру, вон тому, — мне для надёжности указали пальцем, — дело есть.

Я изрядно удивился. Какое ещё дело на ночь глядя? Повозки наши давно составлены в круг, общий ужин, сваренный назначенными кашеварами, закончился, и бо́льшая часть народу уже готовится ко сну. Успокаивающе махнув рукой маме, я вышел из круга и увидел тот самый, крайний правый от дороги, костёр. В круге света, что разгонял быстро опускающуюся ночь, легко можно было рассмотреть несколько десятков людей, которые рассаживались на длинные, сделанные из брёвен, скамьи. Каждая из уже прошедших стоянок проходила на таком, давно подготовленном месте, которого мы достигали как раз к вечеру пути. Эти старые, ошкуренные, высохшие как камень брёвна, пожалуй, видели тысячи таких стоянок. Там, у костра, похоже, все чемпионы, что едут со мной из Нулевого. А я совершенно не заметил, что никого из них нет возле фургонов, слишком оказался увлечён купленной в Арройо книгой.

Я проводил взглядом ходящего между костров охранника нашего каравана. Он равнодушно скользнул взглядом по сидящим и скрылся в темноте. Хотя, мы ведь не в Пустошах, наверное, здесь это называется по-другому, не караваном. Здесь, вообще, многое сильно отличается от привычного мне. Например, эти огромные, жаркие костры, в которые охранники бросают целые стволы деревьев и сучья толщиной с мою ногу. Они слепят и темнота за языками их пламени кажется особенно непроглядной. Но я знаю, что вокруг нескончаемая стена деревьев, лишь каким-то чудом они не растут на дороге, оставляя нам путь сквозь себя. Сама ночь, которая в лесу полна звуков. Они совершенно мне незнакомы и будоражат кровь, потому что воображение рисует страшных зверей за границей света. Или этот охранник, ушедший во мрак, и обязанный ходить всю ночь от костра к костру, подбрасывать в них пищу для огня и проверять наших огромных, сменивших ящеров, быков — Воин. Воин двух или трёх звёзд, перед которым всё в Нулевом круге склонялись бы в низком поклоне, а его глава нашего каравана, небрежным жестом назначил на эту нудную и дарсову работу. Теперь этот Воин духа будет всю ночь вглядываться и вслушиваться во тьму ночного леса, сторожа покой остальных: Воинов, чемпионов и простых членов их семей. Интересно, какой ранг у самого главы?

Большинство чемпионов Арройо были старше меня — лет шестнадцати — восемнадцати. Ничего особенно в этом не изменилось, после объединения со сдавшими экзамен в крупных звёздных посёлках, платящих налоги Арройо. Мало кто отличался возрастом и среди всех выделялся я — как самый младший в свои двенадцать и Магрит, мимо которого я как раз проходил, выбирая себе место. Тот самый мужик, что старше мамы на пять лет. Забавно то, что мы оба как раз из мелких деревень, не заслуживших даже второй звезды. Его история, наглядное подтверждение моим мыслям о важности работы воображения в деле развития меридианов, что я пытался вдолбить в головы своим ученикам. Он поделился своей историей с мамой ещё в Нулевом. Человек в шестнадцать достиг только седьмой звезды и разочарованно бросил путь к небу на долгие годы. Стал уважаемым гончаром, обзавёлся семьёй. И лишь когда сын начал своё Возвышение и начал спрашивать совета у отца, решил и сам вспомнить былое. Всё равно за гончарным кругом уже думать ни о чём не нужно, руки помнят всё сами. Сын добился восьмой звезды в свои пятнадцать, а сам Магрит, неожиданно для всех, прорвался к десятой звезде в тридцать пять. Даже не знаю, что сказать о его таланте.

А вот о причине, собравшей всех нас к этому костру, могу сказать многое. Пусть сегодня я всё прощёлкал, но подозрительное шевеление в прошлые вечера заметил.

— Да иди ты к дарсу! С дороги!

Я повернулся в сторону шума. Там парень, со всклокоченными тёмными волосами, лишь на год-два старше меня, да и не сильно выше, хотел вернуться к повозкам, но на его пути встали двое. Все они из тех, что неделю жили в Арройо ещё до моего приезда. Я ещё не всех их запомнил по имени. Да и не пытался, в общем.

— Тогрим тебя сюда позвал по делу. И не отпускал, — с усмешкой заявил один из них.

Второй, здоровяк, не меньше, чем Порто, молчал, сложив мускулистые руки на груди и возвышаясь на голову над напарником. Странно, каждый из нас талант, поднявшийся над множеством сверстников, гордость своей семьи и посёлка. И всё равно, есть те, кто добровольно принимает над собой чужую волю.

— Какое дело мне до вашего Тогрима? Он вам сказал? Вы и слушайте его, как тупые джейры. С дороги!

Парень толкнул, говорившего с ним, в грудь. От души. Того отшвырнуло на несколько шагов назад, заставив перебирать ногами в попытке устоять на ногах. Не вышло и он завалился на спину. Здоровяк мгновенно оказался рядом с обидчиком приятеля. А тот, победно ухмыляясь, допустил ошибку, позволив к себе приблизиться. Его первый удар, здоровяк выдержал, показав немалый опыт драк. Он согнулся, склоняясь вперёд и надёжно упираясь ногами в мягкую землю. А затем, без лишних сложностей просто врезался в противника головой и снёс его с ног, обхватив руками. Подняться строптивому не дали. Подоспел поднявшийся напарник здоровяка и принялся охаживать ногами обидчика.

— Ты на кого руку поднимаешь?

— На вонючих дарсов!

— С тобой просто говорили, а ты руки распускаешь? Языком треплешь без меры? Будешь ждать, когда тебе говорят? Будешь?

— Да пошли вы!

— Тебе сказали сидеть! И молчать!

— Эй, молокососы, вы пьяные, что ли? А ну! Разошлись!

Это подал голос Магрит. Не выдержал происходящего. Я могу его понять. Он старший среди нас, привык, что младшие всегда уважительны в его присутствии. А тут драка на его глазах. Невиданное дело. Вот Виргл такие дела всегда проворачивал вдали от чужих глаз. Да только гончар уже не в своём посёлке и не один из уважаемых мастеров. И ширина его плеч роли не сыграет.

— А кто тебе давал голос, старик?

С бревна поднялся его сосед, парень лет шестнадцати. Невысокий, худощавый, светлые волосы отсвечивают в свете костра. Неплохую шайку сколотил этот Тогрим за эти дни. Чувствуется опыт. Я почувствовал накатывающую злость и сжал кулак.

— Закрой свой грязный рот! — гончар замахнулся рукой.

— Да ты совсем рехнулся? — поднявшийся усмехнулся и высказал мои мысли. — Ты уже не в своей дыре. Забудь своё старше — младше. Вокруг тебя равные. Теперь всё решает Возвышение и сила. Кто ты такой, чтобы закрывать мне рот? Мусор, который двадцать лет полз к десятой звезде? Мне ещё у себя надоело такое тупое старичьё!

Парень поднял голову, посмотрел на занесённую над ним, но так и не опустившуюся, руку и неожиданно ударил Магрита в живот. Того отшвырнуло на ту сторону бревна. Встать он уже не смог, лежал там, скрючившись, скребя ногами, взметая вокруг себя мусор и землю. Его рвало. Я поморщился, вспоминая свой первый опыт в схватках с Вартусом. Слова парня тоже напоминают его речи. Такое же неприятие старшинства по возрасту и вера в силу кулака. Как будто и не уезжал. Во всех вижу знакомые черты.