Великий маг - Юрий Никитин

– Все мы герои, – сказал я. – Или персонажи.

– Да нет, герой в старом значении… – глаза ее чутьзатуманились, а голос стал далеким, – герой, это тот, кто защищал народ, ато и спасал от гибели. Кто побивал жутких чудовищ, нападавших на родные городаи села. Герои побивают чужих богатырей, истребляют армии захватчиков… Странно,конечно, вы мне таким совсем не кажетесь. Уж простите…

– Для литагента нет героя, – сказал явеликодушно. – К тому же мне совсем не льстит быть истребителем чудовищ.Мне больше нравится герой с эпитетом «культурный».

Она сделала большие глаза:

– От скромности не склейте ласты!

– Дык я ж писатель, а не наборщик.

– Только, – добавила она ехидно, – вы еще нетот герой, который в блестящих латах.

– А какой, – полюбопытствовал я. – Неужто взвериной шкуре?

Она подумала, кивнула с самым серьезным видом.

– Да, наверное. Или в простой домотканой рубахе. Всмысле, вы уже совершаете нечеловеческие подвиги, но пока еще… Хотя, полагаю, иэта оценка несколько завышена… Просто вас очень хотели привлечь на службу.Спешно создается новый отдел, у нас обычно это к какому-то числу, вот ихватают…

– Кого ни попадя, – подсказал я любезно.

– Не обижайтесь, – сказала она без всякогосмущения.

– Да я ничего.

– Я знаю, – сообщила она. – Об вас все, как остену горохом.

Я кивнул, подумал: откуда все знаешь, лапочка?.. Не думаю,что мое досье развешано на каждой остановке. Правда, женщины многие вещи, докоторых нам приходится проламывать стены, знают изначально. Спинным мозгом.

– Но по вашим прогнозам, – поинтересовалсяя, – у меня есть шанс сменить домотканую рубаху на блестящие рыцарскиелаты?

– Общество, – сказала она, – все еще попривычке считает героями своих царей, полководцев, придворных силачей. Но, каквидите, вас уже заметили.

– Значит, – сказал я весело, – у меня пряникиеще впереди?

– Да, – сказала она. – И блестящие латы. Идлинный меч взамен сегодняшней дубины. Хотя, уже заметно, у вас дубина Геракла.Но вот насчет культурного героя…

Я полюбопытствовал:

– А что не так?

– Насколько понимаю, вы начинали, как некий Энкиду,дикий человек огромной силы, потом очеловечились до Геракла с его дубиной… но,поправьте меня, если ошибаюсь: культурный герой не разрушает, а дает людямновый огонь, новую письменность, новые ценности?

Последние слова она произнесла совсем серьезно. Я выслушал,кивнул.

– Да, вы правы.

Не знаю, что у нее за игра, но для литагента она сует носслишком далеко. Я человек не подозрительный, это наверняка отражено в моемдосье, но и не полный слепец.

Она ощутила перемену настроения, мило улыбнулась, сладкозевнула. Я невольно вспомнил расхожую премудрость, что зевающий мужчинапроявляет безкультурие, а женщина всего лишь демонстрирует свои возможности. Япоспешил оторвать взгляд от прекрасного ротика с влажной гортанью и хорошоуложенного языка.

– У меня всего полчаса, – предупредил я.

– Этого хватит, – успокоила она. – Мне толькоснять трусики. Но могу и не снимать, как скажете, Владимир Юрьевич.

– Размечтались, девушка, – ответил я как можносаркастичнее. – Я стоек, аки… аки Власий Гундарев!

Она полюбопытствовала:

– А кто это?

– Еще не знаю, – пояснил я. – Потом придумаю.Чуйствую, надо, Христя, надо. А то все эти Самсоны, Гераклы, Кармалюки,Довбуши, Зигфриды и прочие махабхараты слишком просто сдавались красивымпредательницам.

– Я не предательница, – ответила она тихо. –Я сама сдалась вам, Владимир Юрьевич.

От ее голоса и тела веяло покорностью и готовностью. Будь ясовременным героем, уже бы схватил это сладкое мясо, бешено сорвал бы одежду итрахал бы во все дыры, щели и впадины. Но я из завтрашнего дня, заставил себявспомнить, что в плен сдаются только противники, враги… Кто ты, Кристина? И всамом ли деле сдалась?

Я чувствовал ее взгляд между лопатками, когда поднес к губаммобильник.

– Алло?.. Владимир Факельный беспокоит. Послушайте,стоит ли присылать машину?.. У меня своя на ходу. Преспокойно доеду, адрестеперь знаю…

Голос ответил строго, без колебаний:

– Исключено!.. Во-первых, на вашей машине в наш двор непустят: мало ли чем ее начинили. Во-вторых, наши машины не толькопуленепробиваемы. А всякая посторонняя машина, что въезжает в ворота илиприближается ко входу, становится объектом пристального внимания всех разведокмира. И ее хозяин, естественно, тоже. Зачем это вам?

Я повесил трубку. Кристина смотрела выжидающе, как-тодогадалась, что звонок связан с нею.

– Хотел тебя подбросить в Центр, – сказаля. – Увы, инструкции такие вольности запрещают…

Она покачала головой.

– Разве герои соблюдают инструкции?

– Их не соблюдают только дети и преступники, –сообщил я. – А герои понимают, в каком мире и в какое время живут.

И потому, добавил про себя зло, тратят дни и годы набесцельное общение с соседями, коллегами, принимают гостей и возят их помагазинам и рынкам, а ведь система Коперника могла быть обнародована раньше,Америка открыта за пару столетий до Колумба, компьютеры и Интернет уже тристалет были бы в быту, а сейчас бы мы летали не самолетами Аэрофлота, акосмолетами…

Так герой я или не герой? Ведь пишу для массового читателя,для самого массового, какой уж тут героизм, но, с другой стороны – его вкусамине руководствуюсь! Этого не понимают и все стараются дать мне советы, какписать лучше, чтобы я ему, массовому, пондравился больше. Я не стараюсь вамндравиться, я стараюсь это стадо расшевелить и подготовить для моей ГлавнойКниги.

Ладно, я герой, но, увы, не подвижник. Подвижник уже послалбы эту Кристину. Ишь, мутит поток моих ясных мыслей. Нет, не могу, это уже какбудто оторвать что-то от себя самого.

Кофеварка выдала две чашки крепкого кофе. Кристина разбавиласливками, я пью черный, а от количества сахара, что я высыпал в чашку, у нееглаза полезли на лоб. В противоположную стену ударил косой луч солнца, тамярко-ярко заблистали узкие торцы пластиковых коробочек. Я перехватилоценивающий взгляд Кристины. Да, там тридцать моих романов. Часть из них вформате импа. Или, как их зовут в народе, видеороманы. Если с каждого подвенадцать процентов…

Я отмахнулся от этой жлобской мысли, нехорошо считать деньгив чужом кармане. Тридцать блестящих коробочек выглядят внушительно, новообще-то их можно бы и на одном диске. Технология позволяет, однако принятжестокий закон, запрещающий помещать на диск несколько книг даже одного автора.Исключение для серий, библиотек, тематических подборок, энциклопедий, накоторые есть особые разрешения. Были разборки в судах, дошло до Высшего, а тотсчел, что это старая практика продажи в нагрузку, когда к дефицитной вещиприцепляется слабая, а деньги берут за обе. Это грубейшее нарушение правпотребителя и вообще прав человека.