Чёрные цветы - Николь Лесперанс

остальное? Адди, ты явилась сюда истерзанной и несчастной. Ты до сих пор такая. Но тебе вовсе не обязательно оставаться такой.

Я расхохоталась, не веря своим ушам.

– Ты что, правда предлагаешь мне добровольно застрять здесь навечно вместо тебя?

– Ты не останешься навечно, – заявил он. – Я вернусь.

– Ну конечно! – фыркнула я. – Так я тебе и поверила.

– Ты хоть представляешь, сколько людей готовы пойти на убийство ради такого? – не сдавался Иона. – Я бы мог объявиться в мире и учредить тайное общество, чтобы распространять информацию и набирать добровольцев. Ты могла бы задержаться здесь на год или больше – пока не исцелишься. И ты сможешь каждый день погружаться – насколько пожелаешь. Подумай, какие силы ты обретёшь, Адди. Когда ты вернёшься и снова начнёшь участвовать в соревнованиях, никто не сможет с тобой сравниться.

Фантазия была такой совершенной, что мне стало больно. Через год лечения и неограниченных погружений я действительно стану непобедимой.

– И с чего мне верить, что ты вообще собираешься вернуться? – спросила я.

– Да потому что я вовсе не хочу запирать тебя здесь. – Иона старался удержать мой взгляд. – Я просто хочу выбраться.

Он наклонился так низко, что я подумала: сейчас он снова меня поцелует. У меня кружилась голова, и я неистово желала исполнения этой волшебной, невозможной фантазии, но всё было не так просто. А Иона оставался лжецом. Я положила руку ему на грудь и оттолкнула так, что остров задрожал под моей ладонью.

– А если это не сработает и я кончу как Леонора? Или сработает, но остров не примет ни одного из тех, кого ты пришлёшь?

– Я буду присылать их до тех пор, пока не примет. Даю тебе слово. – За спиной у Ионы кусты росли с такой скоростью, словно это была ускоренная съёмка: листья и цветы распускались и склонялись над нами так стремительно, что становилось страшно. Я открыла рот, чтобы сказать, что его слово для меня ничего не стоит, но застрекотала рация.

– Адди! Приём!

– Да, я здесь, – ответила я, освобождаясь от фантазий Ионы. – Всё хорошо.

Как бы соблазнительно это ни выглядело, я не могла поддаваться на милые уловки этого очаровашки. У меня была своя жизнь, в которую мне предстояло вернуться и встретиться лицом к лицу с проблемами, как бы я этого ни боялась. Я не могу зависнуть на острове на год ради лечения и тренировок. Не могу верить, что Иона выполнит свою часть сделки. И ещё: с каждым соблазнительным обещанием, которые он раскидывал надо мной, как паучьи сети, мы всё больше удалялись от единственной вещи, к которой я стремилась. Я собиралась выяснить, что конкретно случилось с Вайолет и Леонорой.

– Этот не-Шон всё ещё с тобой? – спросил Билли.

– Ага, – ответила я. – Но ведёт себя прилично.

Иона поднял бровь. И я прокляла себя за то, что вообще полезла в океан той ночью.

– Ладно, связь через пятнадцать минут, – сказал Билли. Я подумала, что вообще не заслуживаю такого друга – но как же я ему благодарна!

– А если я позволю тебе… сковать меня с островом, – обратилась я к Ионе, – это будет означать свободу и для Вайолет с Леонорой?

– Леонора может уйти, когда только пожелает. – Иона сердито выпятил челюсть.

– Но она не уйдёт, пока не сможет уйти её сестра, – возразила я.

– Понятия не имею, с чего она так упёрлась. – Поднявшаяся стена кустарников задрожала и опала. – Они не виделись с того раза, как облапошили меня.

– Но если вы с островом одно целое, как они могли тебя облапошить? – удивилась я.

– Мы с островом не одно целое, – голос Ионы дрожал от злости. – Мы будто срослись во многих местах, и я не всегда точно вижу границы. Но я по-прежнему являюсь личностью, – он горько рассмеялся и поправился: – Почти.

– Так это ты не даёшь встретиться Вайолет и Леоноре? – спросила я.

Он покачал головой:

– Остров скрывает Вайолет ночью, так что Леонора не может её найти. Он всё ещё не простил им, что они меня обманули.

– И ты понятия не имеешь, где она сейчас? – Я недоверчиво прищурилась.

– Я не знаю всего об этом месте, – сказал он. – Даже после стольких лет. Но я знаю, что Вайолет растворяется с приходом ночи, и остров разрушает тело Леоноры каждый раз, как она является сюда и мешает нам.

– И ты никогда не пытался им помочь, – подытожила я.

– С чего бы это? – фыркнул он, и мне захотелось свернуть его великолепную шею.

– Ты так и не ответил на мой первый вопрос, – напомнила я. – Остров отпустит Вайолет, если получит меня?

Иона сорвал колокольчик и положил на ладонь. Цветок изогнулся, чтобы повернуться ко мне, и раскрылся, как рот. Из него полился алый, как кровь, сок.

– Да, – прошептал Иона.

Глава 37

Когда мы пробирались через чащу, я старалась держаться ближе к Ионе, не желая снова оказаться во сне, навеянном ядовитой пыльцой. Пока мы были здесь, растения стали выше в два раза, а птицы и насекомые подняли просто оглушающий шум. Иона считал, что почти меня убедил, и пока я делаю вид, что у него есть шанс, он будет давать мне информацию.

– Я собираюсь показать тебе ещё одну вещь, а потом можешь бежать к своей няньке, – сказал Иона.

– Ох, да ладно. Билли просто заботится обо мне.

– Ага, и потому не отстаёт от тебя, как влюблённый щенок, – в голосе Ионы явно слышалась досада.

– По крайней мере, он честен, когда речь идёт о чувствах.

Иона так и взвился на месте, как вихрь:

– Адди, я просто не знаю, как ещё показать тебе, что я чувствую!

– И это будешь действительно ты или остров?

Он замялся, его лицо выдавало смесь ярости и смущения.

– Возможно, оба.

Я понятия не имела, как следует отвечать на столь странную привязанность немёртвого парня и существующего наяву острова.

– Но и к Леоноре ты, скорее всего, чувствовал то же.

– Нет. – Цветы вокруг нас побледнели до розового, а следом и белого, как кость. Лицо Ионы стало непроницаемым. По моей спине пробежал холодок, но он медленно выдохнул и направился дальше по тропинке.

Она шла вверх, и под ногами попадалось всё больше камней. Пот стекал у меня по шее под рубашку. Снова началась одышка, и я боролась с кашлем, но страх потерять хоть каплю крови в таком изобилии цветов оказался сильнее. Но вот за деревьями появились голубые просветы, и лицо овеял солёный ветерок, принёсший блаженную прохладу, шум волн усилился.

Иона