Коварство и честь - Эмма Орчи

— Эти, гражданка, — ответил он, поднимая пачку, которую держал в руках.

— Что это? Я никогда раньше их не видела!

— Тем не менее мы нашли их в вашем бюро.

Шовелен показал на маленький предмет мебели, стоявший у стены. Все ящички были выдернуты. И поскольку Тереза непонимающе смотрела на него, он с улыбкой продолжал:

— Эти письма написаны в разное время и адресованы мадам де Фонтене, урожденной Кабаррюс, нашей богоматери милосердия, как называют ее благодарные бордосцы.

— Но от кого они?

— От идеального романтического героя, известного под именем Алого Первоцвета.

— Это фальшивка, — решительно ответила она.

— Его почерк прекрасно мне знаком, и эти письма адресованы вам.

— Это фальшивка, — повторила она еще тверже. — Какой-то дьявольский трюк, который вы изобрели, чтобы погубить меня. Но поберегитесь, гражданин Шовелен, поберегитесь! Если вы вздумали помериться со мной силами, следующие несколько часов покажут, кто возьмет верх.

— Будь это состязание в силе, гражданка Кабаррюс, я уже был бы конченым человеком. Но на этот раз Франция бросила вызов изменнице! И эта изменница — Тереза Фонтене, урожденная Кабаррюс. Идет испытание силы между ней и Францией.

— Вы сошли с ума, гражданин Шовелен! Если в моей комнате найдены письма Алого Первоцвета, это вы положили их сюда!

— Эти показания вы можете дать завтра перед революционным трибуналом, гражданка, — сухо посоветовал он. — Там вы, без сомнения, объясните, каким образом гражданин Рато узнал о существовании этих писем и привел меня прямо сюда. Офицер Национальной гвардии, комиссар квартала и с полдюжины гвардейцев готовы подтвердить мои слова и добавить, что в стенном шкафу вашей комнаты мы нашли весьма интересную коллекцию, существование которой вы тоже сумеете объяснить.

Отступив, он показал на странную груду лохмотьев: рваная рубашка, потертые панталоны, грязное кепи, парик из пеньки, цветом ужасно напоминавший волосы угольщика Рато.

Тереза со страхом и недоумением все это рассматривала. Теперь она поняла, как велика опасность. Лицо и губы стали пепельными. Она прижала руку ко лбу, словно пытаясь отогнать кошмарное видение, и подавила вопль ужаса. Недоумение уступило место суеверному страху. Комната, лохмотья, лица солдат… все закружилось перед ее глазами, словно призраки завертелись вокруг в безумной сарабанде. И в центре этого адского котла была фигура Шовелена, похожего на уродливого карлика, кривляющегося и размахивающего пачкой писем, написанных на алой бумаге.

Она пыталась рассмеяться, бросить вызов Шовелену, но шею словно стиснули щипцами, и, на мгновение лишившись чувств, она пошатнулась и не упала только потому, что обеими руками оперлась на стоявший за спиной стол.

Что было дальше? Она почти не помнила. Шовелен отдал короткий приказ. Двое солдат встали справа и слева от Терезы. В этот момент по узким комнатам пронесся пронзительный крик, и Бертран Монкриф, бросившись между ней и солдатами, стал яростно драться, защищая Терезу своим телом, царапаясь и кусаясь, как дикий зверь, оберегающий свое дитя. Шум стоял оглушительный: вопли, команды, крики ярости и боли. Но тут раздался приказ «Огонь!». Треснул выстрел — и тело Бертрана Монкрифа соскользнуло на пол и осталось лежать неподвижно.

В глазах Терезы потемнело. Казалось, она смотрит в бездонный черный провал и падает, падает…

Тоненький сухой смех привел ее в чувство, возродил гордость, пробудил тщеславие. Она величаво выпрямилась в полный рост и снова напала на Шовелена, подобно неприкосновенному и разгневанному божеству.

— И по чьему слову против меня выдвинуты столь чудовищные обвинения? — процедила она.

— По слову гражданина государства, — холодно отчеканил Шовелен.

— Приведите его ко мне.

Шовелен пожал плечами и снисходительно улыбнулся, словно взрослый, готовый ублажить непослушного ребенка.

— Гражданин Рато! — позвал он.

Из соседней комнаты донеслось шарканье, хрипы и кашель, а потом и глухой стук сабо по накрытому ковром полу. Наконец в дверях появилась неуклюжая фигура в лохмотьях.

Несколько секунд Тереза молча смотрела на него, после чего звонко рассмеялась и изящной оголенной рукой показала на чумазое привидение.

— Слово этого человека против моего, — издевательски усмехнулась она. — Бродяга Рато против Терезы Кабаррюс, близкого друга самого Робеспьера! Каков сюжет для фарса!

Но тут смех ее прервался. Она обернулась к Шовелену, подобно разъяренной богине.

— Этот червяк! — воскликнула она голосом, хриплым от негодования. — Этот жалкий олух с клеймом преступника! Видимо, гражданин Шовелен, ваша злоба против меня такова, что вы не постеснялись выставить подобного свидетеля!

Но тут ее взгляд неожиданно упал на безжизненное тело Бертрана Монкрифа и расплывшееся на его сорочке жуткое алое пятно. Тереза вздрогнула от ужаса и на мгновение закрыла глаза. Голова откинулась назад, словно она сейчас лишится чувств. Но она так же быстро оправилась. В этот момент ее сила воли была несгибаема! Она с непередаваемым презрением оглядела Шовелена, подняла сползший плащ, воистину королевским жестом накинула себе на плечи и молча вышла из квартиры.

Шовелен продолжал стоять посреди комнаты. Лицо было лишено всяческого выражения, пальцы-когти по-прежнему теребили письма. Солдаты все еще стояли у тела Бертрана Монкрифа. Горничная Пепита визжала так, что ее пришлось утащить вслед за госпожой.

В дверном проеме между гостиной и соседней комнатой стоял Рато, несчастный, сильно напуганный, с угодливым выражением лица. При виде небольшой процессии он посторонился, чтобы дать пройти гвардейцам и их надменной пленнице. Тереза не удостоила его взглядом, и он, шаркая и спотыкаясь в своих грубых сабо, поплелся за солдатами вниз по лестнице.

Сильный дождь по-прежнему поливал улицы. Капитан сказал Терезе, что для нее приготовлен экипаж. Тереза приказала послать за ним. Она не будет развлекать всяческую шваль, которой вздумается пройти мимо. Капитан, вероятно, получил приказание не сердить пленницу, особенно если дело касалось безопасности последней. Поэтому он послал одного из своих людей за экипажем и велел консьержу открыть ворота.

Тереза оставалась стоять в маленьком вестибюле у подножия лестницы. Двое солдат охраняли горничную, третий маячил рядом с Терезой. Капитан, что-то нетерпеливо бормоча, мерил шагами каменный пол. Рато помедлил на ступеньках, чуть повыше того места, где стояла Тереза. На противоположной стене горела дымящая масляная лампа, бросавшая на пол круг желтоватого света.

Через несколько минут громкий топот эхом отдался от стен старого дома, и кучер остановил во дворе экипаж, запряженный парой древних изголодавшихся кляч. Капитан облегченно вздохнул и позвал пленницу. Солдат, которого посылали за экипажем, спрыгнул с козел. Горничную тоже впихнули в экипаж, и Тереза уже хотела было последовать за ней, но тут сквозняк из открытой двери взметнул плащ, коснувшийся грязных обносков жалкого бродяги. Какой-то необъяснимый порыв заставил ее поднять глаза и встретиться с ним взглядом. Тихий крик вырвался из ее горла, и Тереза инстинктивно прижала ладонь к губам, стараясь его заглушить.