Ключ - Кэтрин Хьюз

Сестра Браун начала терять терпение:

– Да ради бога! Он не первый ребенок в этом мире, которого заберут у родной матери, чтобы дать ему больше шансов на нормальную жизнь. То же самое делают в домах матери и ребенка по всей стране. – Она забрала ребенка у Эллен. – Лично я желаю этому малышу самого лучшего, и я думала, вы хотите того же. Ну? – вопросительно подняла она брови.

Эллен тихо кивнула:

– Но если Эми поверит в смерть своего сына, она может захотеть прийти на его могилу. Как вы будете объяснять ее отсутствие? – Ощущая себя победителем в споре, Эллен сложила руки на груди.

Сестра Браун пригвоздила ее к месту убийственным взглядом.

– Мы не хороним мертворожденных в отдельных могилах. Его бы поместили в гроб к другому умершему пациенту.

– Какой ужас, – вздрогнула Эллен.

– Это лучше, чем ему лежать одному в земле.

– Наверное, так. И что будет теперь?

– Его переведут в местный роддом, и он будет там, пока не найдется подходящая семья.

– А его свидетельство о рождении?

– Вы когда-нибудь перестанете задавать вопросы?

– Все равно Эми – его мать. В него должно быть вписано ее имя.

– И будет вписано, как и прочерк на месте отца. В месте рождения будет указана психиатрическая лечебница Эмбергейт. Нам скрывать нечего.

– Кроме факта, что его мать не знает, что он жив.

– Послушайте, – примирительно начала сестра Браун. – Однажды Эми, возможно, поправится настолько, чтобы узнать правду. Если этот день когда-нибудь наступит, она первая же и признает, что мы поступили правильно. Мы исходим из ее интересов и, что более важно, из интересов ребенка. Мы не знаем, что дальше произойдет с Эми. Мы можем лишь принимать решения исходя из реальной ситуации. – Она взглянула на ребенка. – Кроме того, мы не знаем, насколько он поврежден. Вдруг ему понадобится круглосуточный уход до конца жизни. Вы считаете, Эми справится с этой задачей?

– Полагаю, нет.

– Даже нет гарантии, что она выживет после кровотечения. Может быть, она вообще уже умерла.

Позже Эллен лежала на кровати и смотрела в потолок, обдумывая эти печальные события. Неужели Эми действительно лучше пребывать в неведении и считать своего сына мертвым? Она так не думала. И приняла решение. Если девушка все еще жива, она расскажет ей правду и плевать на последствия.

Больница находилась недалеко, но ехать пришлось в автобусе с сомнительной подвеской, скрипящими тормозами и вонючими выхлопами. Эллен укачало. Она вышла из автобуса с букетом цветов для Эми и пошла к главному входу. Сестре Аткинс передали, что Эми пережила роды, но и сейчас, через две недели, она все еще не в состоянии вернуться в Эмбергейт.

Как только Эллен вошла внутрь, она увидела разницу. Коридоры были просторные и светлые. На стенах висели картины, медсестры ходили с уверенным видом и, улыбаясь, дружелюбно переговаривались друг с другом. Заметив смятение Эллен, одна из них остановилась.

– Вам помочь?

– Да, пожалуйста. Мне нужна палата М8.

Сестра указала направление:

– Пройдете через эти двери, затем первый поворот налево и второй направо.

Эллен поблагодарила и в очередной раз задалась вопросом, что ее заставляет работать в таком депрессивном месте, как Эмбергейт.

Эми лежала на кровати, которая не шла ни в какое сравнение с армейской койкой в их больнице. Здесь постель была широкая, вокруг было много свободного пространства, а также у каждого был шкафчик для личных вещей и откидной столик, за которым пациент мог комфортно поесть. По сравнению с Эмбергейтом эта больница была похожа на шикарный отель.

– Как ты себя чувствуешь, Эми? – спросила Эллен, отмечая ее мертвенно-бледное лицо со слипшимися волосами, безжизненные глаза и потрескавшиеся губы.

Эми моргнула, не в силах сконцентрировать взгляд.

– Кто здесь? – хрипло спросила она.

– Это я, сестра Кросби. Как ты себя чувствуешь?

Эми попыталась улыбнуться.

– Как я выгляжу?

– Честно? Я видела тебя более цветущей. Принесла букет, вот. Попрошу у сестры вазу.

– Спасибо.

– Ты заставила нас поволноваться. – Эллен положила цветы на тумбочку и присела на край кровати.

– Очень сомневаюсь, – съязвила Эми.

– Мы ждем тебя назад, в Эмбергейт.

Эллен подложила ей под спину подушки, и Эми попыталась сесть.

– Вы видели моего ребенка? Он был красивым?

– Эми, я должна тебе кое-что…

– Он должен быть красивым. Доктор Лэмборн – очень красивый мужчина. – Эми перешла на шепот. – Правда, он очень на меня разозлился. Когда узнал, что я не смогла родить ему здорового сына, он очень разозлился. Но потом успокоился и сказал, что прощает меня и что ничего не мешает нам попробовать снова.

– Подожди. Ты говоришь, здесь был доктор Лэмборн?

– Конечно. У нас будет свадьба.

– Свадьба?

– Да, весной. Он уже забронировал билеты на медовый месяц. Мы едем в Париж. – Она засмеялась и запела песню «Париж весной»[17].

– Что ж, это прекрасно. – Эллен поднялась с кровати. – Я выйду на минутку.

Она поспешила на сестринский пост и подошла к дежурной сестре.

– Могли бы вы мне помочь?

– Я постараюсь.

– Эми Салливан. У нее бывают посетители?

– Да. Каждый вечер приходит мужчина и сидит у нее на кровати, читает ей, приносит фрукты. Хотя иногда она даже не понимает, что кто-то приходил.

– Вы знаете, как его зовут?

– Нет, к сожалению. Она называет его женихом. А что, есть проблема?

– Каждый вечер, вы сказали?

– Да, все так.

Эллен посмотрела на часы.

– Когда у вас вечерние часы посещений?

– С семи до восьми.

– Спасибо.

Эллен вернулась к Эми.

– Эми, прости меня, мне нужно уйти. Но я обещаю, что еще вернусь, хорошо?

Эми отмахнулась от нее.

– Можете не приходить. Мне все равно.

На остановке Эллен попыталась осмыслить новый поворот этой истории. Невеста доктора Лэмборна оставила его, узнав, что он не может иметь детей. Как же теперь он может считать себя отцом ребенка Эми? Есть только один способ узнать. Она увидит его во время посещения и прямо обо всем спросит. Если каким-то чудом отец действительно он, то он, безусловно, захочет позаботиться о своем собственном малыше и весь этот бред с усыновлением рассеется как туман.