Жизнь за трицератопса - Кир Булычев

Однако довольно быстро в Галактическом центре наладили гуманную помощь, и в Великий Гусляр стали прибывать корабли за двумястами насекомыми. А потом прилетел корабль-цистерна и выкачал три четверти воды из озера Копенгаген.

Ведь надо было еще накапать этой воды остальным пострадавшим инсектудикам.

Но в Гусляре все были так рады, что спасенные улетели, что за озеро не обиделись. Тем более что в нем началась сказочная рыбалка. Сомы достигали шести метров, щуки – четырех, окуни шли по пуду, а пескари по десять кило. В болоте возле озера поселились три лягушки ростом с корову, но их вскоре вывезли в цирк, чтобы они выступали перед детьми.

На шестой день хлынул стремительный и оглушительный дождь.

Как раз тогда, когда Гаврилову-младшему и его другу Гургену Нетудыхате пришла в голову одна и та же плодотворная мысль.

Обгоняя друг друга, не обращая внимания на ливень, они устремились к озеру. Гаврилову захотелось играть в баскетбол, и требовалось тридцать дополнительных сантиметров, а Гургену Нетудыхате хотелось добавить к своим ста пятидесяти пяти хотя бы двадцать, чтобы нравиться девочкам.

Отбросив в сторону велосипеды, молодые люди нырнули во вспучившиеся от ливня воды озера Копенгаген.

Когда они вылезли через полчаса на берег, оказалось, что Гаврилов прибавил три с половиной сантиметра, а Гурген – почти два. Так что Гаврилов так и остался пингпонгистом, а Гургена девочки по-прежнему зовут Гургенчиком.

Правда, рыбалка на озере Копенгаген и сейчас славная.

Алиса осталась в Великом Гусляре еще на два дня, и с ней там случались разные приключения, о которых я еще расскажу. Удалов угощал ее ухой собственного приготовления, а Грубин показывал свои изобретения.

С небольшим опозданием Алиса вернулась в конец XXI века, но там никто не беспокоился, куда она пропала. Дома у Алисы все уже привыкли, что она – девочка, с которой ничего дурного не случится.

Драматические события, связанные со строительством в Москве нового американского посольства, постепенно уходят в прошлое. А многими уже и забылись.

Так что я их вам напомню.

Ввиду размножения сверх разума посольских чинов, США и СССР согласились построить громадные, вместительные посольства на взаимной основе. Мы – в Вашингтоне, они – в Москве.

Чтобы не ввозить каменщиков и штукатуров, обе высокие стороны решили воспользоваться туземной рабочей силой. Трудилась она под наблюдением сотрудников безопасности враждебной стороны.

Когда возвели стены, Советский Союз выступил с пресс-конференцией, на которой были показаны всяческие «жучки», трубочки и лампочки, которые американцы насовали в кладку.

Американцы ответили неадекватно. Они сказали, что из-за обилия подслушивающих устройств в их посольстве даже кирпича почти не видно.

Пошли взаимные оскорбления и обиды, строительство прервалось, американцы решили строить заново, верхние этажи разобрали. А тут у нас власть сменилась, и стали править страной люди откровенные и честные. И новый министр безопасности Бакатин возьми да и отдай американцам все наши планы: где что воткнуто.

Представляете, что после этого началось в Америке! Американцы решили, что Бакатин дьявольски хитер, и принялись разрушать свое посольство активнее прежнего. А наши сочли поведение министра чрезмерно честным и отправили Бакатина на дачу – разводить розы.

Американцы оставили от посольства только фундамент и на нем воздвигли корпус руками проверенных морских пехотинцев.

Это все история.

Но она имеет продолжение.

В кабинете нового министра Федеральной безопасности раздался телефонный звонок. Звонил прямой телефон начальника контрразведки.

Министр спросил:

– Чего тебе?

Начальник контрразведки ответил:

– Это не телефонный разговор. Спускайся к девятому подъезду. Буду ждать тебя снаружи. Узнаешь меня по красной гвоздике в петлице и газете «Слово и дело».

– Добро, – сказал министр, он по тону угадал, что дело предстоит важное. – Только с цветком измени ситуацию. Нас уже во всем мире по красным гвоздикам расшифровывают. Каких людей на этом потеряли!

Через десять минут, спустившись вниз, министр увидел у подъезда начальника контрразведки с журналом «Плейбой» и белой гвоздикой в петлице. Впрочем, он узнал бы его и без этой маскировки.

– Куда идем? – спросил министр, одетый скромно, но со вкусом.

Начальник контрразведки не ответил, перевел шефа по подземному переходу в кафе-стоячок на месте бывшей пионерской организации.

Заказали по капучино.

– Сегодня, – сказал начальник контрразведки, – в девять сорок две перехвачен разговор между резидентом разведки США советником Робертсом и неизвестным пока агентом.

– Молодцы, – сказал министр. – Но капучино здесь дерьмо.

Они перешли в соседнее кафе. Министр заказал себе эспрессо, а начальник разведки – капучино.

– Где они беседовали? – спросил министр.

– В центральном корпусе нового посольства.

– Да ты что!

– Вот именно. А капучино здесь отменный.

– Они здание разобрали по кирпичику? – спросил министр.

– Разобрали.

– Снова построили?

– Построили.

– Бакатин им документацию отдал?

– Отдал.

– Так как подслушали? Неужели Орнитолог?

Начальник контрразведки отрицательно покачал головой.

Орнитологом прозвали одного настырного изобретателя, который разработал метод впаивания микрофонов в головки ворон. Но оказалось, что снабдить передатчиком всех ворон Москвы технически неосуществимо и дорого, а если ограничиться избранными экземплярами, то они летят подслушивать куда угодно, только не к американцам.

– Говори, – попросил министр.

– Они оставили фундамент. Простучали его, прозвенели, сняли все, что можно, но основу оставили.

– От фундамента до кабинета резидента не добраться, – сказал министр. – Звук не дойдет.

Начальник контрразведки кивнул. Он знал это не хуже министра.

– Так в чем же дело, докладывай!

– Грубин, – назвал начальник контрразведки короткую фамилию.

– Неужели?

– Он самый.

– Буди! – приказал министр.

Грубин для министра был агентом спящим, то есть незадействованным. Вроде бы не мертвым, но и не живым.

Впрочем, его трудно было назвать агентом, потому что он сам считал себя патриотом, но никак не агентом.

Но уже через сорок минут после разговора министра с начальником контрразведки скромный «ауди» начальника городской безопасности Великого Гусляра со страшным скрипом тормозов остановился возле дома № 16 по Пушкинской улице.