Царевна-лягушка для герпетолога - Оксана Токарева

долго шлифовали поверхность и варили из лунного серебра амальгаму. Когда зеркало было готово, оставалось только призвать духов. Дед Овтай помог подобрать мелодию, противиться которой Константин Щаславович не смог. Я спрятал все доказательства махинаций в надежном месте, а сам отправился за реку Смородину искать иглу.

— Но тут вмешались мы, — вздохнул Иван.

— Не знаю, как вам это удалось, — покачал головой Михаил Валерьевич. — Но после того, как вы отыскали и почти вызволили Василису, я ничему не удивляюсь.

— Это все дон Оттавио, — засмущался Лева.

— Но сюда-то вы пришли уже без него, — ободряюще улыбнулся ему отец, с теплотой глядя и на нас с Иваном. — Я, конечно, очень удивился, узнав, как виртуозно вы увели у Бессмертного его «невесту», — продолжал он, посерьезнев. — И ведь почти получилось. А в той истории с зеркалом я действительно сам виноват: оставил клетку с тигром без присмотра. Да и Андрею следовало хотя бы открыть глаза на темные делишки его так называемого «друга».

— Но что стало с Ланой? — в волнении спросила я, вспомнив слова Водяного.

Да и Василиса как-то упоминала о том, что ее растили отец и тетя.

— Ланы больше нет ни в одном из миров, — с трудом подбирая слова, сообщил Михаил Валерьевич. — Константин Щаславович выпил ее всю без остатка.

— Василисе тоже уготована такая участь? — подался вперед Иван, не замечая, что крепкая мельхиоровая ложка в его руках гнется, как пластилин, а из-под повязок течет кровь.

— Этого я сказать не могу, — честно признался Шатунов-старший. — Пока Василиса зачем-то нужна ему живой. Тем более что он все равно получил доступ к таежным угодьям ее матери. А дополнительную подпитку, как и в старые времена, ему дают те, кто по собственному желанию готов душу променять на золоченую обертку.

Я вспомнила картинку роскошных чертогов аффинажного короля, на деле оказавшихся токсичной свалкой, потом представила мир, заполненный красивыми, но пустыми упаковками, которые все еще считают себя людьми, и мне сделалось страшно.

Время давно перевалило за полночь. Радослав с Доможиром, пообещав заехать за нами на рассвете, ушли домой, братья с домочадцами легли спать, сон засыпал песком и наши глаза. Но мы еще долго ему не уступали. Сидели, словно в зачарованном лабиринте отражений между прошлым и будущим, распутывая сеть воспоминаний и обсуждая предстоящий нам поход. Михаил Валерьевич несколько раз объяснил, как отыскать в Нави не только обиталище Бессмертного, где тот, предположительно, спрятал Василису, но и заветный дуб, вернее, теневую проекцию Мирового древа, на ветвях которого властитель Нави поместил свою смерть.

— Вам точно на той стороне не нужен проводник? — наблюдая за нашими сборами к Хрустальной горе, в сотый раз спрашивал Михаил Валерьевич.

— Мы же договорились, что в нашем мире ты принесешь больше пользы, — терпеливо напоминал ему Лева. — Отыщешь тайник, куда спрятал файлы с доказательствами, и свяжешься с Андреем Васильевичем. Если вы прижмете Бессмертного и отнимете у него доступ к источникам его силы, нам будет легче с ним справиться и вызволить Василису.

Михаил Валерьевич удрученно кивал, крутя в руках Левин смартфон. Вчера вечером сын долго объяснял ему, как пользоваться технической новинкой. Семнадцать лет назад, помнится, появлялись только первые прототипы.

— Что я матери-то твоей скажу?! — не выдержал наконец Михаил Валерьевич. — Да и их родителям.

Он указал на нас с Иваном.

Я понимала его смятение. Накануне я сама едва не поссорилась с Левой, когда он попытался и меня спровадить восвояси.

— Объясните, что мы не могли поступить иначе, — твердо и упрямо произнес Иван, а мы с Левой кивнули.

— Может быть, и говорить ничего не придется, — напоследок еще раз обняв отца, принялся успокаивать его Лева. — Ты же не хуже меня знаешь, что здесь время течет иначе. Строго говоря, тут и понятия-то такого не существует, а смена дня и ночи — чистая условность, как и все остальное.

— Ты точно в одиночку сумеешь дойти до отцовской избушки? — в свою очередь переживал за праправнука Сурай, пока Вера и Аглая рассовывали по рюкзакам и корзинкам различную снедь.

Мы деликатно благодарили, хотя не ведали, удастся ли в дебрях Нави вообще где-то перекусить.

— Да что я, здешними лесами не хаживал? — улыбнулся Михаил Валерьевич, в последний раз бросив взгляд на жилище предков, куда он когда-нибудь чаял вернуться. — Вы лучше за сыном моим и его друзьями присмотрите, — попросил он прапрадедов. — Чует сердце, придумают царицы еще какую-нибудь каверзу.

— Может быть, все-таки возьмешь провожатых? — обеспокоенно потянулся к нему Лева, который со вчерашнего дня пребывал в некоторой растерянности, до конца не веря обретенному счастью и опасаясь вновь его потерять. — Порождения Нави — это тебе не Водяной и даже не Див.

— Я на них огнем дохну, — молодецки подбоченившись, пошутил Михаил Валерьевич и решительно направился в сторону реки.

Поначалу его опасения насчет каверз нам показались беспочвенными. Сопровождаемые толпами проведавшего о победе над змеем народа, мы на тройке гнедых, запряженных в старую бричку с продавленным, но мягким сиденьем, подъехали к Хрустальной горе, издали больше всего напоминавшей гигантский кристалл кварца, вроде тех, из которых Михаил Валерьевич с Водяным создали зеркало. У вершин эта громадина вздымалась правильными призмами почти прозрачных заостренных пиков, ближе к подножью расползалась до самого горизонта хаотичным нагромождением породы, испещренной расщелинами и трещинами. Даже с полным альпинистским снаряжением мы бы не сумели ее преодолеть. Да и мои крылья здесь вряд ли помогли бы.

— Что-то не очень она на лед-то похожа, — забеспокоился Иван, с сомнением доставая просяное зернышко. — И нет никаких следов морен. Хотя, судя по рассказам, ледник расширялся постепенно.

В самом деле, сквозь прозрачную толщу проглядывали очертания домов с причудливыми посеребренными крышами, деревья в ярком осеннем убранстве, нарядные проспекты и корпуса заводских зданий. Серебряное царство славилось искусными мастерами, и даже близость Смородины-реки никого прежде не смущала.

— Прямо Китеж-град какой-то, — удивленно протянула я, вспоминая заключенные в рождественские стеклянные шары крохотные модельки городов. — А ее точно можно растопить?

— Сейчас проверим, — пожал плечами Лева.

Иван нетерпеливо чиркнул зажигалкой. Убеждённый приверженец здорового образа жизни, он, тем не менее, всегда носил с собой надежное изделие известной фирмы, чтобы не маяться с отсыревшими спичками, когда надо на ветру или в дождь развести огонь.

Я не знаю, что я ожидала увидеть: трещины, идущие вдоль скал, мощные потоки воды или жидкого стекла, уносящие остатки горы к какому-нибудь океану времени. Но ничего такого не произошло. Лишь только первый язык пламени, а семечко пылало, как настоящий факел, лизнул бок скалы, раздался страшный треск, и уже через миг гора исчезла, оставив совершенно сухую