С Роммелем в пустыне. Африканский танковый корпус в дни побед и поражений 1941-1942 годов - Хайнц Вернер Шмидт

Следующий час мы провели в напряжении. Американский лейтенант из Бруклина предложил жвачку и сигарету. Я редко курю, но сейчас чувствовал, что сигарета пойдет мне на пользу. Возможность увидеть Бруклин или какой-нибудь другой город в Америке еще до окончания военных действий уже не казалась такой далекой. Я подумал: я хочу только одного – получив специальность, стать фермером в Восточной Африке. Да, я хотел бы когда-нибудь увидеть Америку. Но только не таким способом, только не таким. О, черт возьми, почему судьба не позволила мне закончить обучение и отправиться простым фермером в Африку!

Я почувствовал, что американский капитан и лейтенант пристально смотрят на меня. Я изобразил на лице полнейшее спокойствие и глубоко затянулся сигаретой, делая вид, что получаю удовольствие, как заядлый курильщик… Я выслал небольшой дозор и подумал, что, если танки точно ушли, я должен вернуться назад тем же путем, прихватив с собой всех своих пленников.

– Что происходит, приятель? – спросил американский лейтенант и подвинулся ближе ко мне.

Я равнодушно пожал плечами и коротко ответил:

– Ждите.

Мы возобновили нашу бессвязную беседу. Ситуация была странной. Ни американец, ни немец не знали, кто окажется пленником на следующее утро. Поэтому обе стороны были вежливы и (надеюсь) доверительны.

Затем вновь послышался рокот моторов. На этот раз со стороны Кассерина. Мы молча посмотрели друг на друга. Руки схватили автоматы. Мои пулеметчики спустились вниз, укрываясь в русле. Не доезжая до моста, возвращающиеся танки открыли по нему огонь. Их орудийные снаряды пролетали над нами и впивались в берег. И снова дрожание земли под нашими ногами, лязг гусениц и грохот сверху.

Один, два, три, четыре, пять.

Танки проехали дальше. Мои пулеметчики вновь заняли свои позиции. Рокот танковых моторов затих вдали, как будто смолкли волынки.

Американцы и я вновь взглянули друг на друга. Лейтенант из Бруклина улыбнулся.

– Возьмите жвачку, приятель, – сказал он.

3

Я подумал, что, как только танкисты доложат о нас своему командованию, против нас будут посланы войска. Надо было как можно скорее убраться из-под моста.

Я отдал приказания:

– Лейтенант Эбенбихлер с несколькими солдатами пойдет впереди. Лейтенант Бекер сформирует небольшой арьергард.

Люди занялись подготовкой к походу. Но сначала мы должны были как можно удобнее устроить раненых. Я повернулся к группе офицеров и на своем слабеньком английском попытался обратиться к ним:

– Джентльмены, один из вас вместе санитаром может остаться с ранеными. Ему придется дать слово чести не предпринимать против нас немедленных действий и не преследовать нас в течение часа после нашего ухода. Согласны?

Они внимательно выслушали меня и молча согласно кивнули.

Я предоставил им самим решить, кому остаться. Они быстро решили, подбросив монетку. Решающий жребий бросали капитан Смит и лейтенант из Бруклина. Мне тоже тало интересно. Монетка сверкнула темноте и упала на землю. Луч света упал на нее. Орел!

Он выпал лейтенанту из Бруклина. Он должен был остаться. Ему не суждено было стать моим пленником, и я был этому рад.

Капитан, выглядя слегка огорченным, сказал:

– Итак, я иду с вами. Так как насчет моей бритвы и зубной щетки в грузовике?

– Не беспокойтесь, – успокоил я. – Вы получите все, что вам нужно, когда мы будем на наших позициях.

Эбенбихлер и его солдаты молча ушли вперед. Я со своими людьми последовал за ним. Когда мы выходили из-под арки моста, лейтенант из Бруклина со смехом прошептал мне:

– Пока, приятель, встретимся в Берлине!

Его легкая насмешка не была обидной. Я тихо ответил:

– До свидания в Бруклине после войны!

Я помахал ему рукой и стал взбираться на берег русла со своими людьми и пленными.

Мы осторожно поднялись на гребень горы, возвышающейся над Кассерином, и затем начали долгий спуск. Я добрался до штаба батальона и передал американцев. Затем я со своими солдатами с удовольствием растянулся на земле и заснул. Когда я проснулся, в небе загорался рассвет. Пленных уже отправили в наши временные помещения для допроса и содержания. Я уже не мог предложить капитану Смиту бритву и зубную щетку.

Начинался новый день. А вместе с ним пришел приказ наступать.

1

Позвольте мне опустить пространные описания развития стратегической обстановки – пусть сам генерал Александер расскажет об этом кратким языком своих докладов.

19 февраля «противник предпринял разведку боем», говорит он, на всех трех дорогах, пытаясь найти самую уязвимую для атаки. Основные силы противника были брошены против Шибы; атака на перевале Кассерин была осуществлена силами батальона, перевал Дернайа выше Ферианы по дороге на Тебессу был просто разведан. Южнее Шибы 1-я гвардейская бригада держалась прочно и отбросила противника назад, атака же на перевал Кассерин оказалась более успешной, и противник начал просачиваться через американские позиции. Соответственно, на следующий день, 20-го, силы противника здесь значительно возросли, от наступления по двум другим дорогам он отказался; перевал был захвачен, и 21-я танковая дивизия с пехотой и несколькими танками из отряда германского Африканского корпуса вышли в низину. Здесь Роммелю пришлось выбирать, куда идти, поскольку дорога, шедшая через перевал, раздваивалась – одна вела на запад, другая – на север. Первое направление вывело бы его на Тебессу, нашу главную южную базу и аэродром.

2

Роммель, стоя на вершине, возвышавшейся над перевалом Кассерин, лично наблюдал, как мы двинулись в атаку.

И хотя мы взяли дорогу, шедшую через перевал, американская пехота и танки упорно сопротивлялись, стараясь не допустить немцев в долину, лежащую впереди. Спецгруппе 288 было приказано расчистить путь для главного удара вдоль дороги. Мы расположились по обе стороны от нее. Две роты моего батальона, которые до этого брали высоты над перевалом, расположились справа. Высоты, за которые мы дрались, находились по правую руку от нас. Некоторое количество американской пехоты просочилось обратно к склонам. Они оборудовали там пару пулеметных гнезд, которые сильно нам досаждали.

Я в бинокль осмотрел дорогу внизу, стараясь найти мост, который стал ареной наших ночных приключений позади американских позиций, но решил, что он, вероятно, скрыт складкой местности. Вдруг я заметил «шерман», двигавшийся в направлении дороги из вражеского тыла. Над ним развевался белый флаг, поэтому мы не стали стрелять. Танк подобрал убитых и вернулся назад. Я посчитал, что мост, должно быть, находится там, где он свернул.

Наступление должно было начаться после обеда. Оперативные приказы были сложными и предполагали совместные действия различных родов войск. Пехота – то есть мы – должна была сломить сопротивление передовых частей. Нам обещали танки, артиллерию и авиацию в качестве поддержки.