Потрошитель душ - Антон Леонтьев

Сделано это было не случайно (чтобы, например, прикрепить фотографию к шкафу), а вполне намеренно – кто-то целенаправленно желал выколоть мужчине глаза!

Но ведь в квартире жила только Ариадна…

Отшатнувшись, доктор Бергамотов оперся рукой о стол – точнее, думал, что о стол, а на самом деле навалился на ноутбук и едва не снес его. Поставив ноутбук на место, доктор заметил, что своим прикосновением убрал заставку на экране. Вместо нее снова возник текст, над которым работала Ариадна до того, видимо, как отправилась в магазин.

Читать чужие тексты, к тому же незавершенные, доктор никогда бы не стал, однако ему бросилась в глаза знакомая фамилия – его собственная! Бергамотов! То, над чем работала Ариадна, явно не было второй частью диссертации. Потому что на компьютере был текст про сыщика Ореста Бергамотова. Только доктору Бергамотову, большому поклоннику приключений своего тезки, этот текст известен не был. Ибо это не был ни один из романов про сыщика, ни один из рассказов и ни одна из повестей! Чтобы понять это, ему хватило двух наскоро прочитанных абзацев.

«…воскликнул Бергамотов и устремил на жестокого убийцу свой револьвер.

– Игра окончена, Джек, игра окончена! – проговорил он. – Пришло время платить по счетам! Потому что на ваших руках кровь невинных жертв. Тех, которых убили вы! Но сейчас ваш черед…

– Ты ошибаешься, сыщик! – раздался странный голос убийцы. – Ибо недаром меня зовут Джеком-потрошителем, недаром все боятся меня. Сейчас настал твой черед, и я выпотрошу свою новую жертву – тебя…»

– Оставьте это! – раздался строгий голос, и доктору понадобилась пара секунд, чтобы понять, что эта реплика – вовсе не часть читаемого им неизвестного произведения об Оресте Бергамотове, а фраза, произнесенная наяву.

Михаил Николаевич дернулся, поднял глаза – и увидел в дверях кабинета Ариадну. Она была немного бледна, однако перемещалась без всяких проблем. Подойдя к ноутбуку, девушка с такой силой закрыла его крышку, что письменный стол заходил ходуном.

– Вы пишете? – спросил доктор. – Я не знал…

– Вы вообще мало что знаете! – произнесла она, и в ее глазах вспыхнул таинственный огонь. Михаил Николаевич понял, что она права. Что он действительно очень мало о ней знает…

Очень мало!

– Я поклонница творчества ЛДК! – сказала Ариадна. – И как многие фанаты, подражаю своему кумиру. Вот, балуюсь на досуге, чтобы отвлечься от проблем с диссертационным проектом, написанием историй. Это помогает мне разрядиться!

В другое бы время доктор поверил ей, но не здесь и не сейчас. Его взгляд задержался на фотографии отца Ариадны, перечеркнутой красным фломастером и с вбитыми в зрачки булавками.

– Да что вы говорите? – произнес доктор фальшивым тоном. – А в «Ктулху» отсылать не пробовали?

Он быстро двинулся к двери.

– Пробовала, но им не нужны подражатели ЛДК! – вздохнула девушка. – И я их понимаю! Мне так хочется измыслить что-то сокровенное… Свое, собственное, но… Не выходит! Не всем это дано!

– Зато у вас другой дар… – произнес Михаил Николаевич и запнулся. А ведь если на то пошло, то Джек-потрошитель, не книжный, а тот, настоящий, якобы вернувшийся из ада, тоже творит свое сокровенное, собственное, жуткое…

И кровавое!

– Смешно, но ведь я тоже в своем рассказике свела Бергамотова с Джеком-потрошителем! – сказала Ариадна. – Но до таланта ЛДК мне как до Луны пешком. Но ведь все равно занятное совпадение, не так ли?

Бергамотов ничего занятного не видел, однако натянуто улыбнулся. А затем вызвался осмотреть Ариадну, от чего та отказалась.

Ведь он как на крыльях летел к ней – а теперь отдал бы все на свете, чтобы покинуть эту квартирку. Квартирку, которая была хранилищем многих тайн…

Ариадна же, словно не замечая скованности доктора, вновь привела его в гостиную, стала потчевать чаем, бисквитом и абрикосовым вареньем. Но наваждение прошло, доктору хотелось одного – встать и уйти. Однако он боялся обидеть Ариадну, ведь, несмотря ни на что, он по-прежнему испытывал к ней сильное влечение.

Но несмотря на что? Почему он разошелся, как холодный самовар, из-за не так прикрепленной булавками фотографии и наивных творческих попыток поклонницы ЛДК? Неужели он в чем-то подозревает Ариадну?

И тут он опять вспомнил о прозрачной коробочке с чем-то тягучим и красным, что хранилась у нее в холодильнике.

Внезапно завибрировал его мобильный, и доктор, принося хвалу небесам, вытащил его дрожащими и потными руками.

– Тут такое! – произнес Столяров. – Вы, собственно, где? Приезжайте к нам в «Ктулху», не пожалеете!

Больше, держа интригу, он сообщать не стал. Доктор неловко поднялся, быстро попрощался и вышел в коридор. Ариадна вдруг приблизилась к нему и произнесла:

– Вы хороший, милый, надежный человек, поэтому я хочу вам сказать кое-что, о чем никто не знает…

Она замолчала, а Михаил Николаевич окаменел.

Девушка несколько секунд смотрела на него, а потом сказала:

– Вы мне очень нравитесь!

И неожиданно поцеловала его в щеку.

Раньше он был бы на седьмом, нет, на семьдесят седьмом небе от счастья, а теперь… Он не знал, чего ожидала от него Ариадна, может быть, неких безумств, с коими доктор знаком не был. Посему, пробормотав что-то невразумительное, он, даже не прощаясь, выбежал из квартиры и скатился вниз по лестнице.

В вагоне метро он размышлял обо всем сразу, и в голове у него образовался настоящий винегрет. Она его поцеловала! Сама! А он повел себя как круглый идиот! А кто сказал, что ясновидящая не может быть серийной убийцей и выдавать за видения свои же собственные деяния – с учетом, что она, быть может, в самом деле считает их злодеяниями неизвестного маньяка, так как страдает расщеплением личности и совершила их в другой ипостаси, о существовании которой не имеет ни малейшего понятия? И все же – она его поцеловала! И с какой точностью она описала жертву последнего убийства, но ведь у той вырезали сердце, а не печень, как твердила Ариадна, значит, она вне подозрения – ведь если убийство не то, значит, и убийца не та? То есть не она? Нет, она его поцеловала, а он драпанул, как Наполеон из Москвы! И что она о нем подумает? Наверняка больше никогда не поцелует. И что с того, что она, быть может, убийца – зато самая прелестная убийца на свете! И вообще…

Он так замечтался, воображая себя Зигмундом Фрейдом и Орестом Бергамотовым в одном флаконе, что проехал нужную остановку. Когда доктор Бергамотов наконец появился в «Ктулху», в конференц-зале дым стоял коромыслом – причем в самом прямом смысле. Несмотря на строжайший запрет, им же самим и установленный, генеральный Генералов курил толстенную сигару, Эльвира затягивалась тонкими ментоловыми сигаретами, и даже Атьман попыхивал трубкой. Только некурящий и оттого страдающий Столяров был вынужден стоически сносить пытку табаком.