Потрошитель душ - Антон Леонтьев

А она – младше него чуть ли не вдвое, прелестная, загадочная, стильная… Не может быть и речи!

Ужаснувшись, что едва не заключил ее в объятия, доктор Бергамотов, откашлявшись, произнес:

– Понимаете, никак не мог до вас дозвониться, а на кафедре сказали, что вы на больничном…

– Это я им так сказала, – улыбнулась Ариадна, – потому что хочу дописать вторую главу диссертации. Отсюда и это добровольное затворничество. А телефоны я и городской и мобильный отключила, чтобы не мешали. Вот только в магазин смоталась за продуктами. Кстати, не поможете?

Опомнившись, Михаил Николаевич подхватил пакеты и поволок к двери. Ариадна провела его в знакомую квартирку – небольшую, но такую уютную. Бергамотов положил пакеты на кухонный стол, а потом стал вынимать из них продукты и засовывать в холодильник.

– Что это вы тут делаете? – раздался вдруг голос Ариадны, и доктор замер с пластмассовой коробочкой в руках, которую вынул с самого дна пакета. В ней было что-то красное и тягучее.

– Извините, ради бога, не хочу быть назойливым, но решил, что если уж пакеты принес, то надо и продукты вынуть… – начал он, но Ариадна вдруг подошла к нему, вырвала из рук коробочку, спрятала ее в холодильник, захлопнула его крышку и резко сказала:

– Благодарю, но я ужасно не люблю, когда кто-то чужой роется в моем холодильнике…

Потом, смягчившись, добавила:

– Это джем… Вишневый… Мой любимый… Кстати, давайте пить чай! Только не здесь, а в зале! Идите, я сейчас все приготовлю!

Наотрез отказавшись от его помощи, девушка выпихнула Бергамотова с кухни и даже закрыла дверь. Михаил Николаевич проследовал в гостиную, и скоро там появилась улыбающаяся Ариадна с подносом, на котором находились чайничек, две чашки, кусочки порезанного бисквита и вазочка с абрикосовым вареньем.

– А как же вишневый джем, ваш любимый? – лукаво спросил доктор, на что Ариадна вдруг вскрикнула:

– Ах! – и едва не упала, запнувшись о складку ковра. Доктор бросился ей на помощь, сумел удержать поднос и поставить на журнальный столик.

Чай оказался бесподобным, а бисквит – пальчики оближешь. Хотя не исключено, что все, поданное ему Ариадной, показалось бы пищей богов. Доктор поглощал куски бисквита один за другим и млел – собственно, только оттого, что находился в обществе этой восхитительной девушки!

И самым волнительным было то, что она предложила отказаться от отчеств и перейти на «ты»! Сам бы Бергамотов никогда не выступил с подобной инициативой, но ведь Ариадна сама предложила!

И он, конечно, тотчас согласился.

Ариадна описала ему несколько случаев проявления своего дара, вернее проклятия. Доктор внимательно слушал, изумлялся и все очевиднее убеждался в том, что она – та самая, которую он так давно искал!

Но вот искала ли его она?

– И вот после этого я решила, что мне надо обратиться к знакомому полицейскому, тем более что дядька он оказался хороший… – начала она – и вдруг смолкла.

Выждав несколько секунд, доктор спросил:

– Ариадна Никитична, то есть Ариадна, все в порядке?

Девушка резко поставила чашку, которую все еще сжимала в руке, на блюдечко и произнесла:

– Я увидела!

– Что вы увидели? – обеспокоенно спросил доктор. В ответ Ариадна прошептала:

– Жертву! Ту самую, которую он… Которую он убил! Это снова Джек-потрошитель, тот, что совершил предыдущее убийство. О, это его руки! Его – и ничьи другие!

Она осела в кресле и закрыла глаза. Доктор взял ее за запястье – пульс был учащенный.

– Вам лучше прилечь. И отдохнуть… – начал он, но девушка схватила его за руку – и хватка у нее была сильная, почти что мужская.

– Да, я видела! А в углу комнаты такая смешная большая лохматая обезьяна… Сиреневая. Нет, фиолетовая… А еще у жертвы шрам от аппендицита… И… Да, на ней все красного цвета – нижнее белье…

Она снова впилась доктору в руку, и он даже скривился от боли. Но никак не мог оставить Ариадну в подобной ситуации одну.

– Я вижу, как он склоняется над ней… Как он откладывает в сторону скальпель… Как он вынимает что-то у нее из живота… Кладет в пакет, который помещает в прозрачную коробочку…

Доктор некстати подумал, что видел нечто подобное в холодильнике Ариадны, – и тотчас приказал себе сконцентрироваться, а не забивать голову всяческой дурью, к делу отношения не имеющей.

– …А ее кладет в саквояж… да, у него странный старинный саквояж, как у докторов раньше…

Как у Джека-потрошителя в повести ЛДК! И у странного субъекта на книжной ярмарке…

– Я чувствую, что убийца испытывает удовлетворение. Он крайне доволен тем, что сотворил. Тем, что вырезал и забрал с собой ее печень…

Ариадна наконец разжала пальцы, и доктор увидел, что у него на коже остались следы ее впившихся ногтей.

– Вы… То есть ты хотела, наверное, сказать, что он забрал с собой ее сердце? – произнес он успокаивающе, но девушка, отчего-то впав в ярость, возразила:

– Он забрал ее печень! Сердце он оставил в груди! Я это выдела! Видела!

Она заплакала, и доктор не стал говорить ей, что убийца уже прислал сердце своей новой жертвы, сцену убийства которой Ариадна только что видела, причем прислал его с язвительным сопроводительным письмом писательнице Скорпионовой из «Вольдеморта».

– Он забрал ее печень, ты слышишь? – стенала девушка, а потом вдруг смолкла, и доктор понял, что она лишилась чувств. Он быстро ринулся в ванную в поисках нашатырного спирта, но там ничего подобного не оказалось. Поэтому он заглянул в комнату, оказавшуюся спальней. Но и там не сумел найти ни ящичка с лекарствами, ни туалетных принадлежностей.

Он подошел к другой двери – и понял, что она заперта. Прямо как тайная комната в квартире полковника Цицера!

Однако потом доктор разглядел, что в замочной скважине торчит ключ. Он повернул его – и вошел в темную комнату, окна которой были закрыты плотными шторами. Михаил Николаевич повернул выключатель – и выяснил, что находится в кабинете.

Ничего необычного в кабинете не было. Шкаф, стол с креслом, на столе – работающий ноутбук. Доктор заметил в углу небольшой трельяж, на котором стояли различные пузырьки. Он отыскал нашатырный спирт, повернулся, чтобы выйти, – и вдруг заметил, что на торце шкафа, не видимом со стороны двери, висят два портрета, точнее, две большие фотографии в рамках.

Он подошел к ним и посмотрел на изображение женщины со светлыми волосами и темными глазами, которая была необычайно похожа на Ариадну. Наверняка ее мама!

А под этой фотографией – изображение мужчины с твердым подбородком и косой челкой. Это наверняка ее отец.

Странно было то, что фотография отца оказалась перечеркнутой красным фломастером. А из обоих глаз у него торчало по булавке с красными же головками.