Быть войне! Русы против гуннов - Максим Кисляков

Гонорих раздраженно рыкнул, отвернулся, вновь взгляд заскользил по гуляй-граду. Перед глазами начали всплывать картины недавних событий. Неудачный набег на поселение ненавистных антов, побег, стычка с гуннами. Внезапно Гонорих ощутил подкатывающую к горлу тошноту. Он задержал дыхание, внимательно прислушался к своему телу – оно хоть и ослабело, но чувствует в себе прежнюю мощь. Это был… укол совести! Ну дела, подумал удивленно про себя герул, с чего бы это? И ответ тут же пришел на ум.

– Нечто мы разбойники какие?

Все разом замолчали, глаза тут же уставились на Гонориха. Наступила тишина, оглушительно заорали лягушки. Все замерли. Герул обвел всех пристальным взглядом. Он ли это говорит, сам себя спросил Гонорих, потом нахмурился, произнес грозно:

– Воины – да! Но не разбойничья ватага! Я привык правду в ратном деле искать и верх одерживать в открытом бою, а не плести интриг, аки бабье… – он раздраженно сплюнул в костер, тот отозвался грозным шипением. Соплеменники все так же смотрели на него, не отрывая взгляда, и молчали. У Гонориха желваки заходили ходуном. – Мне противно, что мы, гордый народ герулов, ищем союза с этими свиньями, что именуют себя детьми Степи!

– Ах вот ты о чем… – выдохнул с облегчением герул в шерстяной душегрейке. – Союз с гуннами… Хм, ну, это ты лишку загнул. Мы не ищем союза с этими выродками. Просто… так проще вернуть наши земли у русов, которые по праву принадлежат нам! Так получилось – мы сейчас в открытом бою не победим русов. Слабы мы пока еще. Или уже – неважно. Другое дело – гунны. Их больше. Намного больше, чем русов. К тому же они тоже воины, как бы мы их ни ненавидели, но это так. И зуб имеют на этих пахарей не меньше нашего. Вот мы и используем их. И вопрос – разбойники ли мы? – весьма странен. Тем более из твоих уст, Гонорих.

– Я бивал русов не раз и не два! И всякий раз одерживал верх… – Гонорих вдруг отвернулся. – Ну, почти всегда. – Он услышал, как кто-то ухмыльнулся, и резко повернулся, глаза острыми копьями уставились на вожака. – Но то были честные поединки.

– Честные… Много ли чести сегодня сидеть под открытым небом в окружении дрянных разваливающихся повозок и гнилых шатров вместо нормальных кромов и изб? – отозвался герульский вождь, в голосе послышался металл. – Мощь русов растет день ото дня! Они торгуют, заключают все новые союзы. И воины у них – не хуже нашего. Кому как не тебе это знать, Гонорих, сын Гатара. Ты вон посмотри на этого бугая, – вожак-герул в звериной безрукавке ткнул пальцем в сторону Боряты, тот уже пришел в себя и заинтересованно смотрел в сторону герулов. – Хех, уже очнулся. Гм, а думал, что после моих сапог он не придет в себя до самой Оливии. Живучие, гады…

Вожак в безрукавке смахнул с глиняной тарелки остатки вечерней трапезы, зло оскалился:

– На, рус, подкрепись, что боги послали. А то исхудаешь – за бесценок придется сдать.

Куски жилистого мяса, ошметки каши и какая-то зелень противной кучкой бухнулась у самых ног Боряты. Рус нахмурился. Недалеко от него зашевелился куст, через мгновение показался второй – рыжеволосый венед. Мгновенно схватил мясной кусок и отправил его в рот. Но тут же лицо его встретилось с твердой землей – белоголовый ант наградил его такой оплеухой, что рыжеволосый, выронив кус, покатился в сторону.

Герулы взорвались хохотом. Гонорих невольно поморщился – каждое движение отдается болью.

Белоголовый пленный рус вновь вперил в герулов взгляд, полный ненависти, подобрал кусок мяса и со всей дури бросил в хохочущих славян. Мясо со свистом пронеслось мимо вожака – тот вовремя увернулся.

– Смотри-ка, еще и гордые, – довольно произнес герульский вожак, повернулся к Гонориху, лицо вмиг стало серьезным. – Теперь ты видишь, что русы от своего никогда не отступят. Посмотри, посмотри… Даже этот вшивый пахарь держится достойнее любого ромейского царька!

– Мало того, что не отступят, так еще и вперед бросятся наперевес с жалким дрекольем, как давеча возле амбара, – произнес один из герулов, глаза с жадностью сверлят Йошта и Боряту. – Подумать только! С виду оборванцы, а такой бой учинили!

– И не говори… Бились эти сучьи дети знатно… Вон тот, рыжеволосый, вообще один против нас бросился. Такого и кончить было жалко…

– Ага, а вон тот белоголовый бугай одного нашего укокошил, – отозвался еще один герул, рот набит горячим мясом, но крепкие зубы продолжают рвать жареную плоть. – Или двоих? Хех, представляю, как бьются настоящие воины русов, если вот такие юнцы грызутся как волки…

– Они всегда были достойными противниками, – произнес Гонорих, глаза виновато опустил. – Иногда и вовсе не уразумею – почему воюем, вместе не живем? Земли-то вон сколько, всем хватит. Так нет!.. Мигом за топоры – и пошла сеча!..

Все внимательно уставились на Гонориха, шутка ли – такие речи – и вдруг от Гонориха. Видно, и вправду досталось ему крепко в той схватке с русами в амбаре.

– От тебя ли это я слышу, Гонорих, сын Гатара? – раздался из темноты мягкий, чуть скрипучий голос. Герулы обернулись на голос, потом все разом почтительно склонили головы, кто-то отступил на шаг.

К костру вышел высокий худой мужчина. Гонорих провел по нему взглядом. Лицо волевое, немного худоватое, хищный орлиный нос, на виске едва заметный шрам. Длинные с сединой волосы аккуратно подобраны в узел на затылке, с висков свисают несколько тонких косичек, в них причудливым узором вплетены разноцветные ленточки.

Глаза старца вопрошающе уперлись в Гонориха:

– Ты ли это глаголешь?

Гонорих спешно отводит глаза, отблеск костра пляшет в его зрачках.

– Но мне противно… – через силу проговорил герул. – Нет, даже стыдно перед богами, что я на это иду.

Волхв холодно улыбнулся. Шагнул ближе к герулам, те с готовностью поднялись. Пара фигур скрылись в темноте. Несколько пар рук волочат деревянную чурку, заботливо накрытую медвежьей шкурой, на ней виднеются несколько протертых проплешин. Но старец садиться не спешил. Он замер прямо перед Гонорихом, глаза пиками вонзились в тело раненого герула, молотками побежали по рукам, груди, шее. Гонорих отвел взгляд, поежился, дернул плечом.

Старец вновь улыбнулся, повеяло холодком. Его тело медленно опустилось на медвежью шерсть.

– Ты слаб еще телом, Гонорих, а Морок не дремлет никогда! – волхв многозначительно поднял вверх палец. – От ран помутнел твой разум. Вот и не ведаешь, что из уст твоих рвется.

– При чем тут Морок? – недовольно бросил Гонорих и отвернулся, взгляд постарался в темноте нащупать точку, куда мог бы прицепиться.

– Покой!.. – мягкий, но властный голос жреца древнего культа Табити заставил мгновенно повернуться к нему Гонориха. – Покой тебе нужен, – продолжил с улыбкой старец, однако глаза остались серьезными. Гонорих сказал бы, что даже недружелюбный в тот момент был взгляд у Верховного жреца. – Тебе честь великая выпала – стать больше чем просто воином. Великое испытание – если хочешь. И у тебя получилось.

– А что у меня получилось? Потерпеть поражение и получить по башке?!