Хулиган напрокат - Алёна Черничная

— Вы еще совокупитесь здесь, — слышится знакомый голос на лестнице.

Наш поцелуй прерывается на самом вкусном моменте. Ольховский, не выпуская меня из объятий, резко оборачивается, а я изумленно выглядываю из-за его широкого плеча. И тут же округляю глаза.

Бо! Поднимаясь по лестнице, он испепеляет нас взглядом. Его губы плотно сомкнуты, а лицо — каменная глыба.

Богдан и сегодня встал не с той ноги? Они что, теперь у него теперь всегда левые?

Но замечаю, как пальцы Бо сжимают ремень от сумки ноутбука, перекинутый через одно плечо. А! Видимо, у заочников уже началась сессия. Ибо Богдана я не видела в стенах университета с зимы.

— Доброе утро, — я немного тушуюсь, приветствуя друга, но от Макса не отшатываюсь.

— Богдашенька, а зависть — плохое чувство, — надменно ерничает Ольховский, но я чувствую, с какой силой впиваются в мою талию его ладони.

Да и от самого Максима тут же веет напряжением. Мне даже мерещится, что он визуально становится выше и размашистее в плечах.

Макс и Бо цепляются взглядами.

— Ну что? Сдал? — вдруг спрашивает Богдан.

— Нет, — грубо бросает Макс.

А я закатываю глаза. Походу, в нашем вузе основной источник знания — это не учебник, а сплетни, если даже заочники в курсе про то, кто и когда идет на пересдачу. Я ведь еще не посвящала Бо, кому собиралась отдать украденные ответы.

— Какая приятная новость, — мой сосед бросает язвительный ответ.

Богдан неожиданно тормозит возле нас, но уже смотрит не на Макса, а на меня. И я первый раз в жизни ловлю такой осуждающий взгляд. Невольно сглатываю и непонимающе хлопаю глазами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Чего это он? Ему что я успела сделать? Или Бо думает, что я зареванная, потому что Ольховский меня обидел?

А грудь Макса просто каменеет. Он так сильно прижимает меня к ней, что еще чуть, и я услышу хруст своих ребер.

— Какие-то проблемы? — Максим угрожающе басит, пространство между нами троими ощутимо электризуется.

А Бо лишь молча хмыкает, рывком разворачиваясь на пятках в сторону коридора. Я каким-то чудом успеваю перехватить Макса, дернувшегося за ним. Только драки здесь не хватало. Видимо, эти двое подружиться никогда не смогут. Ну кто ж знал, что у них выйдет такое странное знакомство.

— Макс, угомонись, — я успокаивающе обхватываю его за талию.

— Этот кудрявый черт мне не нравится.

— Не называй его так, он столько раз выручал меня. Просто не обращай внимание. Он и со мной в последнее время не очень любезен.

— Не фиг ему крутиться возле тебя, пока я с автоматом на КПП тусить буду, — фыркает Макс и обнимает меня в ответ.

Приподнимаю голову, заглядывая в его подозрительно прищуренные глаза. Скуластое лицо Макса выразительно напряжено и сурово.

— Я тебя ждать буду, — говорю честно, не задумываясь. И меня уже начинает прокалывать тоской.

Вижу, что Максим старательно сдерживает подкрадывающуюся к его губам улыбку. Делает вид, что все еще недоволен. Но потом все равно прижимается к моему лбу носом. Тянет шумный и тяжелый вздох, а как колотится его сердце под ребрами, я чувствую своей грудью.

— Прям будешь? — бархатный хрип Макса приятно стелется по моей коже.

— Прям очень буду, — шепчу я, и дурацкие слезы опять подкатывают к горлу.

***

Интересно, сколько за сегодняшний день я намотала километров? Утром расхаживала по коридору перед аудиторией. Теперь вот вечер, и я хожу туда-сюда по нашей с дедом квартире. Жду его, когда он вернется с университета, чтобы, наконец, прекратить все вранье.

Сегодня мы с Максимом решили отложить наше свидание. Ему нужно «обрадовать» родителей серьезным разговором, а мне сообщить дедушке, что влюблена и в кого влюблена.

Я не стала проводить эту беседу до пересдачи. Дед — человек непредсказуемый, а мне не хотелось терять крошечную веру в то, что Макс хоть с горем пополам, но отчислен не будет.

Или иначе его «неуд» мог быть проставлен еще вчера.

Но дедушка задерживается сначала на час, потом на полтора. Я несколько раз набираю его номер и слышу только бесконечно длинные гудки. Это странно. Деду не свойственно задерживаться на работе. А телефон он обычно берет максимум с третьего гудка.

И пока пытаюсь дозвониться до дедушки, рассекая по коридору, нервно поглядываю на лежащую у порога Зоську. Ее хвост напряженно дергает из стороны в сторону.

Лишь с попытки двадцатой слышу незнакомое женское: «Алло».

Удивленно застываю посреди коридора:

— Кто это? А где дедушка? — сразу же иду в атаку вопросами.

— Вы внучка Гольцмана Аркадия Борисовича? — вежливо интересуется непонятная мне дама.

— Да. Я. — Чувствую, что по телу волнами хлещет то холодный, то огненный пот.

То, что ответил на звонок не дед — ничего хорошего сулить не может.

— Добрый вечер. Я главврач отделения кардиологии областной больницы. Ваш дедушка сейчас у нас, но не переживайте. Самое страшное позади.

Мои ноги подкашиваются. Дыхание спирает до боли в легких. Я мешком приземляюсь на пуфик у двери.

— Самое страшное? Дедушка в больнице? — слышу собственный голос откуда-то за тысячу верст: глухой и тормознутый.

— Да. Его привезли с сердечным приступом около часа назад…

Дальнейший разговор я не запоминаю. Мой мозг лишь удерживает самое необходимое: адрес больницы и название нужных лекарств.

А потом хватаю джинсовку, натягиваю кеды и прямо в домашних трениках и футболке вылетаю из квартиры.

Мне плевать, как я выгляжу. Мои руки трясутся так, что с трудом выходит попасть в замочную скважину. И пока я в панике борюсь с дверью, эхо, пришедшей на телефон смс, разлетается по подъезду.

Дрожащей рукой достаю мобильный, надеясь увидеть сообщение от приложения такси с номером и маркой машины. Но на экране высвечивается уведомление от одной из моих одногруппниц:

«Леська, ты видела? Весь универ уже гудит про тебя».