Дорогая Венди - Э.К. Уайз

Когда-то это была звёздочка, с помощью которой она загадывала желания. После гибели родителей камень стал похож на осколок льда и превратился в ежедневное напоминание о потере. Она перестала носить кольцо и спрятала подальше, но не знала, зачем оно может пригодиться, до этого момента, когда она решила отдать его Джону. Она смотрела, как Джон достаёт его из шкатулки, и вдруг поняла, что смотрит на кольцо без скорби, вновь видя в маленьком камешке символ надежды, подарок, который она дарит брату в знак начала его новой жизни.

– Оно было мамино, – сказала Венди.

Джон хрипло ответил едва ли не раньше, чем она произнесла эти слова:

– Теперь я вспомнил. Венди, я не могу… – он попытался втиснуть шкатулку обратно ей в руки, но она не забрала её.

Джон едва сдерживал слёзы, повисшие на ресницах. У Венди тоже защипало в глазах – больше всего от того, как Джон пытается не заплакать.

– Оно предназначено Джейн, – сказал он. – Разве ты не должна отдать кольцо ей?

Венди думала о том, чтобы подарить кольцо дочери, но как бы Джейн ни смотрела на ночное небо, она всегда принадлежала только этому миру. Камешек на её пальце должен быть глубокого зелёного цвета, как молодая листва, или синим, как спинки жуков. Венди покачала головой.

– Ему лучше быть у тебя. Так хотела бы мама.

Джон прекратил бороться со слезами и сгрёб её в объятия. Они долго простояли, обнявшись, прижавшись друг к другу, и когда Джон снова заговорил, начало фразы потерялось в волосах Венди.

– …тогда совсем детьми. – Он выпрямился и сделал шаг назад, чтобы взглянуть ей в глаза. – А теперь посмотри на нас. Думала ты когда-нибудь, что мы станем такими взрослыми?

– Никогда. – Слово застряло в горле, но Венди улыбнулась сквозь невысохшие слёзы. – Но теперь мы настоящие взрослые: нам командовать, нам следить за своими детьми, чтобы с ними ничего не случилось.

Джон снова польщённо зарделся.

– Тебе не кажется, что ты забегаешь вперёд? Я ещё даже не сделал Элизабет предложение.

Он убрал шкатулку в карман и не удержался, погладил её пальцами через ткань, словно бы убеждаясь, что она не испарилась. Венди вспомнила, как приобрела в лечебнице Святой Бернадетты привычку трогать кармашки и пересчитывать украденные вещи, и едва не рассмеялась.

– Я рада, что ты встретил её, Джон. Элизабет любит тебя, уж это очевидно, и я уверена, что вы будете очень счастливы вместе. Ты станешь отличным мужем, а когда-нибудь и отличным отцом.

При прощании они вновь засмущались, но когда Джон вышел наружу, она позвала его обратно. Он повернулся озадаченно взглянуть на неё, и она торопливо выпалила, опасаясь, что иначе он не станет её слушать:

– Джон, спасибо за всё, что ты пытался сделать для меня. Я не могу прикинуться, что в лечебнице было просто или что я была там счастлива, но я знаю, ты сделал всё это для моего блага.

Он стоял там, совершенно растерявшись от её слов, пока она не погнала его прочь:

– Иди к Элизабет, и когда она скажет «да», приходи вместе с ней отпраздновать. Джейн будет так рада! Она обожает Элизабет и будет страшно рада тёте.

Тот миг маяком сияет в сердце Венди. Она никогда не ощущала такой близости с Джоном, ни раньше, ни после, даже когда он стоял рядом с ней в день её свадьбы, даже в детстве, когда она заботилась о них с Майклом. Его слова о том, что они стали взрослыми, вновь всплывают в памяти. Ей интересно, когда именно это произошло. Может быть, когда корабль их родителей пошёл ко дну, когда пришла весть, что они больше не вернутся? Или когда она вышла замуж за Неда, или когда родилась Джейн? Или только сейчас, когда она собирается сделать самую взрослую вещь в жизни – взглянуть в лицо Питеру, взглянуть в лицо собственному детству и распрощаться с ним навсегда?

Тигровая Лилия возвращается к ней. Пока она идёт, Венди всем телом чувствует боль от вины, словно от удара. Она говорила честно: она не знает, с чем именно придётся столкнуться, но это точно будет что-то опасное. И глубоко внутри понимает: если их действия помогут спасти Джейн, то в этом случае – в любом случае – она всегда выберет дочь, а не Тигровую Лилию, не Питера, не саму себя.

– Хорошо, – говорит Венди. Она поправляет саблю Крюка на боку. – Я готова.

Внезапный порыв ветра ерошит кроны деревьев, и Тимоти одновременно дёргается вперёд и сжимается, пытаясь сразу и сбежать, и спрятаться. Джейн тоже вздрагивает, не удержавшись, но потом сжимает ладонь Тимоти – пытается успокоить сразу и его, и себя. В темноте лесного туннеля Тимоти кажется ужасно маленьким, но Джейн рада, что он с ней.

Отвечать за кого-то более маленького и уязвимого, чем она, очень страшно, и она думает только о том, как бы уберечь его, отвлекаясь от всего остального. Так что о себе можно не беспокоиться так уж сильно. Ещё можно не переживать о том, что ждёт в конце тропы, по которой им нельзя идти, или о том, что случится, если Питер найдёт их, или о том, каким образом они попадут домой.

– Мне здесь не нравится, – шепчет Тимоти.

– В прошлый раз я точно шла здесь, – отвечает Джейн. – Похоже, место…

Она замолкает: слово «правильное» сюда не подходит. Здесь нет ничего правильного. В воздухе пахнет чем-то вроде раскалённого железа, накатывают волны жара. Ветер клонит ветки к земле, но пот всё равно выступает на коже. Грохот доносится откуда-то из-под земли, дрожью отзываясь в подошвах. Здесь самое тёмное место из тех, которые она успела повидать в Неверленде. За облаками прячется луна, но даже так кажется, что остров знает о них, пытается спрятать тропу и отпугнуть их, чтобы они повернули назад. Но если Неверленд не хочет, чтобы они туда шли, значит, там что-то важное, и она намерена выяснить, что именно.

– Похоже, это то место, куда нам надо, – говорит Джейн громче, чем нужно, потому что горло перехватывает, как удавкой, сквозь которую слова проталкиваются с трудом. – Почти пришли.

Говорит она уверенно, хоть не имеет понятия о том, куда они направляются. Наконец-то остров будто начинает им помогать: едва она говорит это, как древесный тоннель заканчивается. Перед ними возвышается утёс. Сердце Джейн падает. Они будто подошли к отвесной стене. Разве что здесь то там, то сям видны корни и выщербины…

Она раньше никогда не взбиралась на такую скалу, но все равно – ей это по силам!

Джейн задирает голову. Утёс такой высокий, что вершины не видно, а в непроглядной тьме и подавно. Всё вокруг коричневых, серых и синих оттенков. Если она достаточно понимает Питера, в Неверленде не бывает камней, на которые нельзя взобраться, так что и на этот утёс можно. Чтобы выяснить, нужно попробовать.

– Держись рядом.

Джейн не даёт себе времени на сомнения. Она цепляется пальцами за расщелину в скале и подтягивается. Скрёбет ногами по камню, пока не находит опору, вновь подтягивается и тянется к следующей ветке.