Двенадцать - Джастин Кронин

Именно Ди Ворхис сказала, что хочет взять с собой детей.

Хотя она была не единственной. В плане участвовали все женщины, как вскоре узнал Ворхис. Кузина Ди, Салли, Мэйс Фрэнсис, Шэр Уизерс, Сиси Коули и Эли Додд. Даже Мэтти Райт – вечно нервная и говорливая Мэтти Райт. Все сказали мужьям одно и то же. Самая настоящая засада. Женщины окружили мужей и стали настаивать по-женски, так, что и не откажешь. Пара часов на солнце, говорили они, лежа в постели, моя посуду или собирая детей к школе. А что плохого? Пусть дети отдохнут.

Будто они никогда раньше детей за Стену не брали, напомнила ему Ди, когда они наконец сели на кухне, в тишине, после того, как девочек уложили спать.

– И в тот раз, – сказала она, – на день рождения Нитьи – когда они отправились на Зеленое Поле. Сири еще совсем карапузом была, и Нитья все таскала с собой всюду грязное одеяло. Так хорошо было у водовода, а бабочки, помнишь? Как они будто плавали над рукотворной рекой, поднятой над землей, трепеща яркими крылышками, а одна даже, ко всеобщему удивлению, Нитье на нос села. Неужели ты не чувствуешь присутствия Божия во всем этом, – сказала Ди. – В этой сладостной свободе, смеющихся девчушках, когда не воют сирены.

До этого еще не один час. Голубое небо, будто Небеса Господни над их головами, все они вместе, за Стеной, все четверо. Зеленая Зона, да, спорить нечего, но оттуда они видели охранный периметр, дозорные башни, часовых, заграждения из спиралей колючей проволоки, кто вообще все это придумал? Кто решил, где заканчивается одна зона и начинается другая? Почему выход в Северную Зону другой, более опасный, в самом деле? Там будут Крак и Тифти (имя само вырвалось, но она уже не могла остановиться, что будешь делать?). Там есть убежища на случай, если что случится, но почему оно должно случиться? Средь бела дня летом? В ловушки уже не один месяц никто не попадался, ни одного нарика в округе не видели. Все так говорят. Всего пара часов на солнце, подальше от грязи и серости города. Летний пикник в поле. Она ничего больше и не просит.

Может он хоть раз ее послушать? Ради их девочек? Просто ответь. Сделает он это ради нее, его жены, которая его любит?

Вот так, спустя два дня, жарким июльским утром, жара уже была за тридцать и приближалась к сорока, Кертис Ворхис, тридцати двух лет от роду, бригадир Северного Сельхозкомплекса, сунул за пояс старый отцовский револьвер калибра 38 с тремя патронами в барабане (три других в свое время использовал еще отец) и оказался на грузовике с кучей других семей. Не просто семей, а семей с детьми. Нитья с Сири и их кузеном Карсоном, которому только двенадцать стукнуло, еще не вырос, ноги до пола со скамейки не достают на три дюйма, Бэб и Данк Уизерсы, близнецы, девчонки Фрэнсисов, Рина и Жюли, севшие подальше назад, чтобы не обращать внимания на мальчишек, маленькая Дженни Апгар, на коленях у старшего брата Гуннара, Дин и Амели Райт, достаточно взрослые, чтобы делать вид, как им скучно, Мерри Додд и ее малыш-брат Сатч, маленький Луис Коли, еще в корзине, Риз Куомо и Дэш Мартинес, Синди-Сью Бодин. Всего восемнадцать, куча детей, шумных и активных, будто пчелиный рой, если спросили бы Ворхиса. Обычное дело, когда жены с мужьями в поле отправляются сажать, а особенно когда приходит пора урожай убирать, и каждая пара рук пригодится. Но сегодня было что-то новое. Даже когда автобус выехал за ворота, рыча и чихая стареньким дизелем, раскачиваясь на изношенных амортизаторах, Кертис Ворхис ощущал это. Не просто нудная работа на жаре, а будто выходной день, который мог бы стать новой доброй традицией. Почему им раньше это в голову не приходило, просто взять с собой детей, чтобы день стал особенным?

Мимо плотины, мимо топливохранилища, мимо ограждения, часовые, машущие руками, пропуская их дальше, вниз в долину, в золотое сияние июльского утра. Женщины с корзинами и едой в задней части автобуса шушукаются, смеются. Дети после бесплодной попытки одной из мам – конечно же, Эли Додд – уговорить их спеть Гимн Техаса, единственную песню, которую все знают («Техас, наш Техас! Да здравствует могучий штат! Техас, наш Техас! Чудесней всех стократ!») – разделились на враждебные стаи. Девочки постарше шепчутся и хихикают, демонстративно игнорируя мальчиков, мальчики намеренно делают вид, что им плевать, малыши прыгают на скамейках и носятся по проходу. Мужчины впереди, как обычно, настороженно молчащие, лишь переглядываются или делают кислую мину. Во что нас всех втравили? Они привыкли работать в поле, их руки огрубели от работы, под ногтями грязь, волосы коротко острижены, никто не носит бороды. Ворхис достал из кармана старые отцовские часы. 7:05. Одиннадцать часов до сирены, двенадцать до последней машины, тринадцать до темноты. Следи за временем. Знай, где ближайшее убежище. Если в чем-то сомневаешься, беги. Эти слова были вбиты в его сознание не хуже колыбельной матери, не хуже молитвы, из тех, что читают Сестры. Ворхис повернулся и поглядел на Ди. Она сидела с Сири на коленках, девчушка уткнулась носом в стекло, глядя на разворачивающийся за окном мир. Ди устало улыбнулась ему. Спасибо, читалось в ее взгляде. Сири начала подпрыгивать, суча ножками от радости. Пухленьким пальчиком показала в окно с довольным визгом. Спасибо тебе за это.

Они оглянуться не успели, как доехали. Сквозь лобовое стекло увидели поля Северного Сельхозкомплекса, огромное лоскутное одеяло, пестрое, как ткань-шотландка. Кукуруза, пшеница, хлопок, фасоль, рис и ячмень, овес. Пятнадцать тысяч акров, меж которых проложены грунтовые дороги, ветрозащитные полосы по краям, тополя и дубы. Дозорные башни, насосные, с бассейнами для дождевой воды и переплетениями труб. И через равные промежутки убежища, обозначенные оранжевыми флагами на высоких флагштоках, повисшими в неподвижном воздухе. Ворхис наизусть знал каждое, но когда кукуруза высоко вырастет, без флага быстро не найдешь.

Он встал и прошел вперед, туда, где стоял рядом с водителем Натан, брат Ди, которого все звали Круком. Ворхис бригадир, но именно Крук, как старший офицер ВС, здесь главный на самом деле.

– Похоже, мы неплохой день выбрали, – сказал Ворхис.

Крук пожал плечами, ничего не ответив. Как и полевые рабочие, он был одет по-простому – джинсы в заплатках, обтрепанная на рукавах и воротнике рубашка цвета хаки. Поверх нее на нем был ярко-оранжевый жилет с надписью «ТРАНСПОРТНАЯ СЛУЖБА ТЕХАСА» на спине. В руках у него была винтовка, длинноствольная, калибра 306, с оптическим прицелом. В кобуре – отремонтированный пистолет калибра 45. Винтовка штатная, а вот пистолет – штука особенная. Военный, или полицейский, старых времен, маслянисто-черный, с полированной деревянной рукоятью. Он даже имя ему дал, «Эбигейл». Надо хорошие знакомства иметь, подумал Ворхис, чтобы такое оружие заполучить, но не стал раздумывать, с кем именно. Все хорошо знали, какими делами Тифти заправляет. По сравнению с этим пистолетом ворхисовский револьвер с тремя патронами выглядел убого, но такое оружие он не мог себе позволить.