Никогда не говори, что умрешь - Джон Ричардсон

— Приводите его, и посмотрим, чем я смогу помочь.

— Что вы! Я не позволю ему прийти в такое место. Вы должны сами прийти к нам домой и осмотреть его там. Я уверена, вы поможете ему.

— Что с ним не так?

— Он не ест мяса.

— Так это же хорошо. Вы не должны убивать ...

— Да, понятно. Но вы не понимаете ситуации. Он ест только белый хлеб, сладкие слойки и Милкиуэйс.

Да, сахар, жир, крахмал. Единственное, чего ему не хватало — это попкорна...

— Сколько ему лет? — вслух спросил я.

— 12, и всё это продолжается уже слишком долго. Слишком долго.

Хотя я и узрел шанс помочь человеку, должен признаться, меня впечатлила сама история, и я уже был уверен, что сегодня нечто невероятное откроет нам глаза. Мой опыт показывает, что в основе определённого поведения человека стоит какая-то причина, и редко, когда что-то не имеет обоснования.

Когда я приехал к ним домой, Эндрю играл в футбол на улице, и потому у меня была возможность подробно поговорить с его родителями, и, похоже, найти некоторые подсказки появления странных предпочтений.

Мы вернулись в период беременности и формирования. Его характер определился уже в пять лет. И тогда отец Эндрю дал важную зацепку, сказав, скорее смущённо, что в два года Эндрю совершенно категорично объявил: «Папа, мясо я есть не буду». Отца потрясла внезапная и очень настойчивая манера самовыражения его маленького сына.

Сдув ветер с парусов, всё, на что его хватило — это спросить:

— Почему ты говоришь так?

— Это не я. Это Бог так сказал.

Круто, значит, всё-таки этого хочет Господь. Потрясающие слова слетают с губ юнца! Едва сдерживая своё желание лично встретиться с Эндрю, я ужасно распереживался. Его отец немного обеспокоился такой верой в детский лепет, но в глубине души я знал, что всё вертится вокруг этого маленького, но громкого утверждения, благодаря которому всё в конечном счёте и разрешится.

Отец Эндрю спросил, возможно ли такое — говорил ли с ним Сам Бог?

— Устами младенца, — ответил я. (А разве не говорится в Библии: «И узрейте Спасителя, рождённого от девственницы. Маслом и мёдом сыт он будет, чтобы принять хорошее и отвергнуть дурное»). Ну хорошо, может Эндрю и не принимает хорошее, но он точно отвергает дурное.

Мои слова касательно предпочтений Иисуса застали врасплох отца Эндрю. Он возразил:

— В Библии есть истории с Иисусом, связанные с мясоедением.

Я пояснил, что во всех этих случаях Божественной Книги, где говорится, что якобы Иисус ел мясо, на оригинальном греческом используются слова broma, phagos и trophe.

— Фактически, мясо не имеется в виду, — возмущённо ответил я. Эти слова означают «еда», «питание», «здоровый», «свежий», но не «плоть» или мясо «kreas».

— А что скажете о чуде с пятью хлебами и тремя рыбами? — возразил отец.

— Ладно, если вы хотите есть рыбу, ешьте, но в той истории Иисус на самом деле спросил: «Что есть у вас?» и они ответили: «Пять хлебов и три рыбы». Вот он и использовал их для сотворения чуда. По сути дела, не стоит полагать, что он поощрял поедание мяса. Мой духовный учитель сказал, что если бы у нас кроме этого ничего не было, мы съели бы то же самое, но, когда у нас есть альтернатива, нужно сделать правильный выбор и уменьшить страдания живых существ в низших видах жизни. А. Ч. Бхактиведанта Свами сказал: «Что с того, если Иисус и ел рыбу? Иисус может съесть весь мир. Но вы не можете».

Когда отец Эндрю повысил свой голос на пару децибелов, обстановка начала накаляться.

— Но вы не понимаете! Когда начался потоп, Моисей изрёк, что человек должен иметь власть над животными.

— Да, — возбуждённо ответил я. — такое послабление было сделано из-за всемирного потопа, когда невозможно было раздобыть зерно и растительную пищу. Поэтому все пришли к соглашению есть оставшихся животных.

— Моя жена сказала, что вы — своего рода индус.

И я сделал ещё один резкий шаг по своей скользкой лестнице, пытаясь занять позицию морального превосходства, ответив с негодованием:

— Нет такого понятия как «индус». Персы нарекли так жителей долины Инда. «Индус» — это неверное употребление.

Озадачившись моим высказыванием, он начал отстреливаться:

— Ещё хочу заметить, что священная корова — это полная ерунда, запудривающая мозги.

Теперь я уже разозлился окончательно.

— Независимо от того, являетесь ли вы индусом, христианином или атеистом, вы должны почитать корову.

— Почему? — тупо спросил он.

— Возьмите Эндрю. Нет смысла говорить о ком-то другом. А что случится, если материнское молоко исчезнет, или по какой-то другой причине женщина не сможет кормить грудью своего ребёнка? Кто её заменит? Кто станет второй матерью драгоценного чада? Кто же станет такой заменой, подарив ребёнку и жизнь и заботу, обеспечив его необходимым белком из своей чудотворной пищи, которая подарит ему крепкое превосходное здоровье?

Конечно, он знал ответ на мой вопрос, но отвечать не стал. Я посмотрел на мать Эндрю.

— Вы кормили Эндрю грудным молоком?

— Некоторое время, но потом по какой-то причине мне стало трудно делать это.

— То есть, вы считаете, что ерунда — неблагодарно обречь нашу вторую мать на несвоевременную смерть сразу после того, как снизится количество её молока? Получается, что так мы должны поступать с нашими матерями, когда они не смогут давать нам то, что, как мы считаем, принадлежит нам по праву? Значит, нам нужно сразу же отправлять её на скотобойню? Коров жестоко отделяют от телят, они жалобно взывают к ним, мыча, когда водитель грузовика безжалостно спешит отвезти свой «товар» туда, где их, естественно не на глазах у населения, превращают в аккуратно упакованное мясо. Какой бы была наша жизнь без молока, масла, сливок, йогурта, мороженого и топлёного масла? И это ещё не всё. Ни с чем на этой планете нельзя сравнить коровий навоз. В Индии «дикари» размазывают его по полу, иногда каждый день, чтобы продезинфицировать комнаты. Навоз — прекрасный антисептик. Они придают навозу форму плоских кругов, и облепливают ими деревья, где солнце быстро высушивает его, превращая в превосходное топливо для приготовления пищи. Кожу коровы (естественно после её смерти) тоже пускают в дело. Может ли какое-нибудь животное, или человек хотя бы отдалённо сравниться с великодушной коровой?

— А что такое гхи? — поинтересовался он.

— Очищенное масло, — еле сдерживаясь, ответил я. — Это — то, что культурные люди используют в кулинарии.

Я всё поражался, знает ли он, что наша корова-мать питается в большей степени совершенно бесполезным веществом, называемым травой, и благодаря волшебной химии её трех удивительных желудков, которыми как бы, между прочим, снабдил её Господь, она производит совершенно удивительный продукт под названием «молоко», из которого, в свою очередь, можно приготовить массу других замечательных продуктов, что делают нашу жизнь такой сладостной. Но всё, о чём мы можем думать, это как бы нам получить свой бифштекс — обычный или с изысками.