Драконий катарсис. Изъятый - Василий Тарасенко

Скрежет в голове сменился непривычным покоем, мысли перестали носиться в искаженности шелудивыми псами безумного смеха… Тихий женский голос, от которого захотелось спать, прошептал, стоило мне зажмуриться в ожидании того, что Пармалес сейчас вновь начнет переплетать мою жизнь со струнами жгучей боли:

— Все хорошо, малыш… Теперь все будет хорошо.

«Ты все испортила!» — в холодном голосе зазвенела неожиданная обида, словно владыка Бездны был всего лишь мальчишкой, у которого старшая сестра вдруг отобрала особенно понравившуюся игрушку. Морра засмеялась и ответила невидимому то ли богу, то ли могущественному духу:

— Посмотри, Олькаран, ты так сильно напугал мальчика, что он теперь боится посмотреть на мир. Разве это хорошо?

Теплые тонкие руки легли мне на виски, и прохлада мягким потоком смыла с разума последние огоньки безумия. Осознав, что эта странная морра сделала для меня, я с искренней благодарностью преклонил перед ней колено, уставившись в серо-жемчужную бездну застывшим взглядом. Смотреть на демона не было ни сил, ни желания. В глубине души билась тревога — только бы он не напал опять, хоть бы надо мной перестали издеваться. Голос морры уже намного серьезней спросил:

— Ты понимаешь, братец, как сильно провинился?

«Да что я сделал-то?! — возмутился дух Зеленого Пика. — Подумаешь, повел этих двоих по привычной дороге выбора!»

— То есть ты играл нами? — подал рычащий глухой голос Пармалес. И было в его интонации что-то такое, отчего морра тут же отпустила мою голову и поспешно сказала, обращаясь явно к демону:

— Даже не думай, царь! Судить тут могут только его братья и я, но не ты. Забыл, чем тебе пришлось заплатить за свой фурраж, за эти вот чудесные крылья, за когти, за мощь и красоту? Так я могу напомнить!

— Молчи, женщина, — зарычал Пармалес, а я вскинул наконец голову и уставился на происходящее. Крылатый император Лесного Моря смотрел на золотоволосую морру ледяным взглядом, в глубине которого тлели омуты почерневшего от крови льда. Он резко расправил крылья, разметав черные искры, вновь появившиеся рядом с нами, и сказал: — Или сама накажи заигравшегося брата. Мне плевать, как… Или его накажу я. И мне хватит на это сил.

Почему-то я поверил крылатому, как и морра, судя по всему. Она сердито топнула ногой и надменно ответила:

— Не забывайся, моркот Пармалес Черный. Под этими сводами властвуем мы, а не ты.

«Остыньте, несчастные! — сиреневыми нитями в сером перламутре пространства вмешался в разговор еще кто-то. — Снаружи вот-вот все изменится. А здесь еще кое-кто желает поговорить с этим пернатым правителем».

— Увиарт, наконец-то! — огромное облегчение появилось на лице морры. — А где Аскалай?

— Оно спешит, но дорога займет всю ночь. Для тех, кто сейчас там, снаружи. Для нас же это будут считаные минуты, ни одна звезда не успеет мигнуть, — уже нормально сказал кто-то за моей спиной, ощутимо распространяя вокруг кошмарный тухлый запах.

Меня тут же чуть не вырвало, просто было нечем. Я поднялся с колена и развернулся к новоприбывшему. Такого ужаса я давно не испытывал — целых несколько минут. Пармалес показался милым душкой рядом с существом, навестившим место разборок.

Увиарт был страшен. Серо-черно-зеленое создание, которое отдаленно напоминало кентавра, насмешливо посмотрело на меня бельмами глаз с темного изможденного лица сказочного Кощея. На голове его, кроме длинных серых волос, мрачно красовалась черная корона. Будь я посмелее — обозвал бы это творение кокошником, да только семь фигурных лезвий, заменявших этому кокошнику поле, внушали трепет. Увиарт был покрыт мощной даже на вид шкурой, похожей на крокодилью. Короче, рептилия, рожденная воспаленным воображением пьяного художника. Руки существа тоже напоминали о Кощее — высушенные, жилистые, тонкие и смертоносные. По четыре пальца на каждой руке, да еще и с когтями, без сомнения — металлическими. Четыре ноги драконьего туловища обладали коровьими копытами, а хвост истончался до черного жала на конце. Завершали картину большие кожистые крылья серо-черного же окраса с разлохмаченной кромкой.

Существо склонило голову вбок и задумчиво проговорило:

— А ты ничего так, светлячок. Сгодишься, я думаю.

«Это на что же он сгодится? — ревниво спросил Олькаран. — Даже не думай тянуть к нему свои лапы, братец!»

— Не бойся, — поморщился Увиарт. — Я не об этом. Молодец, сестренка, вовремя остановила баловство младшего. Этот моркот действительно способен исполнить задуманное и вернуть в мир моих детей.

Я вытаращился на порождение Бездны в полной прострации. Двухметровый кто-то-тавр тем временем подошел к Пармалесу и снизу вверх проворчал онемевшему царю:

— Отомри, дитя Лесного Моря. Неужели это так трудно — включить мозги? Неужели ты действительно видишь в этом парнишке соперника на трон? Террору не нужна твоя деревяшка. Объяви его своим наследником да отпусти погулять по миру. Вот увидишь, достойный принц получится. А если у тебя снова пойдут свои дети, то светлячок по имени Террор может и отказаться от Империи Лесного Моря… Так ведь, Манящий-в-ночи?

Это он мне, что ли? Я сглотнул и поспешно кивнул. Ну их всех на кол с этими тронами, лесами, неведомыми детьми и родственными шуточками. Увиарт довольно улыбнулся:

— Ну вот и все, решили. Можно разбегаться.

— Стой, брат, — остановила монстра женщина. — Пармалес Черный должен не просто объявить Террора наследником, он должен усыновить его со всеми правами и обязанностями. Иначе твои дети не вернутся, и ты это знаешь.

— Конечно же ты права, — вздохнул Увиарт. — Как всегда. Моя жена перемудрила в тот раз, когда ненадолго обрела сознание.

Морра участливо спросила:

— Когда ты в последний раз принимал нормальный облик, брат?

— Да вот с тех пор ни разу, Кейанэ.

— В это трудно поверить, — прошептала морра, подошла к страшному Увиарту и нежно погладила по щеке тонкими пальцами.

— Чего не сделаешь ради любимого существа. — Губы Увиарта скривились. — Даже если твоя жена — Владычица Пустоты, она всего лишь женщина. Приходится постоянно приглядывать, а то опять натворит дел в своем безумии. Суинаска так и не может прийти в себя после гибели драконов. Наши дети были ей бесконечно дороги, сестра. И я не могу оставить ее даже на день.

«Какая жертвенность! — влез Олькаран. — Какой пафос, аж зубы сводит…»

— У тебя нет зубов, — отмахнулась Кейанэ.

«Если бы были, точны заныли, — пробурчал серый свет. — Или сразу выпали».

— Болтай дальше, братишка, — усмехнулся Увиарт.

— Ответь мне на один вопрос, Валентин, взявший имя Террор, — вдруг подал голос Пармалес, складывая крылья за спиной. — Ты готов выполнить волю богов Лесного Моря?