Тайна - Кэтрин Хьюз

Майкл мягко взял Барбс за руку, сложно желая выжать из нее нужную информацию.

– Барбс, Петула не говорила Лорейн, кто был отец ребенка?

Она взяла салфетку и тихо высморкалась.

– Очень сочувствую тебе по поводу сына, Майки. Не могу даже представить, как вам тяжело. Петула не говорила, кто отец, но несколько месяцев спустя мы узнали об этом из ее дневника.

Майкл наклонился вперед.

– Правда? И вы знаете, как его зовут?

Барбс ответила таким тоном, словно он задавал какой-то дурацкий вопрос:

– Ну конечно, это Джери, Джери Даган.

Майкл рухнул на спинку кресла.

– Вы имеете в виду Джери, сына Дейзи?

– Именно его, – кивнула Барбс. – Но я удивлена, что ты этого до сих пор не…

– Вы хотите сказать, что Дейзи – бабушка Бет? – перебил он ее, встав и начав кружить вокруг нее и обхватив голову руками.

– Да, так и есть, но разве…

Майкл посмотрел на часы и попытался просчитать разницу во времени. Ему нужно было срочно позвонить Дейзи.

– Я просто не могу в это поверить. Мне нужно срочно ей об этом сообщить.

Барбс встала из кресла и положила руку ему на плечо.

– Но она и так знает, милый. Она знала с самого начала.

На улице Майкл достал из кармана телефон. Увидев красную стрелку в верхнем левом углу экрана, он понял, что ему звонили. Всего было шесть пропущенных вызовов – четыре из дома и два с мобильного Бет.

От ужаса у него начало сводить живот. Пальцы непослушно скользили по экрану. На мобильном Бет была включена переадресация на голосовую почту. Дрожавшими и потерявшими чувствительность пальцами он начал неуклюже искать в списке контактов номер такси. Майкл пытался убедить себя, что все в порядке. Просто Бет не терпелось узнать новости – и все. Ей было свойственно пытаться вытащить из него информацию, не ожидая, пока он позвонит.

Уже сидя в такси и направляясь домой, он дозвонился до Бет. Голос у нее был глухой и изможденный, и он сразу понял, что его первоначальные ощущения его не обманули.

– Смена плана, – сказал он водителю после короткого и напряженного разговора с женой. – Детская больница Манчестера, пожалуйста. Как можно скорее.

В больницу он ворвался почти что бегом, в развевающемся позади плаще – как в фильмах про «скорую помощь». Пригладив волосы, он подошел к регистратуре.

– Мой сын поступил примерно час назад, Джейк Макинон.

Медсестра застучала по клавиатуре в поиске нужного имени.

– Его перевели в палату. Попрошу вахтера вас проводить.

Учитывая, что она видела подобные ситуации каждый день, выражение лица ее было серьезным, и Майкл чувствовал благодарность к ней за то, что она не считала, что его сын – такой же пациент, как и все остальные.

– Спасибо, – только и смог сказать он.

Бет он увидел до того, как она увидела его. Она стояла у палаты Джейка и смотрела внутрь через дверное окно. Одна ее рука касалась стекла, другая держала Галена. Майкл ускорил шаг и позвал ее по имени. Она повернулась, сделала шаг к нему и рухнула в его объятия, как игрушка, у которой вдруг отрезали ниточки. Уткнувшись в ворот его плаща, она зарыдала.

– Прибежал, как только смог. Как он? – Майкл мягко отстранил жену, чтобы тоже посмотреть в окно на сына, словно он был каким-то диковинным зверем. Джейк лежал на кровати, почти полностью покрытый проводами. Вокруг него пищало и мигало несколько аппаратов, три медсестры настраивали их и снимали показания.

– Его состояние стабилизировалось, но они послали за доктором Эплби, – сказала Бет. Она подняла Галена и натянуто улыбнулась. – Он спрашивал его.

Майкл взял обезьяну и вдохнул запах своей любимой детской игрушки. Медсестра нежно погладила Джейка по лбу, взяла его запястье и стала смотреть на часы.

– Расскажи, что случилось.

– Это все моя вина, Майкл.

– Перестань, Бет, – и он сжал ее плечи. – Хватит уже винить себя.

Его поддержка словно наполнила ее уверенностью.

– Он был наверху, играл с лего в своей комнате. Знаю, что ему нравится собирать его у камина, но я решила пропылесосить дом и убраться, наконец. Я уже сто лет не занималась обычными земными делами, да еще заметила, что на ковре – крошки от завтрака, недоеденные печенья, на каминной полке – слой пыли. И я решила навести везде порядок. Джейк почти не сопротивлялся, когда я сказала, что нужно будет перенести коробку с лего наверх. Даже помог мне все сложить. Он такой хороший мальчик, – сказала она, улыбнувшись.

– Я и сам знаю, можешь мне не рассказывать, – сказал он, ожидая продолжения.

– Наверху он сразу же высыпал конструктор на пол и стал продолжать строить дом. Я сказала, что через несколько минут принесу ему теплого молока. В эту секунду кто-то позвонил в дверь, и я пошла открывать, не дождавшись его ответа. – Тут она вздрогнула, и голос ее задрожал. – Это была Илейн, она просто хотела спросить, как Джейк, и я пригласила ее зайти на чашку чая. Я не могла иначе. – Бет смотрела на Майкла, желая получить подтверждение, что все сделала правильно.

– Конечно, это элементарная вежливость. А потом что случилось?

– Майкл, я клянусь, он пробыл один не больше десяти минут. Когда я принесла ему молоко, он лежал на полу на спине с закатившимися глазами и не двигался. – Тут она снова начала плакать. – Я подумала, он умер, Майкл. Прости меня, это все я виновата.

– Бет, это не твоя вина, – уверенно и с ударением на каждом слове говорил Майкл, крепко ее обнимая. – Не знаю, сколько раз мне просить тебя перестать обвинять себя во всем на свете.

Его взгляд упал на изъеденную молью игрушку. Шерсть поистерлась, одного глаза не было, и только широкая улыбка по-прежнему красовалась на лице обезьяны. Майкл погладил ее и подумал о собственном отце. Гален был единственной вещью, связывающей его с отцом и одновременно напоминающей о его трагической кончине.

– Мой отец во что бы то ни стало хотел тогда выиграть для меня эту обезьяну. Я был расстроен, потому что чуть раньше потерялся и думал, что больше никогда его не увижу. Никогда не забуду его облегчение, когда он увидел меня и Барбс. Он сжал меня так сильно, что мне было трудно дышать, и долго-долго не отпускал и не говорил ничего. Думаю, эмоции не давали ему говорить, и он не хотел, чтобы я видел, как он плачет. – Майкл смотрел на Джейка, который неподвижно лежал на кровати.

– Теперь я понимаю, что он тогда чувствовал. Он думал, что потерял сына, и был в ужасе.

– Ты по-прежнему скучаешь по нему?

– Мне было всего шесть лет, Бет. Сорок лет – большой срок, но да, я бы хотел, чтобы он был рядом дольше.