Обними меня крепче - Николь Майклз

– Линдси, малышка, позволь мне войти, – постучав в дверь ванной, где Линдси просидела уже не менее получаса, попросил Дерек.

Сначала он решил дать ей время успокоиться, но теперь начал волноваться.

После того как он позвонил Майку, подруги немедленно явились поддержать Линдси, но она отказалась разговаривать, и он убедил их оставить ее в покое и продолжать развлекаться. Как он и заявил ее отцу, теперь Линдси его забота. Эта женщина предназначена ему судьбой, и он готов свернуть горы, чтобы сделать ее счастливой, чтобы она всегда была рядом.

Он прислонился лбом к холодному металлу двери и услышал слабые звуки: что-то упало, потом раздался шум воды, и, наконец, щелкнул замок. Дерек выпрямился, ожидая появления Линдси, а после того как она вышла из ванной, раскрыл объятия и облегченно вздохнул, когда она доверчиво прижалась к нему.

– Поговорим?

– Через минуту.

Она крепко обняла его за талию, а он уткнулся носом ей в макушку.

Именно этого он и хотел – стать для нее тем человеком, к которому можно прийти, когда грустно, который решит ее проблемы, позаботится о ней. Судьба дала ему второй шанс, и он готов был сделать для нее все: как возможное, так и невозможное.

Прошло несколько долгих минут, и Линдси наконец подняла лицо, очень бледное, все в пятнах, с покрасневшими глазами, но все равно прекрасное. Дерек убрал мокрые от слез пряди с ее заплаканного лица и жестом предложил ей лечь. Она уютно свернулась клубочком на кровати, а он прилег рядом, с радостью почувствовав, как она придвинулась к нему.

– Думаю, отец страдает игроманией – это как наркотик, – проговорила она грустно.

– Похоже на то.

– А я, как идиотка, все это время искренне верила, что помогаю ему. Уважаю Мэл: она, видимо, знает его лучше меня, поэтому он никогда ничего у нее не просит.

Дерек ласково погладил ее по волосам, а когда заговорил, голос его был полон сочувствия.

– Я не собираюсь его оправдывать, но ты должна понимать, что это болезнь. Едва ли он хотел сделать тебе больно.

Линдси кивнула.

– Я в этом не сомневаюсь, но, честно говоря, мне не становится легче.

Невысказанная истина заключалась в том, что и он сам причинил ей боль, хотя вовсе этого не желал.

– Как же он мог так поступить со мной? У меня в голове не укладывается! – всхлипнула Линдси.

Дерек лишь крепче прижал ее к себе, когда из глаз снова хлынул поток слез. Растерявшись, понятия не имея, как ее успокоить, он начал ее целовать: нежно, едва касаясь губами глаз, щек, лба. Она не отстранилась, не попросила прекратить, а, в конце концов, сама потянулась к нему. Дерек почувствовал ни с чем не сравнимую радость. Вначале это было слабое прикосновение губ и рук, но довольно скоро ее поцелуи стали более требовательными, ждущими… страстными.

– Линдси, не думаю, что сейчас самое подходящее время… – неуверенно пробормотал Дерек, когда она взялась за «молнию» его брюк.

– Я хочу тебя. Пожалуйста. Прямо сейчас…

Вряд ли найдется мужчина, способный отказать женщине в такой просьбе. Во всяком случае, Дерек таковым определенно не был. Теперь он не смог бы остановиться, даже если бы на кон была поставлена его жизнь. Он расстегнул «молнию» на ее платье и стянул его вниз, а Линдси в это время лихорадочно сражалась с пуговицами на его рубашке.

– Не торопись, малышка: я не хочу порвать твое платье.

– Плевать! Можешь делать с ним что угодно.

Дерек уложил Линдси на спину и завел ей руки за голову.

– И что, по-твоему, ты делаешь?

– Пытаюсь немного приструнить тебя. Не шевелись, лежи спокойно. Обещаешь?

Она раздраженно закрыла глаза и буркнула:

– Обещаю.

– Даже руками не шевели. Пусть они остаются там.

– Как скажешь.

Дерек, пожирая ее глазами, скатился с кровати и аккуратно снял с нее платье. Он был приятно удивлен, когда выяснилось, что под ним нет бюстгальтера. За платьем последовали трусики, и, снимая их, он поцеловал каждый дюйм ее длинных стройных ног. Линдси не сводила с него глаз, хотя он не мог бы сказать, наблюдает она за ним или думает о чем-то своем. Он стремился сделать так, чтобы она не думала и не тревожилась, только чувствовала.

– Ты со мной, Линдси?

Она лишь молча кивнула, но это зрелище – она, обнаженная, на кровати, в ожидании, – могло довести до безумия.

– Тебе сейчас это необходимо, я и дам тебе то, что ты хочешь.

Он быстро разделся, забрался на кровать и накрыл ее тело своим.

– Прикоснись ко мне, Линдси.

Подчиняясь его зову, трепетные пальцы легко коснулись спины, ягодиц, скользнули ниже…

Дерек приподнялся на локтях и коленями раздвинул ей бедра. Она инстинктивно обхватила его ногами, словно приглашая, и выдохнула:

– Именно это мне нужно сейчас.

Дерек, глядя на ее лицо, затуманенные страстью глаза, пообещал:

– Я дам тебе все, что хочешь.

Скользнув в ее тело, он удовлетворенно вздохнул и начал ритмично двигаться, но ей этого было мало. Что есть сил сжав ноги у него на пояснице, она хрипло выкрикнула:

– Быстрее!

Дерек ухмыльнулся и ткнулся носом ей в шею.

– А мне нравится медленно.

– Прошу тебя, умоляю!

Ее ногти вонзились ему в спину, и хриплые стоны наконец заставили двигаться быстрее.

Они достигли разрядки одновременно, и какое-то время Линдси казалось, что она больше никогда не сможет дышать, но по прошествии некоторого времени она улыбнулась и, закрыв глаза, блаженно выдохнула:

– О господи!

Дерек перекатился на спину и прижал ее к себе, уже через несколько мгновений она спала.

В следующий вторник, как обычно, Линдси въехала на парковку на Мейн-стрит и, прежде чем выйти из машины, достала зеркальце и внимательно осмотрела свое лицо. Н-да, вид, конечно, еще тот: тушь потекла, волосы спутаны (после утреннего душа она не стала их укладывать, оставив сохнуть на воздухе).

Накануне она легла очень поздно: была занята важными вещами – сначала обновила свои странички в социальных сетях, потом разместила в «Этси» фотографии новых изделий, – и все это время старалась не жалеть себя.

Старания ни к чему не привели, и сегодня ей было до ужаса жаль себя, несчастную. Она все еще была в шоке от поступка отца, годами проигрывавшего ее деньги. Он еще много раз звонил ей в воскресенье, она не отвечала, и в конце концов звонки прекратились. Она не была готова разговаривать с ним и не знала, когда сможет. Вне всякого сомнения, к Мэл он не явится: не захочет огласки.