Честь бойца - Иван Стрельцов

Трое братков прижали автоматчика огнем, Метис приказал остальным отойти к бетонному забору и под его прикрытием приблизиться к корпусу, где засели другие налетчики.

– Черт, они убили его, – вскрикнул Прапор, когда тело Сурмина затащили за кирпичную стену. Автоматная очередь разрезала Сэнсэя пополам.

– А что ты хотел, они нас переиграли, – проговорил Бодун, обыскивая мертвого. Найдя пистолет, протянул его Гаранину: – Держи, будем отбиваться. Сэнсэй им дорого обойдется.

Гаранин рассовал по карманам запасные обоймы, передернул ствольную коробку пистолета, досылая патрон в патронник.

– Ты, Володя, заманивай их в глубь корпуса, – сказал Дроздов, – а я им отход рубану, здесь они все и останутся.

– Не заводись, – попробовал успокоить товарища Прапор.

– Я и не завожусь, просто создаю душевный настрой. Ладно, разошлись.

Владимир Гаранин отошел и укрылся за одной из колонн. Игорь Дроздов, подобно человеку-пауку, стал взбираться по стене, используя для этого зазоры в кирпичной кладке. Через минуту он достиг галереи второго этажа, где вместо потолочных балок были вмурованы стальные трубы. Ухватившись за одну из труб, Игорь сперва повис на руках, затем левой ногой обвил трубу и, опустив руки, повис вниз головой на манер летучей мыши. Сжав двумя руками «ПМ», он приготовился к бою, этому трюку его обучили в «Витязе».

Гном попал в настоящий переплет: сейчас против него действовали не тупорылые «быки», а настоящие бойцы. Пока двое подбирались перебежками, третий упорно долбил из автомата по позиции Гнома, да так, что головы не поднять.

Проклиная все на свете, Павел Трофимов с тоской вспомнил, как еще недавно швырялся гранатами, а теперь гранат не было. Бывший разведчик морской пехоты понимал – еще пара минут, и боевики его обойдут, и тогда вряд ли удастся выкрутиться. Необходимо было принимать контрмеры.

Подхватив автомат, Гном по-пластунски пополз к лестнице и оттуда едва ли не кубарем скатился вниз, сперва на второй этаж, а потом со второго на первый. Так же, по-пластунски, отполз за угол и затаился. Тяжело дыша, в корпус вбежал первый из боевиков. Гном, стараясь не выдать себя, поймал в прицел силуэт братка, но не стрелял, ждал второго. Через несколько секунд вбежал еще один боевик. Держа перед собой автоматы, они смотрели вверх, прикидывая, как бы незаметней подобраться к автоматчику.

Очередь в упор прервала их размышления. Гном лишь вскользь глянул на бьющиеся в предсмертной агонии тела и быстро сменил позицию, его бой еще не кончился.

Метис с командой наконец подобрался к кирпичному корпусу. Они рассредоточились возле входа.

– Хотя бы одного взять живым, – проинструктировал братков Метис, потом скомандовал: – Вперед.

В корпус ворвались трое боевиков, еще двое их прикрывали. Прапор, по очереди паля из двух пистолетов, уходил в глубь корпуса, прячась за колоннами опор. Треск пяти автоматов гулко отдавался под сводами здания.

Висящий вниз головой Бодун хорошо видел спины двух «быков», но он не спешил стрелять, ожидая главную мишень. Хорошие были инструктора в «Витязе», правильно учили бойцов спецназа: первая мишень – командир. Его смерть деморализует противника. За командиром по значимости идут специалисты-снайперы, пулеметчики, гранатометчики, последними в этом прейскуранте смерти идут обычные бойцы-автоматчики.

Глядя на спины автоматчиков, Бодун не стрелял. Когда «быки» углубились в помещение корпуса, Метис, сжимая в руках длинноствольный «стечкин», переступил порог и зашел внутрь, сделал несколько шагов. Выстрела из «ПМ» не было слышно, тяжелая тупорылая пуля, угодив в основание черепа, взорвала его, как глиняный горшок, разбрызгав в стороны куски мозга и костей. В предсмертной судороге Метис, падая, сжал спусковой крючок «АПС», короткая очередь хлестанула в спину «быкам», подняв у их ног фонтанчик пыли.

– Эх, мать твою, – закричал один из «быков», с проворством кенгуру отпрыгивая в сторону. Вид убитого Метиса заставил боевиков отойти на исходную позицию.

Бодун, не желая быть висящей мишенью для автоматчиков, перекинул свободную правую ногу на другую несущую балку и тут же рывком перебросил свое тело на галерею второго этажа.

– Падло, ушел на второй этаж. – Увидев мелькнувший силуэт, несколько боевиков открыли огонь. Пули с визгом рикошетили от бетонных перекрытий.

– Черт, они пришили Метиса, – проговорил невысокий курчавый парень, склонившись над трупом с обезображенной головой.

– Это им зачтется, – меняя в автомате магазин, сказал другой боевик с рваным шрамом на щеке. – Они, как крысы, сами себя загнали в западню. Теперь мы их кончим.

– Но Метис сказал хоть одного взять живым, – облизывая пересохшие губы, произнес курчавый.

– Метис не будет возражать, ему уже все равно, – передергивая затвор автомата, ответил боевик со шрамом. Повернувшись к трем другим быкам, спросил: – Всем ясно, что делать?

– Ясно, – ответили «быки». Им не очень нравилось идти на пули без возможности ответить, теперь же все становилось на свои места.

Сидя на заднем сиденье «Волги», Дмитрий Павлович Лескин пугливо вглядывался в окошко. Мысль о счастливом окончании эпопеи с миллионами улетучилась с первыми выстрелами. Теперь за забором вовсю гремела автоматная канонада.

Руки старого вора не находили себе места. Он то барабанил пальцами по спинке переднего сиденья, то потирал ладони друг о друга. Нервы старика были натянуты как струны.

Наконец Лескин не выдержал, открыл дверцу машины и выбрался наружу. Вслушиваясь в звуки выстрелов, неожиданно ощутил холод под сердцем. Верный признак – налетчики еще сопротивлялись, но уже были обречены. Так подсказывало Палычу его подсознание, которое за долгие годы «хождения по острию» его ни разу не подводило. Пора было позаботиться о себе.

Оглядевшись по сторонам, старик обнаружил неглубокий овраг, поросший густым кустарником, тянувшийся в сторону трассы. По нему можно было незаметно покинуть место боя. Вытащив из салона лежавший возле заднего сиденья мешок и отойдя от «Волги», Дмитрий Павлович ступил на рыхлый край оврага, стал быстро спускаться вниз.

Чем дальше уходил старик, тем слабее слышались выстрелы. Наконец шум трассы совсем их заглушил.

К дороге пришлось пробираться сквозь сухие кустарники с колючими, цепляющимися за одежду ветками, сквозь горы непонятно откуда взявшегося бытового мусора. Выбравшись на трассу, Палыч бодро вскинул руку.

Голосовать пришлось недолго, уже через несколько минут возле старика остановилась светло-синяя «Газель».

– Куда, дед? – спросил молодой вихрастый парень, в форменном комбинезоне и бейсболке с длинным козырьком.

– Да мне в Москву, к ближайшей станции метро, – скороговоркой забормотал Палыч и, чтобы водитель не отказал ему, добавил: – Я заплачу, деньги есть.

– Не надо денег, – оскалился вихрастый, обнажив редкие зубы. – В детстве я был тимуровцем, тем более мне по дороге. Влезай, дед!