Похищенная, или Красавица для Чудовища - Валерия Чернованова

Скрепя сердце Мишель согласилась пройтись со своим тюремщиком, не желая будить в Галене притихших демонов. Такой Донеган – безукоризненно вежливый, галантно-обходительный, держащий себя в узде, – пусть и не был настоящим, но хотя бы не вызывал страха. С таким Донеганом Мишель чувствовала себя почти в безопасности и понимала, что лучше время от времени бросать зверю кость, нежели ждать, пока тот, обезумев от голода, накинется и сожрет ее целиком.

– О чем вы хотели со мной поговорить? – церемонно поинтересовалась пленница, этим прохладно-вежливым обращением проводя между собой и молодым человеком черту.

Которую, ей хотелось в это верить, Гален не осмелится преодолеть.

Они расположились под сенью беседки, среди бутонов плетистой розы, проглядывавших в ажурном орнаменте купола. Ей же были увиты перила, на которые Гален расслабленно облокотился.

– Я приглашен на обед в Лафлер. Сегодня, Мишель… Сегодня я прекращу этот спектакль и расскажу Флоранс все, как есть.

– О том, что меня похитил? – Она горько улыбнулась и отвела взгляд, предпочитая смотреть куда угодно, но только не на Донегана.

– Разорву помолвку, Мишель. Сделаю то, о чем ты меня просила. Ты ведь об этом раньше мечтала. Обо мне для себя, – добавил в голос мягких ноток, словно обернул в бархат острый осколок. – Так что же изменилось?

– Я узнала тебя настоящего, – уколола пленница словами и сама нечаянно укололась, задумчиво коснувшись змеящегося по перилам стебля. – Флоранс будет больно, но я рада, что вы расстанетесь. Ты не заслужил ее, Гален.

– Не заслужил, – на удивление легко согласился Донеган. Бережно заключил хрупкую руку девушки в свои ладони и легонько подул на розовую отметину на указательном пальце, ужаленном зеленым шипом. – Но надеюсь, что когда-нибудь заслужу тебя, Мишель. И что ты узнаешь меня настоящего. Ты считаешь меня чудовищем, но я не монстр. Скорее безумец, никогда прежде не испытывавший ничего подобного. Ни к кому. И мне сложно сдерживать эти чувства. Всевышний! Знала бы ты, как это сложно…

Мишель не воспротивилась, когда Гален прижался жарким поцелуем к ее руке. Не отстранилась, когда поняла, что за одним поцелуем последует второй, а за ним и третий. Каждый жег сильнее, чем колючки на стеблях розы: сначала запястье, потом покорно раскрывшуюся ладонь.

В то время как сердце жгли чувства, с которыми она до недавнего времени была незнакома: раскаяние и сожаление. Гален верил в искренность своих порывов, а она не могла рассказать ему о том, что его любовь фальшива. И что она, Мишель, не меньше его, а может, даже больше виновата в своем похищении. Бессчетное множество раз пыталась она сознаться. Вслух или излить вину на бумаге. Но каждый раз немели язык и губы, а непослушные пальцы сводило болезненной судорогой.

Мишель оставалось только надеяться, что скоро ей удастся исправить роковую ошибку. Освободить Галена Донегана от этого чувства.

Им обоим вернуть свободу.

Чуть позже Мишель возвратилась в беседку. В спальне было душно, и все попытки забыться послеобеденным сном закончились тем, что у нее снова разболелась голова. В розарии дышалось легче, и она не заметила, как задремала.

Выстрел, развеявший тишину цветочного рая, прогнал и сон. Пленница вскрикнула, подскочив на ноги. Бросила по сторонам напряженный взгляд, будто опасалась, что она – мишень и в любой момент может оказаться под прицелом. Выстрел повторился, заставив ее сердце зайтись от страха.

Подгоняемая этим чувством, Мишель поспешила туда, откуда, как ей показалось, стреляли, – к заднему двору, где не так давно по приказу Галена пороли служанок.

В этот раз вместо старшего брата, отправившегося на обед в Лафлер, в нескольких ярдах от столбов для наказания обнаружился младший. Кейран стрелял по деревянным мишеням, и Мишель вынуждена была признать, стрелял довольно метко.

Она помешкала, не зная, стоит ли ей уйти, раз уж Донеган так демонстративно избегал ее в последнее время, или, наоборот, назло стрелку взять и присоединиться к нему. После недолгих колебаний, оставаясь верной самой себе, Мишель решительно направилась к Кейрану.

– Тренируешься перед дуэлью? Кого на этот раз собрался застрелить? Обманутого горемыку-мужа или негодующего старшего брата, жаждущего постоять за честь опороченной сестры?

При звуке ее голоса Кейран вздрогнул, и пуля, лишь задев самый край мишени, вонзилась в крашеную известкой стену.

– Просто убиваю время.

Мишель вспыхнула от досады. Кейран не удостоил ее не то что взглядом, даже легким поворотом головы поприветствовать не удосужился. Снова в руке блеснул револьвер с серебряной насечкой – он собирался вернуться к стрельбе по изъеденной пулями мишени.

Поравнявшись с Донеганом, Мишель вздернула подбородок, словно хотела казаться выше ростом, а может, своим поведением и видом бросала сыну короля хлопка вызов.

– Можно? – Просьба больше походила на требование. – Мне бы тоже хотелось убить. Время.

«Или кое-кого другого!» – в сердцах подумала она, напоровшись на ничего не выражающий взгляд серых с проблеском позолоты глаз.

– Ты хоть знаешь, как его держать? – в своей привычной насмешливой манере осведомился, вскинув брови, Кейран.

– Знаю! – Немалых усилий потребовалось Мишель, чтобы справиться с эмоциями. А потом она улыбнулась самой очаровательной из всех своих улыбок и добавила, игриво взмахнув ресницами: – И не только держать.

Не дожидаясь, пока Донеган определится, делиться с «гостьей» брата оружием или нет, сама забрала револьвер и деловито взвесила его в руке.

– А дальше? – сардонически усмехнулся Кейран.

Вместо ответа Мишель отвернулась от насмешника. Прицелившись (или скорее попытавшись это сделать – близость младшего Донегана заставляла нервничать и мешала сосредоточиться на цели), спустила курок.

Пальцы дрогнули в самый неподходящий момент. Она раздосадованно закусила губу: как и Кейран парой минут назад, она только зацепила деревянный круг, слизнув пулей несколько жалких щепок.

– Неплохо, – не то похвалил, не то снова уколол издевкой Донеган. – Но ты слишком напряжена, Мишель. Сжимаешь револьвер так, будто боишься, что он сам собой выскочит из руки и начнет палить во все стороны. Ты должна научиться чувствовать оружие, любить его, а не бояться, и тогда, возможно, у тебя получится обращаться с ним как надо.

– Мне прекрасно известно, как с ним надо обращаться, – огрызнулась Беланже, заливаясь краской не то от злости, не то от смущения, – и если бы ты не стоял над душой, я бы попала куда надо!

– Так вот, возвращаясь к теме любить и чувствовать… – Пропустив мимо ушей возмущения мятежной красавицы, вместо того чтобы отойти, Кейран, наоборот, шагнул ближе.

Теперь Мишель напоминала самой себе натянутую до предела струну, которой сейчас, умело выжимая из нее ощущения – звуки, касались сильные мужские ладони. Правая легла поверх ее руки, и от контрастных прикосновений – прохлада металла и жар горячих пальцев – голова закружилась еще сильнее, чем обычно в последнее время.