Место Снов - Эдуард Веркин

– А может, он с крыши сбросился, – предположил Ляжка. – Насмотрелся мультиков про летающих слонов и решил слегонца тоже на ушах полетать. Эти любители симуляторов – они же полное дубье, это все знают…

– Там и дома-то никакого не стояло, в чистом поле все было.

– А может, он с воздушного шара упал, – продолжал Ляжка.

– Может, – ответил Зимин. – А может, и не упал. Все бывает… Единороги тоже вот бывают.

– Он однажды Игги на спину с дерева прыгнул, поиграть хотел. – Лара кинула в единорога огрызком яблока. – Он старый, а игривый. А Игги как заорет! Пашка его потом целый день по кустам искал.

– А что он тут делает? Этот, единорог?

– Живет. Как все. Это единственный единорог, что я видела в Стране, он рыбу любит. Там ручей, он возле него трется все время, рогом рыбу гипнотизирует и ловит. А сейчас меня ждет, думает, я ему что-нибудь принесу. Хитрый. Нету у меня ничего, иди отсюда.

Единорог обиделся и ушел, а Лара с Зиминым и Ляжкой въехали в оазис по дорожке из прозрачного песка. Песок был такой необычайно высокой прозрачности, что казалось, что путники плывут над тропой. Внизу под ногами были видны кроты, жужелицы и другие подземные твари. Зимин вертел головой, удивлялся, но виду, как настоящий мужчина, не подавал. Ляжка, наоборот, восхищался слишком рьяно, он то и дело восклицал «супец», «песец», «бумбокс» и подмигивал Ларе, то есть вел себя так, как и полагается вести себя недалекому парню с городских окраин в услужении у именитого сеньора.

Как толстый парень, которому понравилась девчонка без надежды на взаимность.

По сторонам прозрачной тропы торчали граненые хрустальные столбы, столбы сияли на солнце и размножали солнечных прыгунков, под столбами росли романтические ромашки и синий волшебный мох. Над мхом летали бабочки и шуршащие разноцветные драгонфлаи. Это было красиво, это видел даже Зимин и, может быть, даже Ляжка. Справа в небо уходила Бирюзовая Гора, слева был синий мох и бабочки. В лесу, чуть подальше, прижимаясь к холодной земле, крался единорог, он охотился на спящих днем соловьев, потому что был одержим тягой к красоте и обожал соловьиные язычки.

– Это самое прекрасное место на свете, – сказала Лара. – Тут все так, как должно быть. Как я хочу. И никаких людей.

– Это хорошо, – говорил Зимин и смотрел на Лару.

Дорога привела к водопаду, он падал с отрога Бирюзовой Горы и превращался в ручей. Через ручей перегибался похожий на радугу деревянный мостик сказочного вида. К перилам моста была прикована длинной цепью круглая серебряная кружка.

– Это водопад Виктории, – сказала Лара. – Так он называется.

– В честь английской королевы?

– Не. В честь одной метелки. Ее звали Вика, я с ней раньше дружила, а потом мы разругались, и я в честь нее назвала водопад. Он такой же бессмысленный и громкий. Тут особая вода, можешь попробовать, она коллоидная и продлевает жизнь. Каждая кружка на целый час.

Зимин не хотел пробовать, ему было лень спускаться к воде. А Ляжка немедленно спустился, как следует попробовал и продлил свою жизнь на целых семь часов.

– Если приходить сюда каждый день и выпивать по двадцать четыре кружки, будешь жить вечно, – сказал он.

– Баран, – возразил Зимин. – Тогда тебе придется всю свою длинную жизнь провести возле этого ручья.

– Это заблуждение, кавалер, я могу брать эту чудесную воду и с собой…

И Ляжка тут же рассказал, как можно использовать живую воду в меркантильных целях. Можно разливать ее в бутылки, а можно еще эффективнее – наладить водопровод и продавать воду оптом. А можно сшить такие специальные кофры, побольше, прицепить их к этому бездельнику-дракону, возить воду в отдаленные окрестности земли и продавать там опять же с большой выгодой. А если научиться эту воду дистиллировать и сгущать, например, в таблетки…

Леха взглянул на Ляжку несколько напряженно.

Лара остановила дракона у моста и позвала:

– Эй, выходи-ка.

Под мостом гулькнуло, и из-под сваи появился невысокий человечек, похожий на сноп соломы.

– Это что за дистроф? – Зимин на всякий случай переложил поперек седла арбалет. – Йог? Местный диетолог? Узник режима?

– Это Рабиндранат Тагор, – сказал Ляжка. – Просто он долго болел и питался только собственными ногтями.

– Это мостник, – Лара поманила существо пальцем. – Он живет под мостом, питается не ногтями, а ельцами и дружит с бобрами.

– А, помню. Помню, изучали, – вспомнил Зимин. – Русская Правда и Урок Мостникам. Во времена Мономаха, да?

– Это не мостник, – сказал Ляжка. – Это какой-то постник. Он что, лебеду тут разводит? Весь в траве какой-то… Эй, бабай, что за трава-то?

– Отстань от него, – сказал Зимин.

– И вправду, – озаботился Ляжка. – А вдруг он заразный. У меня однажды уже был грибок…

– Здравствуй, – Лара кивнула существу. – Как дела у тебя?

Мостник поклонился и протянул Ларе лукошко с голубикой.

– Съедим с молоком, – сказала Лара. – Спасибо тебе. А это подарок.

Она протянула мостнику оранжевый макинтош, и мостник с радостью в него облачился, став сразу похожим на маленького рабочего-путейца, только лома не хватало.

– Теперь похож на человека, – сказал Ляжка. – Только морда паскудная. Хотя… как раз к жилету.

Лара спрыгнула с Лехи.

– Мост не выдержит, – сказала она. – Треснет. Давай, Леха.

– Главное, чтобы харя не треснула, – вставил Ляжка.

Зимин погрозил ему кулаком.

Мостник предусмотрительно спрятался под насыпь, Игги, не слушаясь Зимина, забежал на мост, Ляжка, повинуясь неконтролируемому импульсу самосохранения, по обыкновению присел, Лара же, наоборот, встала прямо и высоко.

Тогда Зимин в первый раз увидел, как летает дракон.

Леха подобрал лапы, сдвинул крылья и весь как-то напружинился, а потом разом оттолкнулся от земли и оказался в воздухе. Крылья со свистом распустились, и у Зимина отвалилась челюсть.

Поскольку полет дракона впечатлял.

Пройдет много лет, и потом, в глубокой старости, Зимин будет вспоминать эти мгновения и думать, что ничего величественнее и лучше в своей жизни он не видел.

Перец был прав: дракон – самое чудесное зрелище, какое только существует в мире.

Крылья оказались очень большими. Огромными. Леха взмахнул ими, и песок вокруг Зимина завернулся в вихри, по земле прошла тень, в воде хлопнула рябью испуганная рыба, волосы Лары взметнулись красным костром. Зимина хлестануло по глазам острым ветром, он закрыл их на миг, а когда открыл, Леха был уже высоко.

Леха был уже высоко и набирал обороты, уходя в небо мощными рывками.

– Жахни, Леха! – крикнула Лара. – Давай!