Водоворот - Фруде Гранхус

– Сомнительный несчастный случай, так вы сказали? – Никлас без сил опустился на стул.

– Сомнительные обстоятельства, – Рино тоже присел. – Она съехала на велосипеде с дороги и врезалась в скалу.

– Съехала с дороги, – ничего больше ему знать было не нужно.

– За две недели до родов. Вообще-то, мало кто садится на велосипед в таком состоянии. Врач сказал, что сразу в этом засомневался. Рана по центру головы – вот и все.

По центру головы.

– Если ты врезаешься в гору, то инстинктивно постараешься защитить голову, подавшись вперед. А у матери Эвена даже царапин на руках не было.

Никлас снова подумал о той прогулке, когда они с Карианне прошлись по склону за домом. Она еще раз рассказала о своей болезни, которая наложила отпечаток на все ее детство. Он все это уже слышал, но в этот момент то, что она рассказала, обрело новый смысл. Она говорила об очереди на операцию. «Внезапно я оказалась первой в списке», – сказала она. И поэтому все произошло очень быстро. Отец сам взялся за решение проблемы, отец, от отчаянья решившийся на все что угодно. На все. Даже на то, чтобы самому найти донора для дочери. Каким-то образом он узнал, что мать Эвена дала согласие на донорство, и, видимо, повлиял на нее. Могло ли все быть именно так? Мог ли он использовать ситуацию, в которой они оказались – больная девочка и кто-то при смерти? Сначала заставить одного или нескольких человек согласиться на донорство, потом несчастный случай – так?

– Это, конечно, чистой воды подозрения. Мать Эвена умерла, но подарила новую жизнь вашей жене. Я бы не рассказал вам об этом, если бы…

– Я вас не виню, – Никлас поднял руку, жестом показывая, что инспектору не нужно извиняться, но на самом деле он пытался поймать блуждающую в голове мысль. – Эта травма головы…

– Рана прямо по центру головы. Видимо, ее выбросило вперед, прямо на скалу.

По центру головы.

– Она была жива, когда ее доставили в больницу?

– Она умерла через несколько часов после того, как извлекли Эвена.

Человеческие органы можно использовать в течение всего нескольких часов после смерти донора. Все должно происходить быстро. В идеале донора нужно привезти в больницу еще живым. Идеальный несчастный случай. Потому что не повезло в первый раз?

– Когда это случилось? Когда произошел несчастный случай?

– Вам нужен точный ответ?

– Дата и год.

– 20 сентября 1983 года.

Через неделю после исчезновения Линеи. Сначала донором должна была стать Линея. Но что-то пошло не так. Видимо, ее состояние могло вызвать подозрения, а может быть, от удара она внезапно умерла. Так все и произошло, да?

– Вы правы. Мир очень маленький. И все вокруг взаимосвязано.

– Что вы хотите сказать?

– Это происшествие имеет глубокие корни.

– Стало намного понятнее.

– Думаю, это убийство. И оно связано с останками, которые мы обнаружили. Полагаю, с матерью Эвена убийце удалось то, что у него не получилось с Линеей.

Рино сменил позу.

– Боюсь, я не совсем понимаю.

– Мне кажется, подчеркиваю, кажется… – он немного помолчал, собираясь с силами, чтобы высказать свои подозрения. – Что план был такой: почка должна кому-то послужить.

– Что?

Никлас встал и прошелся по кухне.

– Думаю, она попала в аварию именно потому, что согласилась стать донором. Вы знаете, сколько людей в кармане носит карточку донора?

– Немного.

– Почти никто. С точки зрения статистики, это должно означать, что и в Бергланде таких людей нет. В лучшем случае – один человек. И этот самый единственный умирает таким образом, что его орган можно использовать. К тому же Карианне была в критическом состоянии. Ей нужна была почка. И внезапно она оказалась первой в очереди.

– Господи!

– Можете оказать мне услугу?

– Конечно.

– Скорее, даже две. Мне бы хотелось, чтобы эта версия осталась между нами.

Рино кивнул.

– А еще я хочу знать, кто нашел ее и привез в больницу.

– Совсем необязательно это имеет значение.

– Необязательно. Но тот, кто подстроил этот несчастный случай, должен был позаботиться, чтобы она оказалась в больнице быстро. Очень быстро. То есть либо он сам ее отвез, либо подстроил, чтобы ее нашли.

– Не уверен, что мой пожилой врач откроет мне дверь еще раз. Боюсь, его до сих пор терзают угрызения совести за то, что он вообще что-то мне рассказал.

– Если все было именно так, как мы думаем, ему придется рассказать – хочет он этого или нет.

– Я использую все, что вы мне сказали, как только смогу.

– Я знаю, вы собирались отправиться домой…

Рино достал жевательную резинку из кармана куртки.

– Забудьте об этом! Не уеду, пока не докопаюсь до самой сути.

Через пять минут Никлас остался на кухне один. Он думал о Карианне и о той почке, которая поддерживала в ней жизнь целых двадцать пять лет. Если бы все сложилось так, как, по его опасениям, было задумано, это была бы почка Линеи. Ему нужно было знать наверняка, выяснить, как все было на самом деле. Никлас прошел в спальню и включил интернет, связь шла через модем, и для того, чтобы что-то найти, пришлось набраться ангельского терпения. Он не знал фамилии Лилли Марие, поэтому решил поискать просто гадалок. Результаты оказались на удивление многочисленными, но уже через пару минут он ее нашел. Лилли Марие – вижу ваше прошлое, предсказываю будущее. По-настоящему.

Конечно, номер не личный. Никлас набрал коммерческую службу 815. Мягкий женский голос сообщил ему, что он второй в очереди, и Никлас понадеялся, что это означает, что линия работает. Прошла вечность, и он уже пожалел, что не сел в машину и не поехал к ней сам, но в этот момент на другом конце провода он услышал ее голос.

– Прорицательница Лилли Марие. Чем я могу вам помочь?

– Это Никлас Хультин. Мне нужно знать, какое судьбононосное решение принял Эдмунд. Прямо сейчас.

– Извините?

– Это я, Никлас Хультин. Я не смог найти другой номер телефона.

– Никлас? Полицейский?

– Да.

– Господи, что случилось?

– Эдмунд. Он согласился, чтобы дети стали донорами?

Он услышал, как она глотает воздух, пытаясь подавить рыдания.

– Кто-то внушил ему, что Андреа можно было спасти, если бы ей пересадили органы. Как будто какой-нибудь орган мог оживить ее.

– Кто ему это внушил?

– Я не знаю. Знаю лишь, что Линее выдали карточку донора, и Эдмунд следил, чтобы карточка всегда была при ней. Я думаю, он сравнивал ее с Андреа. Именно поэтому выбрал Линею. Конрад не подошел, потому что был мальчиком. Хайди – потому что, как он прекрасно видел, была не в своем уме. Думаю, он считал и ее органы тоже не совсем нормальными. Не знаю почему, но мне всегда было не по себе от этих донорских карточек. Пьяный отец с горя заявляет свою дочь как потенциального донора и следит, чтобы она всегда носила при себе подтверждение этого… не знаю, может быть, так он пытался искупить свою вину. А может быть, просто хотел заработать деньги, но, скорее всего, это было безумием. И после смерти Линеи все стало еще хуже. Мне кажется, в конце концов Эдмунд Антонсен умер из-за своей совести. Наверное, он винил себя в смерти Андреа и в том, как она прожила жизнь. Думаю, он считал себя виноватым и в смерти Линеи.