Ложь во спасение - Ольга Егорова

– Старая мебель – очень относительное понятие, девушка. Каждый судит в меру своих материальных возможностей. Пропустите меня. Пожалуйста, – проговорил он ледяным тоном, чувствуя, что последние капли его терпения на исходе. Если сейчас она задаст ему еще один вопрос – он просто бросит в нее это чертово кресло, так хорошо ей запомнившееся. И уж тогда держись, мало не покажется.

– По-жа-алуйста, – пропела девица насмешливым елейным голоском и уже сделала первый шаг назад, но в это время за спиной Евгения послышался звук поворачивающегося в замке ключа.

– Шоу маст гоу он, – пробурчал он себе под нос, не понимая уже, плакать ему или смеяться. Поставив кресло на пол, он обернулся, чтобы поприветствовать очередного зрителя.

Им оказалась семидесятилетняя старушка, разбуженная стуком о входную дверь. Интересно, кто будет следующим?…

– Что это вы тут, молодежь, шумите? – недовольным сонным голосом пробурчала старушка, оглядывая маленькими, сверкающими в темноте, как две черные бусины, глазками действующих лиц – Евгения, рыжую девчонку и кресло.

– Вот. – Евгений развел руками, снова нацепил на лицо вымученную улыбку и повторил историю, уже изложенную рыжей девчонке, которую про себя продолжал называть Галей. Та продолжала оставаться на ступеньке и слушала с большим интересом.

– Другого времени не нашли, что ли? – поинтересовалась старушка, сосредоточив теперь все свое внимание на кресле. Глазки-бусинки, подслеповато сощурившись, словно ощупывали гобеленовую обивку.

«Будь оно неладно! – подумал Евгений. – Будь оно проклято! – Нужно было оставить его на балконе, и не было бы никаких проблем. Не пришлось бы по крайней мере объясняться с половиной подъезда».

– Кто рано встает, тому Бог дает, бабуля, – объяснил он, снова собираясь взяться за свою ненавистную ношу. – С вашего разрешения, я пойду. У меня там внизу машина без сигнализации.

– Кресло-то новое совсем, – как будто не слыша его, пробормотала старушка неодобрительно. – Только запачканное. Так ведь очистить недолго, было б желание…

Евгений, холодея от этих слов, улыбнулся уголками губ, лихорадочно пытаясь сообразить, что сказать в ответ. На самом деле ему было страшно. Страшно и ужасно обидно от того, что все так глупо получилось, что целых два человека стали свидетелями его утреннего рандеву. И он держался из последних сил, чтобы не обнаружить этого душившего изнутри страха, чтобы выглядеть равнодушным и ироничным.

– Так не очищается! Кофейные пятна, они такие въедливые!

– Да что ты? – энергично затрясла головой старушка. – Что ты, сынок, любое пятно вывести можно! А от кофе пятна – так проще простого! Было б желание! Ты вот послушай, я тебе скажу…

Далее последовал рецепт какой-то невероятной смеси.

– Записал бы, ручка-то есть у тебя?

– Я запомню, – пообещал Евгений и, понимая, что есть только один способ прекратить все это безобразие, снова схватился руками за кресло и пошел вперед, не обращая внимания на препятствие, недвусмысленно намереваясь протаранить любопытную рыжую спортсменку. Та, видимо, почувствовав всю степень серьезности ситуации, спорхнула с лестницы и прижалась к стене, пропуская Евгения.

– Ты зайди потом, я тебе сама напишу! – прошамкала вслед старушка, определенно недовольная тем, что ее оставили без внимания.

Огибая лестничный пролет, Евгений увидел, как сверкнули в темноте два зеленых глаза. Насмешливо и как-то… не по-доброму. Или показалось?

Оказавшись наконец на улице, он по-быстрому запихал кресло в салон, захлопнул дверцу, посетовав на то, что стекла в машине не тонированы, отдышался и вытер ладонью холодный и липкий пот со лба. Только теперь, оглядывая пустые и сонные улицы, он понял вдруг, что вспотел не от усилий, хоть и тяжеловато было тащить кресло с десятого этажа вниз, а от страха. И, что самое печальное, испугался он до дрожи в коленках девчонки-школьницы и семидесятилетней старушки.

Что будет дальше?…

В этот момент, поворачивая в замке ключ зажигания и плавно выводя машину на дорогу, он впервые пожалел о том, что в тот первый вечер не вызвал милицию. Ведь, по здравом размышлении, это был единственный правильный выход из ситуации – обнаружив дома неизвестно откуда взявшийся труп, любой здравомыслящий человек именно так и поступил бы. Вызвал бы милицию, предоставив ей разбираться, кто, зачем и почему избрал столь необычное место для убийства безобидного местного алкоголика. А сам сидел бы себе спокойно, не задумываясь о том, как и куда сплавить улики.

Почему же они, черт побери, не вызвали тогда милицию?!

Несмотря на то что времени прошло не так уж и много, Евгений смутно припоминал события того вечера. В памяти запечатлелось четкое, неизгладимое изображение мертвеца в гостиной. Хронология событий же, как оказалось, была безвозвратно потеряна. Он помнил очень смутно, как искал ключи в кармане брюк у покойника, как отмывал потом эти ключи в кухонной раковине под струей холодной воды. Помнил топор, который поднял с пола и долго держал в руках. Помнил пятна крови на спортивной куртке, помнил испуг в глаза Яны и то, как она от него отшатнулась в прихожей. И еще помнил часы на белом браслете из дешевого металла и время, которое показывали эти часы. Маленькая стрелка замерла на самом верху, большая отошла от нее ровно на восемь делений.

Восемь минут первого.

Воспоминания казались обрывками какого-то чудовищного сна. Он так и не понял, как получилось, что они с Яной решили никуда не звонить и никому не сообщать об ужасной находке в квартире. Кажется, именно пятна крови на костюме, на его собственном домашнем спортивном костюме, послужили самым главным аргументом «против». И еще – отпечатки пальцев, которые он по неосторожности оставил на ручке топора.

Да, точно, теперь он вспомнил. Пятна крови и отпечатки пальцев. И никаких аргументов в свою защиту. Никаких свидетелей его отсутствия в квартире во время убийства. Никакого алиби – ох уж это набившее оскомину словечко из детективных романов! И все-таки, может быть, стоило рискнуть? В крайнем случае сидел бы сейчас себе спокойно в камере предварительного заключения. Не шарахался бы на улицах от прохожих, не шлялся бы по подъезду с чертовым креслом, пугаясь собственной тени, а главное, не гулял бы по ночам неизвестно где… А в милиции все равно рано или поздно разобрались бы, что к чему, и отпустили бы его с миром на свободу. Или, может быть, не отпустили бы?…

Бесполезно сейчас было размышлять о том, как бы все сложилось. Бесполезно пытаться кусать локти – все равно не дотянешься. Нужно избавиться наконец от проклятого кресла, успокоиться и ждать, что будет дальше. Главное – успокоиться…

Вяло усмехнувшись собственным мыслям, Евгений подумал о том, что так и не начал пить таблетки, которые прописала ему Ленка. Он купил их в аптеке два дня назад, но до сих пор так и не вынул из кармана кожаной куртки. Просто забывал про них каждый вечер, да и не очень-то верил в глубине души в их действие.

По пустынным улицам с мигающими желтыми огнями светофорами он очень быстро выехал из города. Уже через двадцать минут машина мчалась по шоссе, изредка обгоняя неторопливые гусеницы тяжело груженных «КамАЗов». Навстречу время от времени попадались легковые машины с номерами разных регионов. С замирающим сердцем он миновал пункт ГАИ и вздохнул облегченно, поняв, что ему не придется в третий раз за такое короткое утро рассказывать историю про старую мебель, которую он везет с утра пораньше на дачу к родителям.