Вынужденное признание - Фридрих Незнанский

— Одну секунду…

Прошло, однако, не меньше тридцати секунд, прежде чем строгая барышня вновь заговорила:

— Господин Турецкий, оставьте, пожалуйста, свои координаты. Если подполковник Данилов работает у нас, то он вам перезвонит.

— Что значит — «если работает»! — взвился Турецкий. — По-вашему, я звоню наугад?

— Простите, я не уполномочена это обсуждать, — спокойно ответствовала барышня. — Оставьте ваш номер телефона, и если подполковник Данилов действительно…

— Ладно, ладно. Записывайте…

Турецкий продиктовал свой номер телефона, положил трубку и стал ждать звонка.

В ближайшие двадцать минут ему никто не перезвонил.

Мобильник Данилова по-прежнему отвечал длинными гудками. Дома подполковника тоже не было.

Турецкий позвонил Грязнову.

— Алло, Славка, помнишь наш ночной разговор?

— Еще бы. Такое не забывается.

— Слушай, я все утро пытаюсь найти Данилова. И безуспешно. У меня нехорошее предчувствие.

— Что ты имеешь в виду? Думаешь, он не смог отойти далеко от твоего дома?

— Не знаю, далеко или нет, но знаю, что за ним охотились не желторотые юнцы, а настоящие профессионалы. Для них не составило бы труда догадаться, куда пойдет Данилов после покушения.

— Понимаю. И что ты предлагаешь?

— Просмотри, пожалуйста, сводки. Особенно на предмет несчастных случаев, аварий и тому подобных вещей. Приметы Данилова я вышлю тебе факсом.

— Хорошо. Жду факса.

— Пока.

Турецкий отправил Грязнову факс с описанием Данилова, залпом допил остывший кофе и направился к Меркулову.

— А, Саня, — поприветствовал его Меркулов, — а я тебя уже заждался. Проходи, садись.

Турецкий уселся на стул.

— Судя по таинственному блеску в твоих глазах, тебе есть что мне сообщить, — улыбнулся Меркулов. — Ну давай, не томи, выкладывай свои новости.

— Тебе с какой начинать? С плохой или с хорошей?

— Ну, Саня, ты прямо как в анекдоте. Знаешь, про пациента и хирурга?

— Нет.

— Хирург входит в палату к больному и говорит: «Дружочек, у меня для вас две новости: хорошая и плохая. С какой начинать?» «Давайте с плохой». — «Хорошо. Дело в том, что мы будем вынуждены ампутировать вам обе ноги». — «Боже мой! Какой кошмар! А какая же тогда хорошая новость?» — «Пациент из соседней палаты хочет купить ваши тапочки».

Турецкий усмехнулся:

— Теперь мне можно приступить к отчету или подождать, пока ты вспомнишь более удачный анекдот?

— Не остри, — насупился Меркулов. — И рассказывай.

— Сегодня ночью, — сказал Турецкий, понизив голос, — меня посетили.

— Правда? — насмешливо поднял брови Меркулов. — Ничего страшного, если жене не проговоришься. — Но, натолкнувшись на сердитый взгляд Турецкого, Меркулов быстро сменил тон и сказал извиняющимся тоном: — Ладно, Саня, извини. Просто настроение хорошее. За окном светит солнце, и небо такое голубое. Так кто, говоришь, тебя посетил?

— Увы, не женщина. И, к счастью не инопланетяне. Подполковник Данилов собственной персоной.

Меркулов тихо присвистнул:

— Как говорится, на ловца и зверь бежит. Но почему он пришел к тебе домой, а не в прокуратуру? И почему именно ночью?

— Он сказал, что на него покушались. Данилов застрелил человека, который на него напал.

— То есть — убил?

Турецкий кивнул:

— Да. Так он утверждал. Я позвонил Славке Грязнову, но он заявил, что в сводках ничего подобного не значится. Данилов утверждал, что на него напали в сквере. Славка послал туда людей, но они ничего там не нашли. Ни трупа, ни полтрупа. Ничего.

Меркулов задумчиво кашлянул в кулак. Его густые брови съехались к переносице.

— Так, может, Данилов ошибся? — спросил Меркулов. — Может, он только ранил того парня?

Турецкий покачал головой:

— Не думаю. Данилов — профессионал и умеет отличать мертвого человека от живого. Думаю, люди, которые послали убийцу, увезли тело из сквера, чтобы замести следы. Данилов подробно рассказал мне о деле Кожухова. Кожухова убрали потому, что он слишком много знал. Непосредственными организаторами убийства были Данилов и Дементьев. Исполнителем — Богачев.

— А заказчики?

— Насчет заказчиков он выразился очень туманно. В общем, дела обстоят следующим образом…

Турецкий приступил к рассказу. Он говорил быстро, торопливо, опуская подробности. Когда рассказ был закончен, Меркулов нахмурился:

— Вот оно что. Значит, заговор? А где теперь этот Данилов?

Турецкий пожал плечами:

— Не знаю. Ушел. Я даже не пытался его задержать. Все время разговора он держал меня на прицеле. Я, конечно, готов рисковать, но в этом случае у меня не было ни одного шанса.

— Что ты намерен делать?

— Раздобыть кассету.

— Он сказал, где она?

— Да. Как говорил сам Данилов, он заманил Дементьева к себе и накачал его психотропным дерьмом. А потом провел допрос. Дементьев все и выложил.

— Так где теперь эта пленка?

— На даче у Дементьева. Дом старый, достался Дементьеву еще от деда. Два этажа и чердак. На чердаке, среди прочих раритетов старины, есть окованный железом сундук. А на нем — замок. Кассета в этом сундуке.

— Прямо как в сказке про Кощея, — покачал головой Меркулов. — Жизнь в иголке, иголка в яйце, а яйцо… — Меркулов осекся и посмотрел на Турецкого. — В доме кто-нибудь живет? — поинтересовался он.

— Я навел справки. Сейчас там жена Дементьева Рита. То есть — вдова… Она переехала в дом сразу после похорон. Данилов хотел пробраться туда и забрать кассету, но почувствовал слежку и отложил поход.

— А Дементьев не мог перепрятать кассету после встречи с Даниловым?

Турецкий покачал головой:

— Нет, Костя. В тот же день он попал в аварию. Кассета, если она действительно существует, до сих пор находится там. Данилов не может достать ее сам. Он боится. Он знает, что на него объявлена охота. Его ищут. К тому же…

В кармане у Турецкого зазвонил мобильник. Турецкий вопросительно посмотрел на Меркулова. Тот кивнул. Турецкий достал трубку и приложил ее к уху:

— Слушаю… Так… Так… Хорошо, понял. — Турецкий спрятал телефон в карман, посмотрел на Константина Дмитриевича и сказал: — Уже нашли. Труп Данилова вытащили из Борисовских прудов. Рыбак подцепил на крючок. Чистая случайность. Документов никаких. Если б я не отправил Славке факс с приметами Данилова, его бы вряд ли так быстро опознали. На теле Данилова — следы пыток.