В тени твоих крыльев. Книга 1 - Маргарита Ардо

Дезмонд сдержал слово: меня оставили в покое. Никто не будил, не стучал, так что мне удалось выспаться. И сны были замечательные: я летала! Парила в полной безопасности над цветущими холмами, пролетала мимо стай радужных птиц, над каскадами водопадов, живописными озёрами. Удивительно, но рядом со мной летели на почтительном отдалении Лэйнар и Дезмонд и даже не ругались. И не ловили меня, а будто бы охраняли. Ах, мечты!

Продрав глаза, я обнаружила возлежащую на розовом облаке Алкалу под потолком в центре комнаты. Интересно, спит? Та мгновенно раскрыла глаза и свесилась с пушистого облачка.

– У тебя вкусные сны! – Без вступления заявила Алкала.

– Мне тоже понравились. Ты прислала?

– Нет. Духам тоже надо отдыхать и питаться. – Алкала села на облачке и поболтала золотистыми ножками.

– А чем питается вдохновение? – спросила я, выбираясь из мягких подушек.

– Эмоциями, настроением, снами. Страх и злость не люблю. На месть у меня аллергия, от раздражения – изжога. А когда всё красиво, Алкале хорошо.

– Надо же! А я думала, что те прекрасные сны – твоих рук дело. Хотела поблагодарить, ведь я в самом деле отдохнула.

– Сны приходят из подсознания, иногда хватают кусочки будущего, иногда прошлого, и получается фруктовый салат.

Я поправила шёлковое покрывало и пошевелила пальчиками на ногах. Алкала сделала то же самое на своём облаке.

– Знаешь, – призналась я. – Мне всё же немного странно, что прекрасный дух из диких лесов, то есть ты, использует слово «подсознание». Не обижайся, пожалуйста, просто непривычно.

Алкала подскочила с облака, крутанулась и мигом из сказочной золотой феи превратилась в дикую женщину-птицу, украшенную причудливыми ожерельями, поясами и браслетами из ягод, перьев и когтей, с яркими попугайскими крыльями и птичьими лапами с алыми когтями – практически гарпия из мифов. Она подлетела ко мне, я отшатнулась к подушкам у изголовья.

– Ой! Ты всё-таки обиделась?

– Нет, – прошипела Алкала и облизнула красные губы длинным языком. – Разве так тебе больше нравится? Могу быть такой. – Потом обернулась в сизом облаке и предстала раскосой колдуньей с рунами на щеках. – Или такой. – Ещё оборот, и передо мной село пушистое животное, похожее на фиолетовую кошку с искристым мехом. Играя когтями и улыбкой на хитрой морде, Алкала покружила вокруг меня, распадаясь и собираясь вновь.

– Ты мне больше нравишься в виде диснеевской принцессы! – поспешила я вставить, пока меня не хватил Кондратий. – Феи в золотом! Тебе идёт!

Алкала вернула себе прежний вид, хоть и осталась размером с кошку. Прошагала по складкам моего покрывала, вновь милая и не опасная, и обернулась.

– Вот. Так же, как образы, я могу менять речь и языки. Мне всё едино, главное, чтобы моя Эя меня понимала.

– Эя?

– Эя, – кивнула Алкала, – сейчас это ты. Тогда я могу открывать врата и пропускать поток света, а ты – творить.

– Про поток света интересно! Мне всегда казалось, что когда приходит вдохновение, это как водопад, источник, который просто льётся и льётся через меня. – От этих слов у меня по коже пробежали мурашки.

– Так и есть. Но сначала ты должна быть готова, должна призвать меня и открыться. Тогда я открываю врата и выдыхаю, остальное идёт само. Хочешь, превращусь в ручей?

– Нет, пожалуйста. Выходит, творю не я и не ты, а свет, который приходит?

– Конечно.

– Но почему все творят по-разному?

Алкала протянула мне несколько цветных стёклышек.

– Наведи на горящую свечу по очереди, смотри внимательно.

Я так и сделала. Пламя соответственно стало то зелёным, то фиолетовым, то малиновым, то жёлтым, а потом внезапно чёрным, затем пятнистым, как шахматная доска. Я отложила стёклышки и воскликнула:

– Я поняла: свет всегда одинаков! Вопрос в том, как мы на него смотрим.

– Именно. Что бы тебе не приходило, превратить это в жизнь ты сможешь только так, как видишь. А видят все по-разному: у кого-то свет превращается в звуки, у кого-то в образы, у кого-то в танец, у кого-то в кинжал, а у кого-то в вязаную вещицу.

– Хочешь сказать, что у всех свои фильтры?

– Угу. Самые разные. Свет есть всегда, вопрос только, в каком цвете ты живёшь.

– Я никогда раньше так не рассматривала вдохновение, – ахнула я. – Спасибо, что просветила.

– Ну что, долго нежиться будешь или начнём тренироваться? – поинтересовалась Алкала, пнув одну из подушек на краю кровати.

– Тренироваться! Конечно! Я готова! С чего начнём?

– Представь кролика.

Кролик получился у меня запросто, серый, маленький, шевелил ушами и грыз морковку, потом попрыгал за канделябр и исчез.

– Скукота, – заявила Алкала.

– Зато очень натурально.

– Никакой эмоции. Теперь закрой глаза и прислушайся.

Я подчинилась. Вместе с ласковыми ветерками, которые кружили по комнате в качестве вентиляции, тихими всплесками воды в ванне-гейзере и урчания в собственном животе я уловила нечто. Оно несло энергию, как порыв, в котором трудно себе отказать. Я потянулась за ним на носочках, со вдохом открылась этому желанию. И вдруг ощутила вкус хитрости, со смешком представила совсем другого кролика.

По комнате на задних лапах прошёлся нетвёрдо кролик из мультика с бутылкой в обнимку. Я сощурилась, кролик вскинул лапу, бутылка виски разбилась. В нос ударил запах спиртного с привкусом керосина, но кролик махнул лапой. Я хмыкнула. Иллюзия растворилась.

– Лучше, – заметила Алкала. – Теперь опять кролик. Но представь, что за дверью тебя поджидают стражи и держат сеть наготове, ты откроешь дверь и…

Мне даже закрывать глаза было не надо. Я сосредоточилась. В зеркале рядом с моей хмурой физиономией возник красноглазый монстр ростом с меня, от которого за версту пахло кошачьим лотком. Монстр пошевелил ушами, облепленным влажной, обсмоктанной шерстью хвостом, нюхнул и разинул пасть с многоярусными рядами клыков. С них на пол закапала слюна и кровь.

У меня по загривку пробежал холодок, а на лице образовалась коварная улыбка.

– Они открывают дверь, а тебе некуда бежать, – прошептала в самое ухо Алкала.

От потока в темечко стало в самом деле не по себе. Я громко выдохнула, и чудовищный кролина бросился на дверь и сшиб её, оставив только щепки.

Послышался треск и скрежет, что-то рухнуло. Донеслось утробное чавканье, а затем топот ног.

– О! Браво! В твоих иллюзиях прорезался звук! – рассмеялась Алкала и захлопала в ладоши. – Шикарный уродец, не ожидала от тебя!

Я зарделась. Странно было в самом деле не перекладывать образы на бумагу, а выносить в реальность. И кто я теперь? Не писатель точно. Может, иллюзионист?