В тени твоих крыльев. Книга 1 - Маргарита Ардо

«Люди признают главенство лаэров, как высшей расы».

«Лаэры признают ответственность защищать людей от внешней опасности, обеспечивать честные договорные отношения в любой сфере: работа, медицина, образование, обслуживание, увеселения, градостроительство…» Список был длинным, с массой подробностей и примечаний.

Лэйнар перешёл ко второй главе, и первое, что он прочёл, весьма его удивило:

«Люди признают, что страдают общей болезнью, коллективным безумием. Оно проявляется в изначально заложенной в структуру человеческого ума зависти, осуждении, ненависти, злости, недовольстве, стремлении к войне, конфликтам, личному обогащению, лжи, злословию, манипуляциям, хитрости, уловкам и прочим негативным проявлениям, которые противоречат закону о свободном течении потока света в государстве лаэров. Поэтому раса людей в пределах всех частей Аэранха согласна подчиняться законам и порядку лаэров в полной мере».

Лэйнар поджал губы: все эти симптомы «болезни» можно было запросто приписать и могулам. Да и среди лаэров встречались явно «инфицированные». Почему речь шла только о людях?

С повышенным интересом Лэйнар продолжил чтение. Коллективной болезни человеческого ума было посвящено множество страниц. Там подробное описывались страхи, которые одолевают людей: страх смерти, нищеты, отвержения, неудовлетворенности, бессмысленности и прочего. Затем составители конвенции писали о том, что люди одержимы желаниями и не способны на радость, так как им всегда чего-то не хватает.

Лэйнар подумал о Сеннеке, которому тоже не хватало того, что придумали до него другие, и потому он изобретал всё, что в голову взбредёт. Вспомнилось, как в детстве они с Двухглавым запускали придуманные магические фейерверки, а те вместо золотых искр заляпали весь двор жёлтыми пятнами, похожими на размазанных в желе лягушек. Вспомнил, как они смеялись до упаду, а потом драили по приказу отца дорожки парадной части двора. А затем пошли переделывать. Можно это рассматривать, как «безумие»? Вроде бы нет.

Лэйнар оперся о другую руку, пытаясь представить человеческих мальчишек за тем же занятием. Не вышло. Все люди в Аэранхе были какими-то безрадостными. Иногда скучными, иногда смелыми и умными, как Дава Мирана, но никогда, пожалуй, он не видел их счастливыми. Или ему просто кажется? Стоило присмотреться. А вообще странное дело, будь он человеком и представителем своей расы, он бы такое никогда не подписал.

Наконец, Лэйнар нашёл статью «О творчестве», где говорилось то, что в принципе он давно знал:

«Учитывая коллективную болезнь человеческого разума, люди не способны на истинное творчество и его реализацию, а именно на творческую магию в благих целях. Творчество в руках людей способно привести к:

– захвату власти;

– войнам и разрушениям;

– жажде наживы;

– уничтожению природных ресурсов;

– снижению морали и разврату;

– торжеству гордыни;

– нарушению законов и уничтожению стабильности государства…»

Лэйнар пробегал глазами по сотне строчек, расписывающих ужасы творческой магии в руках людей. И всё это казалось бы верным, если бы не жужжащий, как докучливая муха, вопрос: а что плохого в Олиных воздушных цветах и в пряжках для сандалий того парнишки?

Ни развратом, ни войнами не пахло…

Впрочем, Лэйнар не был склонен к скоропалительным решениям – они нужны только в условиях извержения вулкана. Он перелистнул страницу и вдруг заметил, что нумерация шла не по порядку. Проверил ещё раз, действительно – целого десятка страниц не было. Лэйнар подлетел к более современным изданиям Конвенции, там уже не обнаружилось нарушения в порядке страниц, но и дополнений он не заметил. Тогда Лэйнар обратился к хранителю:

– Эй, любезный, подскажите, почему в первом томе Конвенции отсутствует так много страниц?

Хранитель, почти мальчик с золотистыми кудрями, обрамляющими румяное лицо, вежливо улыбнулся.

– Так всегда было. Согласно историческим фактам, при подписании договора сотни лет назад между людьми и лаэрами произошёл спор, и древний магистр, переживший великий взрыв, втайне от всех забрал книгу и вписал то, что считал нужным. Однако он был так стар, что мысли его путались, и уважаемые комиссии от людей и лаэров после прочтения решили убрать придуманное магистром. Оно противоречило прочему.

– И они просто вырвали страницы?

– Что вы! Оракул поглотил их, как не истинные, – пояснил со светлой улыбкой юноша.

– А свидетели присутствовали? – уточнил Лэйнар.

– Конечно, это же историческое событие! – юный хранитель с благоговением коснулся тонкими пальцами страниц, перевернул все до последней и показал на лист с примечаниями. – Вот члены комиссии, которые сопроводили мага и книгу Конвенции со стороны людей и лаэров к Чаше Оракула.

Лэйнар наклонился над мелкими иероглифами и вдруг после нескольких десятков имён увидел выведенную иероглифом самую последнюю фамилию – Рамма.

– Я не ошибаюсь, здесь Рамма написано? – спросил он у хранителя.

Тот посмотрел и кивнул утвердительно:

– Вы не ошибаетесь. Это Рамма, уважаемый лаэр.

– Почему я не знал этого? Это же история семьи! – поразился Лэйнар. – В нашем роду и о менее знаменательных событиях принято рассказывать.

Юный хранитель спокойно закрыл книгу и всё с той же вежливой улыбкой посмотрел на Лэйнара.

– О знаменательных событиях рассказывать потомкам – похвальная традиция, но о некоторых в семьях предпочитают забыть. Во имя будущего.

– Что вы имеете в виду? – нахмурился Лэйнар.

– Рамма – это фамилия того самого древнего магистра, которого сочли безумным. К счастью, ваш род оправился от этого неприглядного события, и имя прочих достойных его членов вызывает только всеобщее почтение.

Лэйнар сглотнул. А хранитель добавил:

– В древний том Конвенции мало кто заглядывает, а на последнюю страницу тем более.

– Но вы это знаете, – заметил Лэйнар. – Значит, это ни для кого не секрет.

– Хранители центра памяти обязаны знать всё. Но мы говорим только тем, кто спрашивает.

– Благодарю вас, – склонил голову Лэйнар.

– Обращайтесь, господин, всегда приятно отвечать жаждущим знаний.

– Скажите, а что стало с тем древним магистром из моего рода?

– В истории он больше не упоминался. Возможно, умер. Ведь и магистры не вечны, особенно, если их коснулась болезнь ума.

* * *

С разрешения хранителя Лэйнар перенёс несколько страниц Конвенции в ментальный архив и вылетел из центра памяти. Ночь овеяла прохладой, Лэйнар развернулся и расправив широко крылья, нырнул в воздушный поток. Он летел к дому родителей, а в голове снова прозвучали слова Оракула: «Жениться и пойти тропой отцов». А что если имелось в виду не отцов, а пра-пра-прадедов? Ведь древний магистр с именем Рамма был единственным, кто высказал что-то против всех. Что же он написал?