Чаша страдания - Владимир Голяховский

— Срочно отправьте в Президиум Верховного Совета.

* * *

8 мая 1945 года Сашу Фисатова привезли вместе с другими осужденными бывшими военнопленными в специальный исправительно-трудовой лагерь в заполярном городе Воркуте. За измену Родине ему дали срок — десять лет исправительно-трудовых лагерей строгого режима. Колонну осужденных бывших военнопленных высадили из товарных вагонов, в которых они ехали почти две недели. Часовые кричали:

— Стройся! Шаг вправо, шаг влево считается побегом и наказывается расстрелом на месте. Шагом марш!

Саша качался от слабости. Сосед по шеренге, крестьянский парень, поддержав его, пробормотал:

— Вот мать их туды-растуды! Такого правила, чтобы шаг вправо — шаг влево считался побегом не было и в немецких лагерях. Ты, брат, держись тверже, не то…

Саша подумал: действительно, если он покачнется и оступится, его тут же застрелят. Неужели ему было суждено выжить после жуткой казни у немцев для того, чтобы его застрелили свои же, русские? В его усталом, затуманенном испытаниями мозгу промелькнуло: «Все повторяется сначала, но теперь мне не выжить…»

* * *

В Воркуте 8 мая 1945 года было холодно, лежал снег и выла метель. Группе интернированных польских семей было приказано собираться и погружаться в вагоны: их перевозили с самого севера на юг страны — в Среднюю Азию. Колонна женщин с детьми, нагруженная мешками и чемоданами, понуро шагала к длинному составу из товарных вагонов. Среди них была семья польского майора Адама Сольского — Ядвига с дочкой Гражиной. Шесть лет назад их арестовали на хуторе, при участии Саши. Многое произошло за эти годы: они жили на поселении возле города, Ядвига работала на шахте. Сначала над ними издевались, и красавицу Ядвигу насиловали. Но она работала с советскими политическими заключенными, и они вступились за нее. Тогда они стали жить без страха. Девочка Гражинка выросла, ей уже было десять, она ходила в русскую школу, и теперь ее звали на русский манер Женей. От тяжелой жизни и бесконечных унижений у нее выработался суровый, сумрачный характер. Выжить им помогло то, что Ядвига время от времени продавала вещи своего мужа-майора. Она захватила их при аресте, ей тогда подсказал это симпатичный русский сержант. Кажется, его звали Саша. Спасибо ему. Только одну последнюю вещь — красивый парадный мундир — она хранила как память, говорила дочери:

— Когда будешь выходить замуж, подари этот мундир своему мужу.

Пока колонна женщин шла к железнодорожной станции, кто-то узнал от охранника, что в этот день кончилась война России с Германией. Новость передавали друг другу без особого энтузиазма. Ядвига грустно сказала Жене:

— Говорят, закончилась война. Конечно, хорошо, что убивать больше не будут. Но нам с тобой от этого никакой радости: мы как были рабами, так и остаемся. У нас нет ничего — ни свободы, ни страны, ни отца.

Сквозь поземку они видели, как вдалеке тащилась в лагерь серая масса военнопленных. В ней был и Саша Фисатов, осужденный на десять лет. Так Саша и Ядвига с Женей прошли друг мимо друга в северном русском городе Воркуте в день победы. Никому из них эта победа не принесла освобождения.

* * *

На другой день, 9 мая 1945 года, газеты вышли с приказом Верховного Главнокомандующего генералиссимуса Сталина о праздновании Дня Победы, с его портретом в погонах и с орденами. В Москве на улицах тоже висели его портреты и плакаты с лозунгами «Слава великому Сталину, вдохновителю и организатору наших побед!».

День был на редкость теплый, будто сама природа ликовала вместе с народом. Центр Москвы заполнился людьми, вокруг — радостные, счастливые улыбающиеся лица. Из больших раструбов громкоговорителей на углах улиц лилась бравурная музыка. Мария с Лилей с трудом пробирались через толпу, у Марии на лице цвела такая же счастливая улыбка, как у всех. Лиля почти не узнавала маму, всегда такую грустную и озабоченную. Окончание войны не давало им обеим освобождения от гнета неизвестности: жив ли муж и отец, где он, что с ним? Но радость была общая, и Мария надеялась, что в честь такой большой победы могут объявить какую-нибудь амнистию, и тогда, если Павел Берг еще жив, то… это была хоть капля надежды. Оглядываясь в толпе, она весело переговаривалась с людьми — ликование было общее, ликование было и в ней.

Лиля смотрела на портреты Сталина и транспаранты с его именем, вспоминала стихи, которые она читала раненым бойцам в алатырском госпитале в 1942 году, а потом спросила:

— Мама, это о Сталине написано стихотворение «О доблестях, о подвигах, о славе»?

Мария задумчиво улыбнулась и предпочла ничего не ответить. Она хорошо помнила, что рассказывал ей муж, она усвоила его мысли о неверной и даже преступной военной политике Сталина в 1930-е годы. Мария понимала, что победа досталась народу не благодаря Сталину, а вопреки ему. Это была победа самого народа, сумевшего вынести невероятные муки, нашедшего в себе силы и победившего. Победа досталась народу, но теперь людям навязывали идею, что она была достигнута стратегическим гением Сталина. И с этим приходилось мириться и ликовать вместе со всеми: все равно — это наша победа.

Под гул канонады «Салюта Победы», когда 224 пушки давали тридцать победных залпов, Мария наклонилась к дочери:

— Постарайся запомнить этот день. Такого людского ликования больше не будет. Станешь потом рассказывать детям и внукам.

Тринадцатилетней Лиле было смешно представить себя мамой, а тем более бабушкой.

Вскоре после войны на экраны кинотеатров был выпущен двухсерийный фильм-эпопея «Падение Берлина» — торжественный гимн Сталину как гениальному полководцу, вождю и мудрому другу народа. Фильм сделали с небывалым для того времени размахом — впервые на цветной пленке, с натурными съемками. Роль Сталина играл грузинский актер Геловани, деликатно имитировавший его характерный грузинский акцент. Сюжетная линия кружевом вилась вокруг образа вождя — он гениален и погружен в важнейшие государственные и военные дела, но в то же время по-человечески совершенно прост и обаятелен: отечески опекает молодую влюбленную пару — рабочего и крестьянку, которых разлучает война. В последней сцене фильма Сталин прилетает на берлинский аэродром сразу после окончания войны. Как только он спускается с трапа самолета, к нему со всех сторон сбегаются советские бойцы, окружают его, кричат «Ура!» и благодарят за победу над Германией. Интересно, что в фильме Сталин не благодарит людей за выносливость и героизм, а только призывает их к новому мирному труду. Там же, в толпе, находится та пара влюбленных, и Сталин заботливо и мудро их воссоединяет.

Все это была, конечно, пропаганда: на самом деле Сталин в Берлин не прилетал и летать вообще боялся. Когда в 1945 году он поехал на встречу с американскими и английскими лидерами в Потсдам, под Берлином, специально для его поезда проложили новые рельсы и вдоль железной дороги стояла 17-тысячная армия — по одному солдату на каждые 250 метров. Но люди смотрели фильм, и многие верили: наверное, так оно все и было. Лишь немногие сомневались, и уж совсем мало кто считал этот фильм и этот образ сплошной ложью.