Нахимов. Гений морских баталий - Виктор Артемов

А тут подошел еще один батальон камчатцев, посланный сюда генералом из люнета. Одновременно по его приказу началась атака соседних участков неприятеля, который этого уже не выдержал и бежал со своих позиций.

Разрушив все работы французов, направленные против люнета, русский отряд уже начинал отступление, но тут к неприятелю подошло подкрепление и он готовился начать преследование отступающих. Это вынудило Хрулева подтянуть резервы, и вновь пойти в атаку, следствием которой стал захват первой французской параллели.

Теперь задача отряда была выполнена даже с лихвой, и Хрулев приказал своим людям отходить. Однако солдаты не обращали внимания на сигналы, видя в этом хитрость неприятеля, а привозившим устный приказ нарочным отвечали: «Не таковский генерал, чтобы велел отступать]»

Тогда Хрулев приказал ему вызвать из передовой цепи отца Иоанникия и поручил ему передать свое приказание. И лишь приказание, переданное военным пастырем, свидетелем подвига которого они только что были, заставило солдат поверить. И отступить.

По их отходу французы вновь заняли свою параллель, но преследовать русских более не решились…

В мае 1855 г. отец Иоанникий Савинов стал третьим в России военным пастырем — кавалером ордена Святого Георгия 4-й степени. Недолго, однако, он смог порадоваться сему отличию — в этом же году июля 9 дня он скончался: на войне умирают не только от ран, умирают и исчерпав себя, отдав все силы общей победе.

Бой 10 марта 1855 г. и Хрулеву принес орден Святого Георгия сразу 3-й степени — до этого Георгия у Степана Александровича не было, хотя иных орденов и было в достатке…

Память о событиях 10 марта 1855 г. сохранилась и в солдатских песнях, таких, например, как эта, вновь вводящая всех желающих ее слушать в грохот этого сражения:

Гей! камчатцы-удальцы!

Гей! днепровцы-молодцы!

Собирайтесь, водки кварту

За десятое пить марта;

За здоровье, будь здоров

Наш любимец — наш Хрулев!

Что с тобою нам француз!

Правду молвить, — он не трус,

А как вздумал влезть в траншею,

Так его турнули в шею!

Слово молвил нам Хрулев, —

Все мы бросилися в ров.

Темный путь светил монах,

Он нас вел с крестом в руках,

А Хрулев разжег отвагу;

Глядь! француз — кто лег, кто тягу.

Штык не хватит — камень есть,

И кулак французу в честь.

Слышь канаву к нам вели,

Да по ней как в гроб легли;

Разъярились мы от боя,

Слышать не хотим отбоя,

Кто в Викторию[1]попал,

В Балаклаву почесал.

С той поры вот ни гугу —

Знать, согнули их в дугу,

Знать, Хрулев им задал перцу,

А уж нам-то как по сердцу;

Вот еще бы дать разок,

Так совсем пошли б в утек.

Ну, камчатцы-удальцы!

Ну, днепровцы-молодцы!

Собирайтесь, водки кварту

За десятое пить марта;

За здоровье, будь здоров,

Наш любимец — наш Хрулев!

К апрелю 1855 г. силы союзников выросли уже до 170 тысяч человек. Противостояло им 40 тысяч воинов севастопольского гарнизона. В распоряжении осаждавших было 541 орудие, в том числе 130 тяжелых мортир. У защитников города было 466 орудий, из них 57 мортир. Преимущество союзников в снарядах все более увеличивалось. Правда, и Севастополь становился благодаря беспрерывному тяжелейшему труду защитников все более совершенной крепостью. Росли также опыт и мастерство гарнизона. В марте 1855 г. Нахимов писал: «Теперь шестимесячные труды подходят к концу; средства обороны нашей почти утроились».

Однако все возрастающие потери личного состава сказывались на состоянии обороны города. Ведь гибли и получали ранения, покидали строй по болезни опытные защитники, а на смену им приходили хотя и свежие, но необстрелянные воины. «Цифра моряков, стоящих еще на ногах, — писал современник, — тает каждый день, а в присутствии этих героев заключается залог существования Севастополя; эту истину молено сказать по совести, без всякого пристрастия потому, что на это есть сотни доказательств. Собственно материальные средства тают еще скорее, чем прибывают… Многое заставляет всех предполагать, что в Петербурге не вполне оценивают тягости и опасности настоящего положения».

С 28 марта по 6 апреля происходила 2-я бомбардировка Севастополя. Один из защитников так описывал происходившее: «Нет возможности передать, что это было. Ужасную бурю с градом можно разве сравнить с тем неистовым учащенным артиллерийским огнем, которым неприятель буквально мел ядрами бастионы. Над нами было истинно чугунное облако — становилось просто темно от массы снарядов, пролетавших над головой». То же самое продолжалось и в следующие дни. Всего по городу было выпущено 160 тысяч снарядов.

Укреплениям был нанесен серьезный ущерб, погибло немало защитников города. Однако и во время бомбардировки непрерывно шли работы по восстановлению рубежей обороны, все находились в готовности к отражению штурма. Орудия бастионов и батарей также вели непрерывный огонь по противнику. В результате было уничтожено немало пушек, сооружений, живой силы союзников. Характерно, что англо-французский флот даже не решился приблизиться к городским укреплениям.

Бомбардировка закончилась без главного для союзников результата. Изготовившиеся к штурму союзные дивизии так и не сдвинулись с места

Под усиленным нажимом своих правительств в апреле 1855 г. командование союзников приступило к методичному обстрелу Севастополя.

Упорный обстрел Севастополя приносил гарнизону большие потери. Во время обороны бывали дни, когда потерь было меньше, чем обычно, но не было дней, когда их не было совсем. Каждый севастополец, независимо от места своего нахождения в городе и рода исполняемых занятий, находился в условиях фронтовой жизни. «Степени опасности при пассивном участии в обороне и при участии в боевых эпизодах, — писал участник обороны А. Вязмитинов, — почти сравнялись. Заурядные, самые мирные функции человеческой жизни заканчивались так же, как может закончиться участие в какой-нибудь отчаянной вылазке».

Развернулась также борьба за передовые укрепления русских. Многие из этих траншей (контрапрошей) были ближе к позициям противника, чем к бастионам. В траншеях происходили жестокие рукопашные схватки. 11 апреля семь батальонов под командованием генерала А.П. Хрущева начали работы по устройству укреплений перед Четвертым бастионом, где противник подошел очень близко к оборонительной линии. В ходе каждодневных атак союзники пытались выбить русских из этих траншей, но несли огромные потери. 19 апреля после артиллерийской подготовки начался их штурм многократно превосходящими силами противника. Контрапроши были взяты. За время осады это был первый случай захвата союзниками части передовых русских укреплений.