Звезда Пандоры - Питер Гамильтон

— Она и так изрядно намучилась, — ответил Тарло.

Ренне остановилась, любуясь морем. Влажный бриз играл ее каштановыми волосами.

— Ублюдки. Рады поиздеваться над впервые живущими. Даже без потери памяти она еще лет десять не оправилась бы от потрясения.

— Ненавижу насильственное редактирование памяти, — сказал Тарло. — Каждый раз, когда мы с этим сталкиваемся, меня чуть не выворачивает на­изнанку. Мы ведь почти покончили с Хранителями, начали их окружать, а они опять вывернулись. Мы могли бы сто раз их арестовать. Хочу сказать, это чертовски странно, что босс ни разу не вышел на кого-то из их шишек.

— Ты говоришь совсем как Алессандра Барон, всегда критикующая Управление. Если бы кто-то изобрел редактор памяти, стреляющий как лазер, мы бы об этом знали.

— В том-то и дело, — сказал он, пожимая плечами и разводя руки. — Мы не знали о нем, а изобретатель выстрелил в нас.

— Перестань. Ты становишься параноиком.

Он печально усмехнулся.

— Ты должна признать, что в деле с Хранителями что-то не так. Черт, ты ведь была на Велайнесе. Мы что, допустили ошибку? Скажи, мы что-то про­пустили? Мы работали по всем правилам, но они все-таки нас обошли.

— Им повезло.

— Им везет уже сто тридцать лет. Это неестественно.

Она взглянула на него с тревогой.

— О чем ты толкуешь?

— Я не знаю. Правда не знаю. — Он вздохнул. — Ладно, надо выяснить, что там накопали эксперты.

— Ничего.

— Оптимист. Ставлю десять долларов на то, что на этот раз Хранители сделали ошибку и оставили после себя улики.

— Договорились.

Разведывательная червоточина ККТ на Мерредине просуществовала пятнадцать месяцев, когда ей был присвоен пятый класс — законченная энерго-фокусирующая структура — и последовало обновление всех систем до уровня «бета». Предстояла нелегкая работа по техническому перевооружению половины кубического километра оборудования высочайшей мощности. Оскар Монро десять месяцев руководил бригадами, пока они суетились вокруг генера­тора червоточины, вооружившись отвертками, антеннами, программами и про­чим необходимым оборудованием. После обновления большей части систем три месяца ушло на обучение наземной службы, пока техники, участвуя в бесчис­ленных тестовых прогонах, не привыкли к новым типам устройств и программ. После чего последовал заслуженный двухнедельный отпуск.

Оскар отправился на Землю и первые десять дней провел в одиночестве, отключив эл-дворецкого и просидев с удочкой в рыбацкой лодке на озере Рутланд в Англии всю Светлую седмицу. Семь из десяти дней шел дождь, и он вытащил всего одиннадцать форелей. За последние восемь лет это были самые беззаботные дни. Впрочем, долго слоняться без дела он не хотел.

Последние четыре дня были оставлены для Лондона, где наряду с другими ностальгическими объектами культуры древней столицы он хотел посмотреть некоторые из старомодных театральных постановок. В первый же вечер, в ан­тракте «реинтерпретированного» Стоппарда, он встретил приятного молодого человека из одного аристократического семейства Европы, который был заин­тересован и восхищен его работой. Благодаря схожести взглядов на изобрази­тельное искусство, оперу и хорошую еду оставшиеся три дня отпуска Оскара они почти не разлучались. Потом они распрощались на лондонской станции ККТ, и экспресс доставил Оскара обратно на Мерредин, преодолев за тридцать три минуты расстояние в двести восемь световых лет.

На следующий день был назначен запуск генератора червоточины; при надлежащем подходе этот процесс потребует немало времени. Спустя шесть дней Оскар будет готов приступить к поискам новых планет.

База разведывательного отряда, занимавшая три квадратные мили одного края планетарной станции, была видна с расстояния пяти километров. Подобная расточительность территории являлась не случайной. Мерредин стал узловым миром Содружества для третьей зоны этого сектора космоса, и в ожидании будущего, когда пятьдесят переходов свяжут его с далекими звездами, плане­тарная станция заняла участок неподалеку от столичного города общей площа­дью в его пятьдесят квадратных миль. В настоящий момент здесь имелся толь­ко один пассажирский терминал, небольшая сортировочная площадка и три перехода назад на Мито, один из миров Большой Дюжины, и два к погранич­ным мирам третьей зоны — Клонклурри и Валвиде. На остальной территории росла трава, тянулись дренажные канавы и виднелось несколько никуда не ведущих дорог. Месяц назад на многих зданиях были вывешены зелено-голубые национальные флаги, но, после того как команду Мерредина выбили из розы­грыша Кубка еще в первом раунде, знамена быстро сняли. Расстроенные смо­трители спрятали их в кладовках, бормоча себе под нос что-то о «другом разе».

База разведчиков раскинулась вокруг их собственной червоточины, заключенной в глухое сооружение из стали и бетона длиной восемьсот метров, кото­рая заканчивалась стометровой сферической камерой изоляции чужаков, на две трети спрятанной под землю. Вокруг базы сконцентрировался небольшой городок из зданий промышленного типа, где размещались конторы, лаборатории, мастерские, тренировочные залы и отдел ксенобиологии. Энергия поступала от термоядерной установки на побережье.

Двухместный «Мерседес-1001» провез Оскара через главные ворота базы в семь часов сорок пять минут утра и остановился на парковке, отведенной для машин начальников отделов. Завистливые взгляды сотрудников вызвали у Оскара довольную улыбку. Он знал, что других таких автомобилей на Мерредине больше нет. Он не скрывал своего увлечения и менял машины каждые двенадцать месяцев, а то и чаще, выбирая самые новые спортивные модели. Эту машину ему специально привезли с Демократической Республики Новой Гер­мании, одной из планет Большой Дюжины, где после ухода с Земли обоснова­лась компания «Мерседес». Учитывая условия его первой жизни, он не раз задумывался, уступает ли он склонности к потреблению или подсознательно старается отгородиться от этого самого прошлого. При омоложении он не стал стирать эти воспоминания по одной причине: он не хотел рецидива того глупо­го идеализма, которому поддался в молодости. Сейчас он был полноправным членом общества и полностью освоился в этой роли.

Оскар прошел через административный блок прямо к центру управления червоточиной. В просторном помещении, напоминающем театральный зал, уже начали собираться члены наземной команды. По пути к своему месту за перед­ним пультом он успел ответить на многочисленные приветствия и несколько шуток. Центр управления включал в себя восемь расположенных ярусами рядов пультов, обращенных к широким окнам из молекулярно усиленного сапфира, занимавшим всю стену. За ними находилась камера для работы в условиях не­изученных планет. В неактивном состоянии это была сфера диаметром в пять­десят метров с темными стенами, покрытыми слоем состава, поглощающего ра­диоактивное излучение. Механизм червоточины — овал шириной пятнадцать метров — располагался прямо напротив окон, и между ним и основанием камеры был установлен трап. Вплотную к стенам примыкали двери, снабженные гер­метичными шлюзами. Широкое кольцо полифото на потолке излучало яркий свет, имитировавший солнце Мерредина. В закрытых нишах хранились раз­личные инструменты, тоже полностью обновленные за время переоборудования, и бригада техников уже закончила проведенное ночью тестирование приборов.