Дневник нарколога - Александр Крыласов

— Да уж, — почесал в затылке Змей, — терапевтическое лечение не помогает, придется применить хирургический метод. У тебя машина на ходу?

Холодец кивнул, роняя слезы в вазочку с вареньем.

— Тогда поехали к моему доктору.

— К какому доктору?

— Который меня закодировал. Ушлый, собака, он и тебе поможет.

Через час друзья сидели перед дверью наркологического кабинета и занимались своим привычным делом: Глеб снова оправдывался и унижался по телефону перед Люсей, а Леха активно клеился к хорошенькой медсестре. Когда подошла их очередь, Змеев пропустил другана вперед и представил врачу:

— Вот, Евгений Палыч, прошу любить и жаловать: друг моего детства Глеб Холодцов, владелец рынков, ресторанов и пароходов. Характер имеет нордический, стойкий, хотя в последнее время немного сдал. Не считая брака, в плену не был. В настоящее время выбит из колеи, мечась между женой и любовницей.

— Значит, вы не можете определиться с выбором спутницы жизни? — обратился к Холодцову бородатый психотерапевт.

— Неизведанное манит, но нажитое держит, — влез Змеев.

Холодец попробовал улыбнуться, но предательские слезы навернулись на его неприкаянные глаза.

— Итак, — начал доктор, — я создам соответствующую программу контент-терапии и внедрю ее в ваше подсознание. Допустим: «Люся мне глубоко безразлична», или «Я люблю свою жену», или «Мое подсознание само сделает выбор», или «В этом году я заработаю миллион евро», или «Все, за что я берусь, приносит мне успех», или «У меня пропадает компьютерная зависимость», или…

— Так просто? — перебил Леха.

— Элементарно, Змеев, — усмехнулся Евгений Павлович, — это гораздо проще, чем борьба с наркотиками или избыточным весом.

— Так не бывает, — не поверил Леха, — вы хотите сказать, что я после эдакой программы влюблюсь в э-э-э… в вашу Светку?

— Почему нет? — хохотнул врач. — Обратите внимание, вы выбрали молодую, красивую медсестру, а не старушку или старичка из очереди. Моя программа — это всего лишь увеличительное стекло, которое усиливает ваши собственные желания. Собственные, это я особо подчеркиваю. Допустим, монтируем вам: «Я люблю Свету Ломзикову» и ждем результата двадцать шесть часов, столько времени нужно, чтобы информация усвоилась и из подсознания перешла в сознание.

На следующее утро Глеб разомкнул веки, привычно кинул взгляд в мансардное окно и внезапно ощутил непроизносимую легкость бытия. Есть ли Люська, нет ли Люськи, ему было глубоко по барабану. Холодец спрыгнул с кровати и запел: «По долинам и по взгорьям…» Испуганная супруга поднялась на третий этаж особняка, не зная, чего еще ожидать от свихнувшегося мужа.

— Все, Ленок, концерт окончен. Прошла любовь, завяли помидоры. Люське пинок под зад, пусть катится назад в свой Сердобск, а мы попробуем начать все сначала, — Глеб по-хозяйски подтянул свои семейные трусы.

Жена недоверчиво хмыкнула, но потом внимательно всмотрелась в глаза Глеба, они были ясные и безмозглые, как у домашнего кота. Прежняя муть и взгляд побитой собаки исчезли безвозвратно.

— Выздоровел? — не поверила супруга.

— Окончательно, — Холодец чмокнул жену в щеку, — зови охламонов, буду им пистон вставлять за двойки и танцы с волками.

— С какими волками? — опешила супруга, опять подозрительно косясь на Холодца.

— С такими! — рявкнул прежний Глеб. — Пацанам из хорошей семьи нечего со всякой шпаной связываться! Я этих сявок быстро отважу!

Через месяц играли свадьбу Змеева и Светы. Глеб, назначенный свидетелем со стороны жениха, сыпал прибаутками не хуже Лехи. Холодец всю предыдущую неделю зависал в Интернете, ища заготовочки на случай бракосочетания, и теперь применял их по назначению.

— Молодая жена — та лошадь, которая быстро довезет тебя до могилы, — острил раскрасневшийся Холодцов. — Горько-о-о-о!

Молодые покорно целовались, потея в свадебных доспехах.

— Что нужно подарить мужчине, у которого все есть? Подарите ему жену, и у него ничего не будет, — хохотал Глеб, довольный собой, — запомни, Леха, если любовь — это сладкий сон, то женитьба — это будильник.

Змеев смущенно хихикал и прятал глаза. Невеста недовольно косилась в сторону Холодца, одергивала на женихе пиджак и незаметно строила глазки молодому фотографу.

Костик Жупиков, студент четвертого курса МЭИ, несколько последних месяцев перестал ездить на метро, и жизнь его превратилась в сущий ад. Как раньше было просто — сел в метро и поехал, куда тебе нужно. Хочешь на Ленинские горы, хочешь в Теплый стан, а хочешь и на Авиамоторную, где располагался родимый институт. Теперь же лишенный возможности перемещаться под землей Константин вкусил всех прелестей наземного транспорта. Автобусы и трамваи ходили через пень-колоду, сначала намерзнешься на остановке до полного залубенения, а потом еще и не влезешь. Чтобы попасть из точки А в точку Б, приходилось менять по три автобуса и два трамвая и все равно приезжать с опозданием. Иногда Жупиков психовал и брал тачку, но и тогда бесконечные и выматывающие пробки осложняли процесс его телепортаций. Когда Костя пользовался метро, он не замечал его преимуществ и воспринимал подземные марш-броски как должное. Так бывает, когда у тебя здоровые ноги без признаков мозолей и подагры, то проскакать пару километров не составляет особого труда, но стоит появиться крошечному натоптышу, как каждый шаг превращается в проблему.

Страх перед метро возник у Кости 1 января 2012 года в тринадцать часов пятнадцать минут. Он вместе с друганом Вовой Пошукайло возвращался от своих герл френдих после новогодней ночи. Костян ехал к себе домой, а Вован в общежитие. Жупиков накануне много не пил, справедливо полагая, что секс и шнапс несовместимы, зато Вован отжигал за двоих, любя жизнь во всех ее проявлениях и мешая все, что под руку попадется. На следующий день в метро его накрыло.

— Жопиков, мне плохо, — ныл похмельный Вова, — меня, наверное, сейчас вырвет.

— Не фиг было вчера шампанское с водкой мешать, пивом лакировать и ликером отшлифовывать, — ворчал Костька.

— Я задыхаюсь, — стонал Вовец, — давай выйдем на воздух.

— Перебьешься, — отмахивался Жупиков.

— Костяра, я сейчас сдохну, — скулил Пошукайло, — у меня сердце барахлит, у меня нос похолодел.

Поезд внезапно остановился. В вагоне сразу повисла тревожная тишина, как всегда бывает под землей в случае остановки. Костик взглянул на Вовца, тот был совсем плох: мучнисто-белое чело друга покрывали крупные капли пота, в зрачках затаилось страдание. Вдруг глаза Пошукайло совсем закатились, и он обессиленно повис на Костьке.

— Вовчик на шее, — попытался сострить Костян, но тут же понял, что его друг и товарищ находится в глубоком обмороке.

— Освободите место! — взвыл Жупиков. — Человеку плохо!