Огонь и ветер - Елена Кочешкова

– Эта шельма похожа на твою мать, парень, – в какой-то момент сказал вдруг таргал, хлопнув Фарра по плечу и ткнув пальцем в Шуну. – Такая же дерзкая... Держись от нее подальше. Сам не заметишь, как она выкатить тебе свое надутое пузо и потребует признать байстрюка законным наследником.

От дедулиных слов лицо у Высочества сделалось холодным, как камень посреди зимнего поля, а уши горячими. Я рассмотрел это очень ясно, хотя к тому моменту уже хорошо набрался молочным пойлом. Настолько хорошо, что оно начало казаться мне вполне приятным. Шуна, по счастью, ничего не услышала – она в этот момент насмешливо говорила что-то одному из тайкурских дедов, жилистому, как сухое дерево и такому же морщинистому. Полагаю, «шельма» нашла бы, что ответить таргалу... и это действительно было бы дерзко.

Между тем усталость, тепло, выпивка и сытная еда сделали свое дело: я понял – еще немного, и усну, уткнувшись лицом в пиалу. Шуна это тоже рассмотрела и аккуратно тыкнула меня кулаком в бок.

– Эй, Синеглазый, а ты ведь сейчас уснешь!

– Усну, – не стал я спорить, а она хмыкнула себе под нос и что-то звонко сказала таргалу. Тот хохотнул и махнул рукой в сторону выхода, добавив еще пару фраз на своем степном языке.

– Идем, – Шуна решительно дернула меня за руку. – Идем, красавчик... Спать лучше на постели, а не под столом.

Я зевнул и послушно дал себя увести.

Пусть Высочество сам наслаждается обществом своего доброго деда. Мне уже всего хватило в этом вечере.

За порогом шатра мы столкнулись с парочкой тайкуров помоложе. Они посмотрели на нас с Шуной, и один обронил насмешливую фразу, похожую на вопрос. В ответ Шуна выдохнула что-то явно еще более едкое, одарила парня этой своей лисьей ухмылкой и быстро увлекла меня прочь.

Я вовсе не удивился, когда она притащила меня в тот самый тэн, где мы с Фарром ночевали несколько недель назад. В тот раз я не мог толком разглядеть ничего из-за своих полуслепых глаз и теперь с интересом окинул взглядом шатер, тонущий в густом черном сумраке: приметил и огонь в очаге, и широкую уютную на вид лежанку, и полог, отделявший мужскую половину от женской. За ним едва виднелось еще одно спальное место.

– Что они там говорили? – не удержал я любопытства.

Шуна фыркнула и ответила небрежно, мимоходом сбрасывая куртку на застеленный ковром пол:

– Спросили не тесно ли нам будет втроем.

– А ты?

– А я сказала, что не тесно. И что не стоит им так громко завидовать чужому счастью.

Я рассмеялся и осторожно сел на низкую лежанку. Нога еще болела, и стоять дольше необходимого мне не хотелось. Хотелось упасть плашмя, не раздеваясь, закрыть глаза и отдаться на волю сна.

– Ох, Эли... Ты совсем пьяный, – Шуна легонько толкнула меня ладонью в грудь, опрокидывая на постель, щедро устланную мягкими шкурами. -– Совсем пьяный синеглазый колдун... Давай-ка я помогу тебе.

Она стащила с меня сапоги и куртку, а потом сама разулась и быстро нырнула под одеяло из меховых шкур.

– Боги, как же хорошо-то... Уже и забыла, когда в последний раз у меня была такая роскошная постель!

Дикая степная девочка... Похоже, она никогда не видела по-настоящему роскошной постели – с белыми простынями, мягкими подушками и периной, набитой пухом.

Спать со свешенными вниз ногами было бы не очень удобно, так что, сделав над собой усилие, я перебрался поближе к Шуне и тоже завернулся в одеяло. Конечно, она тут же очутилась совсем рядом и запустила свои шустрые пальчики мне под рубашку, принялась рисовать там неведомые узоры. Я ощущал ее прикосновения сквозь полудрему и радовался непонятно чему.

– А правда твой брат – принц?

– Правда, – я не видел больше смысла скрывать это. В становище все знали, откуда пришел белогривый таргано, и кто его отец.

Пальчики на миг замерли, потом вновь пустились в медленный танец.

– И у него правда нет невесты?

– Нет...

– Странно. Я думала, наследникам положено продолжать род. Он уже не мальчик.

– У него была жена.

– О... И куда ж делась? Померла что ли?

– Нет. Что-то у них там не сложилось...

– Надо же... не думала, что так бывает, – Шуна вздохнула и разгладила ладонью свои узоры, словно стирая их. – А та... девушка, из-за которой вы дрались... Она ему не досталась тоже?

Теперь был мой черед вздыхать.

– Не досталась... – молочная брага туманила мой ум и делала язык слишком вольным. – Она уехала от нас. Бросила обоих. Решила не выбрать.

– Ну и дура...

– Нет... Айна не дура. Она очень умная. Даже слишком...

– Расскажи про нее, – теплая ладонь наткнулась кольцо на моей груди и замерла, отдернулась от него. – Какая она?

– Какая?.. – я невольно улыбнулся, вспомнив ощущение тепла и света, которое всегда возникало у мня рядом с Айной. – Она удивительная... Нежная... Добрая... Очень смелая. Она умеет создавать книги и помнит сотни историй... – мне мучительно хотелось рассказать больше, но я вдруг с ужасом понял, что на самом деле не знаю про Айну почти ничего. Мои воспоминания о ней по большей части были засыпаны пеплом минувших лет. Все эти годы я хранил в сердце образ девочки, которая давно выросла, изменилась и стала совсем другим человеком. И этого нового человека я совсем не успел разглядеть. Во всех смыслах.

– Что-то ты притих, Синеглазый... уснул что ли? – Шуна убрала ладонь из-под рубашки и провела ею там, где мою бровь пересекал старый шрам. – Ну спи... огненный колдун. Спи крепко... Я буду хранить твой сон.

И она обняла меня так горячо, словно в любой момент на нас могла нахлынуть гигантская волна и растащить в разные стороны.

Утро было тихим. Таким тихим внутри меня, что даже не хотелось открывать глаза.

Я уже успел позабыть, каким безмятежным, сладостным и спокойным может быть пробуждение.

Снаружи доносилось множество звуков, приглушенных стенами шатра: звонкий детский смех, лай собак, бойкий говор женщин, бряцанье, стук, топот... Когда я ночевал здесь в первый раз, все они казались мне чуждыми и непонятными, их было слишком много, и я тихо сходил с ума, пытаясь не заблудиться в них. Теперь же эти звуки лишь говорили мне о том, что мир вокруг безопасен.

И нога, внезапно, почти не болела. Удивительно.

Я осторожно сел в постели и огляделся. При свете дня, сочившемся сквозь дымовое отверстие в своде шатра, было ясно видно, что этот тэн – исключительно для гостей. Здесь не имелось ни кухонной утвари, ни сундуков для хранения скарба, ни особых приметных вещиц, ценных для хозяев любого дома... лишь цветастые ковры на полу, очаг с небольшим круглым столиком подле него да две лежанки, одна из которых баюкала меня минувшей ночью, а другая выглядывала из-за разделительного полога. Я присмотрелся к ней внимательно и сразу же понял, что Высочество даже и не заглядывал в этот шатер. Похоже, дедуля нашел ему другую постель. Не исключено, что с хорошей компанией... Хотя, зная степные нравы, я не был в этом уверен.